Дядя сразу внушал уважение: и разворотом плеч и толщиной рук, а более всего калибром ружья, которое он навел на нас. Закрадывалось чувство, что в стволе этого чудовища может с удобством переночевать некрупная кошка… Руки поднялись вверх сами собой.

— Кто такие? — голос больше подходил потревоженному великану-людоеду. Надеюсь, что нет…

— Потерпевшие кораблекрушение, — пискнула из-за моей спины спрятавшаяся Ана.

— Что здесь делаете? — голос не изменился…

— Терпим крушение, — невразумительно ответил я. Трудно терпеть крушение на твердой земле, вы не находите?…

Громила не обратил на явное несоответствие никакого внимания. Приблизился к нам, внимательно осмотрел меня, робко выглядывающую поверх моего плеча принцессу… Особенно ему не понравился сенатор. Отойдя на шаг, исполин выкинул удивительную штуку: вынул из-за пазухи крупный крест и принялся крестить нас, бормоча молитвы. Одолев секундное удивление, я вернул челюсть на место. Конечно, я уже давно говорю, что сенатор напоминает вампира, но не до такой же степени…

Покончив с молитвами и, видимо, уяснив, что мы не нечисть, даже сенатор, дядя на секунду задумался.

— Кто такие?

По-моему, у нашего собеседника провалы в памяти.

— Потерпевшие кораблекрушение, — безнадежно вздохнул Гратон.

— Что здесь делаете? — голос стал дружелюбнее. Самую каплю.

— Отдыхаем, — ядовито протянула Ана.

Ночной гигант опустил ружье и превратился в доброго, спокойного, просто слегка большого, мужика.

— Пойдемте со мной. Тут неподалеку имение барина Ведомедона, там и переночуете и поужинаете и одежку, — наш гостеприимный некто из кустов скептически оглядел то, что на нас осталось после ночного заплыва, — и одежку, говорю, вам барин выделит. Не так же вам ходить…

— Может, не надо… — затянул я. Кто его знает, что там за барин, и как имеет обыкновение развлекаться…

— Надо, — отрезал великанский мужик, — Надо. Здесь вам оставаться не резон. Тварь тут кровожадная бродит, сколько уже коров пережрала… Сын барина, год дома не был, а тут только вернулся, она его и порвала. Оборотень, видать…

Ой, мама…

— Тогда чего мы ждем? Пошли скорее!!

— Мы-то сначала думали — волк. Потом думаем — не, не волк. Чудище какое-то нечеловеческое. Некоторые видали его. Издалека. Ну тогда уж точно решили — оборотень. Кто-то из наших перекидывается, из деревенских, значит. Сначала на барского сына грешили, он парень хороший, врать не буду, никогда на него никто не жаловался. Да только до его приезда не было ничего, а как он явился — тут же коров кто-то задирать стал. Но это так, между собой шептались. А как тварина эта погрызла барина-то молодого, с неделю назад, тут уж все всех бояться начали. Как ночь, так все по домам, двери-окна на засов, и никому, хоть собственной матери, не откроют…

— Дядя Аким, — перебил я нашего проводника. Звали его так, он представился, — как же ты не боишься? Ходишь ночью…

— Во! — дядька сунул на ходу мне под нос свой внушительный кулак. Явно не для того, чтобы я понял неуместность вопроса, а чтобы показать бугрящийся фиолетовый шрам на тыльной стороне кисти.

— Это что? — заинтересованно перегнулся через мою голову шедший позади сенатор.

— Волчий корень, — с гордостью объявил дядя Аким, — травка такая. Вырастает только на том месте, где издох своей смертью самый старый волк в лесу. Цветочки у нее как собачьи клыки, и пахнут псиной. Кто травку такую найдет, и в руку себе врастит, того ни пес ни волк ни оборотень никогда не тронет. Вот и не боюсь, хожу, высматриваю. Может, повезет, так прикончу зверюгу. У меня в ружье дробь серебряная, целый крет ушел…

Потянулся новый рассказ о том, как хитроумный дядя Аким собирался охотиться на оборотня. Нельзя сказать, чтобы он был болтливым, просто немного любил прихвастнуть, в смысле не соврать, а именно похвастать чем-то реальным. Ну вроде того же "волчьего корня"…

Двинувшись в путь от берега, мы долго поднимались по склону, протискиваясь между кустами (и шарахаясь от каждого шороха…) по узкой тропинке, которая в темноте была совершенно не видна. И как только ее идущий впереди дядя Аким усматривал? Принцесса, укутанная теплой курткой ("Одень дочка, а то простынешь…"), в широченной, натянутой на самые глаза шляпе, висела на моем плече, тихонько мечтая вслух о горячем чае и теплом одеяле. Сенатор карабкался позади.

Когда, по моим расчетам, подъем уже должен был упереться в небосвод, кусты неожиданно кончились, тропинка резко переломилась под крутым углом и открылся шикарный вид. Ровное как стол пространство, где-то далеко справа темнели солидной кучей дома прибрежной деревни, прямо перед нами, освещенный лунным светом, на невысоком холме торчала громада имения, окруженная редкими невысокими деревцами. Дом как две капли воды походил на тот, в котором нам пришлось встретиться с рогатыми и хвостатыми друзьями…

— Вот и дом барский, — дядя Аким уверенным, чуть ли не строевым, шагом тронулся вперед.

Отгоняя неприятные воспоминания мы двинули следом.

Вот и дом. Темные, как вода в болоте, окна… Так и кажется, что сейчас откуда-нибудь выскочат черти, а дядя Аким, захохотав, обернется чертовой бабушкой… Ничего не знающий о наших тревогах кандидат в бабушки бодро прошел по белеющей мощеной дорожке к парадному входу, взлетел на колонное крыльцо и загрохотал в дверь руками-ногами:

— Открывайте! Открывайте!

Будь я жильцом этого дома, да еще имея в виду блуждающего в окрестностях оборотня, на такой "вежливый" стук я бы сразу стрелял через дверь, не выясняя фамилии и целей визита…Однако жильцы были покрепче нервами. В окнах второго этажа зажегся свет.

— Дядя Аким? — послышался из-за двери спокойный и чуть ли не ленивый голос.

— Кто же еще? — заухмылялся дядя. — Да не один, с гостями.

Дверь открылась. Положительно, здешний хозяин (нет, лучше "барин". Слово "хозяин" последнее время вызывает у меня аллергию), здешний барин страдает доверчивостью в тяжелой форме…

— Добрый вечер, — в дверях нарисовался высокий кряжистый как медведь пожилой мужчина в темном халате. В руках горел фонарь-керосинка. — Проходите, будьте как дома.

Пока мы проходили и были как дома трубный глас скрывшегося дяди Акима оповестил весь дом, что на морском берегу он нашел трех потерпевших кораблекрушение, мокрых, голых и голодных, поэтому сейчас и немедленно их нужно одеть, обогреть и накормить.

— Проходите наверх, в малую гостиную, мы с моим другом там как раз собирались выпить чаю…

Соглашаясь, что чай сейчас — это очень даже неплохо, Ана оглушительно чихнула.

— Что же это хозяин дома сам гостям двери открывает? — полюбопытствовал я. — Где ваш дворецкий?

— Вон он, — хмыкнул барин, — уже весь дом перебудил своей голосиной.

…Ничего себе дворецкий…

Поднявшись по знакомой до боли лестнице, мы во главе с барином (хотя как барин вел себя пропавший куда-то дядя Аким) прошли в обещанную малую гостиную: не такую уж и малую комнату, заставленную по краям столиками, статуями, креслами и диванами. С одного из них навстречу нам поднялся, белозубо улыбаясь, до ужаса знакомый человек в офицерском мундире. Определенно, сегодня день знакомых домов и людей… Капитан Далин! Похоже, дядя Аким ищет кровожадную тварь немного не там…

Улыбка капитана, рассмотревшего нас поближе, слегка поблекла. "О, господи…" — простонал господин Ведомедон (Во! Запомнил.) за нашими спинами. Действительно, "Осподи, амилуй", как говорила одна моя знакомая девочка, чтобы и свои чувства высказать и Господа всуе не упоминать. Сенатор, с которого текло как с недельного утопленника (и выглядел он так же…). Принцесса, в куртке и шляпище похожая на гриб. И я — в шикарных трусах радикального цвета. Хорошо хоть бутыль-детектор спрятана у Гратона в саквояже, а то бы я походил на пропившегося боксера…