— Сбегай к папаше и передай ему, что, если он не появится здесь через пять минут, я залеплю ему жареной селедкой прямо по его наглой физиономии!

— Пора тебе обзавестись постоянной подружкой, — заявила Мейвис Малкому Льюису.

Минула неделя, как Джек уехал в свою войсковую часть. Она болтана с Малкомом, прислонившись к мотоциклу Теда, одетая в грубые штаны и форменную куртку автобусного кондуктора. Голову Мейвис покрывала красная косынка, концы которой были стянуты на макушке.

Малком усмехнулся.

— Если ты готова стать ею, то я не против, — ответил он, хотя и понимал, что здесь ему ничего не светит. Впрочем, это его не сильно огорчало: к чему портить репутацию совращением чужих жен? Как-никак он церковный активист и лидер бойскаутов. Вот если бы Мейвис не была замужем, тогда другое дело! Малком снова ухмыльнулся, представив, что бы сказала его матушка, приведи он домой такую подружку, как всем известная красотка Мейвис. Мать обозвала бы девчонку дешевкой, потаскухой и ночной бабочкой.

Даже в более чем скромном наряде Мейвис выглядела очень соблазнительной. Локоны ее обесцвеченных волос ниспадали на лоб, как у Бетти Грейбл, губы и ногти были того же цвета, что и ее косынка.

— Не наглей, приятель! — беззлобно остерегла она. — Ты же знаешь, что я почтенная замужняя женщина.

Малком взглянул на нее с неподдельным изумлением. О какой порядочности может идти речь, если всем известно о ее романе с Джеком Робсоном! Разговор этот происходил на краю тротуара напротив дома номер шестнадцать. Чуть поодаль гигантский кот Эмили Хеллиуэлл охотился в розовых джунглях на птичек, не подозревающих о грозящей им опасности. Напротив на своем крыльце неподвижно сидела в кресле Нелли Миллер, внимательно наблюдая за Мейвис и Малкомом.

Чувствуя спиной ее сверлящий взгляд, юноша решил сменить тему разговора:

— А когда демобилизуется твой муж? Он тебе пишет?

При упоминании Теда Мейвис нахмурилась: в его отсутствие она могла позволить себе пофлиртовать с Малкомом и дать ему повод усомниться в том, что она действительно порядочная замужняя дама. Но как только муж вернется из армии, всякому флирту наступит конец, даже совершенно невинному.

— Он недавно звонил мистеру Джайлсу и просил передать мне, что демобилизуется к Рождеству. А если повезет, то в октябре приедет на побывку, как раз на юбилей нашей свадьбы.

Телефон на площади Магнолий был лишь у викария, но пользоваться им можно было только в присутствии Джайлса. Мейвис очень хотелось бы лично поговорить с Тедом. Они так давно не виделись, что с ней начало твориться нечто немыслимое: она нервничала, стоило ей только подумать об окончательном возвращении мужа домой.

— Я рад за вас, — сказал Малком, удивленный тем, что супруги Ломакс не пренебрегают такими маленькими земными радостями, как празднование годовщины свадьбы. — Наверняка в пабе «Лебедь» в этот вечер будет весело, как в добрые старые времена.

— В этом я не уверена, — разочаровала его Мейвис. — Тед не Джек, он не очень общительный и вряд ли станет всех угощать.

Малком снова постарался скрыть изумление. Теда Ломакса он не знал, тот ушел добровольцем, когда Малком еще не стал руководителем группы бойскаутов при церкви Святого Марка. Но неужели Мейвис вышла за отшельника, не любящего шумные дружеские пирушки?

— Тебя это удивляет, верно? — прищурившись, спросила Мейвис. — Не верится, что я вышла замуж за такого человека?

Такая проницательность заставила Льюиса покраснеть. Неужели Мейвис угадывает все его мысли?

Она поудобнее устроилась на седле мотоцикла и с подкупающей откровенностью промолвила:

— Нас с мужем ничего не связывает, кроме детей. Он совсем не такой, как… — Она запнулась, не осмелившись произнести имя Джека Робсона. Она запретила себе даже думать о нем и тем более сравнивать его с мужем. Кто знает, куда могут завести ее мысли о том, что у них с Джеком слишком много общего? — Как Дэнни, к примеру. Они с Керри — словно одно целое.

Малкому, не знакомому толком с этой супружеской парой, оставалось лишь поверить ей на слово.

— Если они знают друг друга с детства, то в этом нет ничего удивительного, — заметил он. — Но лично мне так жить неинтересно, я люблю сюрпризы, они вносят в жизнь приятное разнообразие. А что неожиданного может совершить человек, которого ты знаешь с пеленок?

Мейвис тоже обожала сюрпризы, но только не такого рода, как ей преподнес Джек, влюбившись в Кристину. Что особенного он в ней нашел? Джек — рубаха-парень, душа компании, бесшабашный заводила, а Кристина — аккуратистка, тихоня и недотрога, слишком много возомнившая о себе. К тому же Джек свой в доску, коренной житель южного Лондона, а Кристина — чужестранка. Мейвис задумчиво нахмурила брови. Странно, что все, даже Джек, об этом забыли, возможно, потому, что Кристина почти безупречно говорит по-английски. И все же именно замкнутость и серьезность выдавали в ней иностранку, ей бы не помешало стать более общительной и приземленной.

— Вечером я пойду купаться с Эммерсонами, — сказал Малком. — Не хочешь составить нам компанию? Лето заканчивается, грядет холодный сентябрь.

— Спасибо, Малком, что-то не хочется, — покачала головой Мейвис. Настроение у нее вдруг испортилось. — Пригласи лучше Пруденцию Шарки, может быть, она пойдет с вами. Бедняжка истомилась, целыми днями просиживая взаперти. Ей не помешает развлечься на свежем воздухе.

Мейвис, виляя бедрами, решительно направилась к дому, обойдя остолбеневшего Малкома и груду металла, возвышающуюся в палисаднике. Форма кондуктора не скрывала достоинства ее фигуры. Проводив ее взглядом, Малком тяжело вздохнул и с сожалением подумал, что эта штучка ему не по зубам.

— Что, получил от ворот поворот? — язвительно крикнула ему Нелли. — Иначе и быть не могло, уж я-то знаю! Ей нужен такой лихой парень, как Джек, бравый вояка. А бойскаутским свистком ее не приманишь.

Малком добродушно улыбнулся, ничуть не обидевшись на толстуху. Пусть себе потешится, если ей хочется. Он засунул руки в карманы брюк, размышляя, стоит ли рискнуть еще раз и постучать в дверь дома номер десять. Один раз ее уже захлопнули у него перед носом. Решив, что унижаться перед невоспитанной девчонкой не стоит, Малком побрел в направлении Магнолия-Хилл, думая о том, как провести следующее собрание бойскаутов.

Пруденция Шарки, наблюдавшая всю эту сцену из окна, горестно вдохнула и задернула штору. Конечно, ей далеко до Мейвис, которой плевать, что о ней думают окружающие. Естественно, Малком Льюис заинтересовался такой яркой и привлекательной женщиной, а не ею, невзрачной и скромно одетой девчонкой. Ну почему же она, Пруденция Шарки, не может быть такой независимой, как Мейвис, и кружить головы не только холостым парням, но и импозантным женатым мужчинам?

— Пруденция! — нервно окликнула ее мать. — Иди ко мне. По-моему, успокоительное уже не действует на отца. Он рвется на улицу со своими плакатами. Помоги мне удержать его, ради Бога!

Керри свернула с Магнолия-Хилл и вышла на площадь, неся в руках тяжелую корзину с продуктами. День шел к концу, а ее все еще подташнивало. Неожиданно прошлое нахлынуло на нее, хотя еще недавно страшные первые дни войны казались ей настолько далекими, словно бы они относились к доисторической эпохе.

Она переложила ношу в другую руку и рассеянно побрела вдоль площади, мимо домика викария. Воспоминания не отступали. Оказалось вдруг, что трудно забыть волнующие и пугающие события той поры, когда все прятались, вместе с грудными детьми, собаками, вязаньем и термосами с чаем, в общественные бомбоубежища и пытались заглушить заунывный вой фашистских самолетов пением старых английских песен. Днем Керри работала на военном заводе в Вулидже, а вечером была предоставлена самой себе.

Она миновала ухоженный палисадник Гарриетты Годфри и подумала, как удивительно изменила война жизнь этой женщины. Ей перевалило за шестьдесят, когда начались бомбардировки Лондона, но Гарриетта добровольно пошла в водители кареты «скорой помощи» и бесстрашно носилась по пылающим улицам, среди разрушенных зданий, всегда аккуратно причесанная и одетая, с неизменным жемчужным ожерельем на шее. Позже она вернула к нормальной жизни пожилого хулигана Чарли Робсона, обучила его грамоте и в конце концов завоевала его сердце.