Зато понятно, почему Клайд не явился на свидание к Джулии. Не до того было.

— Нет, не поймали, — Джонатан резким движением отбросил в сторону рубашку, будто та была в чем-то виновата. — Толпа охотников устроила облаву. Наглеца загнали в ловушку. Но он взял и исчез. Юркнул в переулок и… всё. Деваться было некуда. Все двери заперты, а в конце высоченная стена. Ни один оборотень не перепрыгнет. Но факт остается фактом, твой родственничек растворился в воздухе. Ты не в курсе, как так получилось, рыжая?

Я пожала плечами. Мол, знать не знаю, как Клайду сие удалось. Хотя догадка имелась. Лисы из городской стаи умели становиться невидимыми. Странно только, что Клайд воспользовался этой способностью впервые. Раньше не особо шифровался.

— Я рада, что его не поймали, — прошептала я, расстегивая блузку. Ясное дело, что жаждет получить от меня Джонатан. Нет смысла тянуть время и сидеть одетой. — Не хочу, чтобы он погиб. Или… отправился на арену.

Любовничек усмехнулся, подходя ко мне.

— Из твоего брата цирковой артист, как из меня балерина, — проворчал он и стащил всю одежду с верхней части моего тела. Опустился передо мной на ковер и внимательно посмотрел в глаза: — У тебя есть еще секреты, рыжая?

Я на миг сжала губы. Бесило, что он больше не называл меня по имени. Но еще сильнее злило, что секреты имелись. О связи семей. О городской лисьей стае. Но признаться в первом не поворачивался язык, а во втором не было права. Это чужая тайна. И точно не для ушей главного охотника Огненного.

— У меня нет секретов, Джонатан, — проговорила я, непроизвольно сделав ударение на первых двух словах.

Почудилось, что он это заметил. Понял скрытый смысл сказанного. Джонатан взирал на меня несколько секунд странным взглядом, но так ничего не сказал. Перешел к действиям, принялся целовать шею, мгновенно погружая в блаженство и заставляя делать всё, что он пожелает. Впрочем, я не возражала. Близость с ним затягивала. Как трясина. И пусть эта трясина была опасной, даже смертельно опасной, я была готова рисковать. Даже жизнью, если придется.

И, кажется, он тоже…

Что-то изменилось сегодня. В отношении Джонатана ко мне. Будто всё вернулось на круги своя. До того, как он узнал, кто я, и по какой причине попала в «Пристанище духов». Почти вернулось. Мне казалось, Джонатан хотел, чтобы мы стали прежними, но не мог позволить себе этого до конца. Сопротивлялся, пусть и не так рьяно.

И я не ошиблась…

— Тебя это не бесит? — спросил он час спустя, когда мы лежали обнаженные на смятых простынях. Еще не остывшие, но далеко друг от друга.

— Что именно? — уточнила я, хотя догадалась, что он имеет в виду.

— Притяжение. Мы не можем ему противиться. И это… это… слабость.

Я усмехнулась.

Значим, мы разговариваем. И не просто разговариваем, а обсуждаем нас.

Что-то новенькое.

— Бесило. Поначалу. Но сейчас я отношусь спокойнее. Разве тебе плохо со мной в постели?

— Нет. Но я не о том, Сабрина.

Ого! Вот теперь я вздрогнула.

Кто-то вспомнил моё имя? Видно, проняло основательно.

— Я поняла, о чем ты. Слабость? Да, возможно. Но тогда и любовь — слабость. Это всегда зависимость. От другого человека. Или… не человека. А еще это слепая вера в избранника. Когда любят, закрывают глаза на все недостатки. Даже преклоняются. Нередко перед тем, кем не следует. Так что лисье притяжение — не худший вариант. У нас связь тел, а не душ. Иногда она затуманивает разум, но после разрядки нас отпускает. Мы оба понимаем, кто мы есть. Неидеальные, опасные друг для друга. Неподходящие для настоящего романа. Но мы можем и дальше делить постель. Нам не обязательно быть… хм… друзьями.

— Любишь ты всё анализировать, — проворчал Джонатан.

Мне показалось, он сейчас снова притянет меня к себе. Для второго раунда. Или просто, чтобы коснуться моего тела. Однако полулис остался на месте.

— Ты сам спросил, — отозвалась я. — Сказала, что думаю. И мой тебе совет: перестань беситься. Ты не облегчаешь жизнь ни себе, ни мне. Либо прекрати всё. Прекрати со мной спать. Раз и навсегда.

Он перевернулся на бок, положив голову на руку.

— Ты сама прекрасно понимаешь, что я не могу этого сделать. Зачем провоцируешь?

— Не провоцирую, просто подталкиваю к очевидному решению. Мы истинная лисья пара, нравится тебе это или нет. Отключи охотника и человека. Позволь себе быть лисом. Насколько это возможно в твоем случае. Инстинкт и притяжение всё равно не дадут покоя. Так не плыви против течения. Плыви… со мной.

Джонатан всё-таки не выдержал, притянул меня к себе свободной рукой. Провел по бедру и животу. Не игриво, не пытаясь возбудить. Он будто обозначал свою территорию.

— Мы можем быть… другими, — упорствовала я. — Не теми, кто есть сейчас. Не любовниками и недругами. А теми, кто способен договориться и вне постели. Я не враг, Джонатан.

Он усмехнулся. Даже в темноте я разглядела горечь на его лице.

— Тогда перестань мне лгать. Я понял, что ты имела в виду, Сабрина. У тебя нет секретов. Так ты сказала? А у кого они есть? У твоего братца Клайда?

Моё сердце отчаянно забилось. Поди, проведи этого охотника. Иногда я теряла бдительность. Видела в нем лишь полулиса, забывая, что его задача находить таких, как мы. Находить и наказывать. По закону, как он говорит.

— Я сама до конца не понимаю, что происходит, Джонатан, — призналась я после тяжелого вздоха, ибо поняла, что если сейчас солгу, оттепели между нами придет конец. На этот раз навсегда. — В городе живут лисы. Много тайных лисов. Не спрашивай подробностей. Скажу лишь, что у меня есть причина так считать. И эта причина появилась совсем недавно. Я всегда полагала, что в Огненном лишь наша семья и… мой первый любовник. Я говорила тебе о нем. Однажды. А теперь…

Я замолчала, заметив, как сильно Джонатан напрягся.

— Да уж, — протянула я горько. — Ты последний, кому стоило это говорить.

Его пальцы снова прошлись по моему бедру.

— Я всегда это подозревал. Подозревал, что ОНИ… здесь.

— Почему? — я резко села.

— Иногда я вижу лисьи тени. Ловлю краем глаза. За мной следят. Ходят по пятам. Временами думал, что схожу с ума. Из-за Джулии. Из-за бесконечных попыток ее вызволить. Мол, я настолько одержим, что мерещится. Я для них враг, верно?

Я невольно коснулась его волос, но тут же убрала руку.

— Необязательно. Они могут знать, что ты один из них. Пусть и наполовину. Ты ведь не расскажешь мне, как так вышло, что у главного охотника родились дети-полуоборотни?

— Ничего неожиданного, — Джонатан схватил меня и подмял под себя. — Просто нас с Джулией родила не жена. Я сам не знаю подробностей. Отец поймал лису. Но увлекся ею и вместо того, чтобы сдать, спрятал. Для себя. Мы даже имени ее не знаем. Она умерла через несколько часов после нашего с сестрой появления на свет.

— Печальная история, — прошептала я с сочувствием, заподозрив, что знаю имя той лисы. Имя, что однажды назвала тётя Маргарет.

Адетт.

— Не хуже, чем у тебя, — ответил Джонатан, откидывая с моего лица длинные волосы.

— И то верно, — меня накрыла грусть. Такая пронзительная, что впору заплакать. Вспомнились родители, стая, поселение в лесу.

— Не будем о печальном, — Джонатан подарил долгий мягкий поцелуй, а потом проговорил: — Я попробую. Попробую быть… другим. Я устал бороться с этой жаждой. С тем, что происходит между нами. В моей жизни хватает недругов и настоящих врагов, готовых воткнуть нож в спину. Я не хочу воевать еще и с женщиной в моей постели.

— Я тоже этого не хочу, — ответила я и снова прильнула к его губам.

Проснулась я почти счастливая. Или, как минимум, спокойная и расслабленная. Смотрела, как Джонатан одевается, и беспечно улыбалась. Будто влюбленная дурочка, честное слово. А что такого? У нас, наконец, наметился прогресс в отношениях. Он меня не ненавидит. Чем не повод для радости?