Мир обычных людей. Полигон для наших экспериментов, предмет пристального внимания спецслужб Конгломерата.

Согласно полученным от Иштвана инструкциям, я должен был встретиться в условленном месте с дежурившей по этому же району сотрудницей. Это обычная практика — одна голова хорошо, а две лучше. Сначала бредешь из точки А в точку Б, собираешь свои впечатления, потом делишься с сослуживцем, потом проходите маршрут вместе.

Сотрудница опаздывала. Придя на условленное место, я сел на длинную пустую скамейку, стал изучать окружающий скверик, шуршащий ярко-желтой листвой.

Я уже начал злиться, когда увидел в конце скверика девушку, которую назначили мне в напарницы.

Девушка несла себя через сквер, длинно и торжественно переставляя по асфальту высокие каблуки сапог. Желтые листья, слетая с деревьев, кружились и падали вокруг нее.

Я узнал ее. Черт, ну что за напасть?

Оксана шла, как по подиуму, переставляя каблуки сапог один перед другим, спрятав руки в карманы короткой куртки. Вид у нее был немного заспанный, волосы собраны на затылке в подобие пучка перьев.

— Я тут не причем, правда, — сказал я, поднимая вверх руки. — это начальство виновато.

Оксана остановилась напротив меня, зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.

— Не выспалась, — призналась она. На миг в ее глазах промелькнуло мечтательно выражение. Кажется, даже щеки порозовели.

Мне очень захотелось выругаться матом.

Я вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой. Оксана поморщилась.

— Пошли, — буркнул я, вставая. — Работать надо.

— Ох, работник, — сказала она насмешливо, неторопливо щелкая каблуками следом за мной. — Суро-овый. Куда понесся так?

Я поглядел на нее через плечо, отвернулся.

— Может, хоть кофе выпьем? — усмехнулась она.

— Нет.

— Не верю своим ушам! Ты же вроде настаивал на свидании. А теперь, когда я сама тебя зову, отступать? Эх, мужчины…

— Пусть хахаль тебя по кофейням водит, — сказал я, растягивая губы в улыбке.

Глянул на нее через плечо.

— Что, завидно? — тихо сказала она, глядя исподлобья. Вишневые губы сжались.

Я сдержался. Просто отвернулся. Дальше мы шли молча.

Наше шатание по маршруту никаких плодов не принесло. Минут тридцать мы брели по улочкам, заходили во дворы, заглядывали в переулки. Пытались взять след. То она выходила вперед, и я плелся следом мрачной тенью. То наоборот, ее каблуки цокали за спиной. Подул холодный ветер, понес по улице сухие листья. Я втянул шею в поднятый воротник пальто. Оксана зябко потерла ладонями по предплечьям.

Ситуация была неприятной. Мы не разговаривали. Вместе нам находиться совершенно не хотелось, напротив, мы бы сейчас с радостью разбежались. Но держаться мы должны были рядом. Такова была начальственная инструкция, злая ирония бюрократов, засевших в глубинах нашего офиса, выделивших именно ее мне в пару. А ей — меня.

Мы были вынуждены бродить по этим улицам, по этому спальному району, на промозглом ветру, плечом к плечу, пока не превратимся в ледышки.

— Зайдем? — буркнул я, когда мы плелись мимо кафе.

Оксана равнодушно пожала плечами.

Мы зашли, разделись, устроились за столиком. Помогать ей снять куртку или пододвигать стул я не стал.

Заказали по чашке кофе. В ожидании заказа смотрели в разные стороны, лишь бы не друг на друга.

Когда, наконец, кофе принесли, и я сделал первый глоток, мне будто бы полегчало.

Я даже перестал злиться на нее. Стал искоса поглядывать. Она нервничала, злилась, и это делало ее вдвойне привлекательней.

Чтобы там ни было, она завораживала меня. Да что там, я был по уши в нее влюблен. Потому и вел себя так. Как глупый мальчишка.

Мне захотелось долго-долго сидеть рядом с ней вот так. Ничего не говорить, просто смотреть, как она ломает вилкой свой чизкейк, подносит к губам чашечку с кофе, как сосредоточенно жует, морщит и почесывает нос, кончик которого смешно покраснел от холода, как хмурит тонкие брови, как подрагивают ее ресницы и выступает на щеках румянец, как выгодно подчеркивает грудь обтягивающий полосатый свитер. Мне захотелось остановить время, запомнить ее такой.

Я потащил из кармана телефон, пробежал по клавишам пальцами, настраивая на фотосъемку. Поднял его на уровень глаз. Раздался громкий щелчок, имитирующий звук настоящего фотоаппарата.

Оксана подняла на меня взгляд, прекратив жевать.

— Какого черта, Яблоков? — с бешенством воскликнула она. — Сотри немедленно!

— А вот и нет, — сказал я с торжеством, убирая телефон. — Поздно.

— Дай сюда телефон! — гневно потребовала она, протягивая руку через стол.

Сидящие за ее спиной парни покосились на нас.

Я случайно глянул на них.

Меня словно ведром ледяной воды окатили.

Оксана продолжала гневно отчитывать меня, требовательно потрясая рукой и играя бровями, а прямо за ее спиной, сцепившись со мной взглядами, сидел тот, кого я никак не ожидал здесь увидеть. Перехватив мой взгляд, он встал из-за стола, и не спеша, но в то же время очень быстро, пошел к выходу из кафе.

— ЯБЛОКОВ! — гремела Оксана. — Посмотри на меня!

— Погоди ты, — я отстранил ее руку, встал из-за столика, стараясь не упустить того, кто уходил.

Спина, обтянутая защитной курткой, удалялась. Он очень быстро шел между столиками, не оборачиваясь.

— Подлец! Я с тобой разговариваю! Повернись!

Оксана дернула меня за рукав, я обернулся, и тут мне будто здоровенным молотом ударили в скулу. В глазах ярко вспыхнуло.

Вот это удар, Оксана, подумал я в падении. За что?!

— Дениска! Дениска, очнись! Дениска, хороший мой, ну что ты?!

Лицо Оксаны выплыло из мрака. Я попытался улыбнуться, но почувствовал, как сразу же заныла скула.

— За что? — спросил я хрипло.

— Да это не я! — чуть не плача воскликнула Оксана, отстраняясь.

Я приподнялся, справился с накатившим головокружением. Я лежал на полу, рядом со мной перевернутый стул, за спиной Оксаны маячили встревоженные официанты в белых рубашках и передниках и несколько посетителей кафе. Кто-то громко охнул, кто-то предложил вызвать милицию.

— Вот ведь мудак, — сказала Оксана, вытирая глаза. — Ударил и бегом бросился. Хотела за ним — так он в машину нырнул сразу же и унесся. Его ждал водитель. Ты как?!

— Я как? — я пощупал скулу. Вроде все цело, но синяк будет точно. — Я нормально.

— Это те уроды, что сзади нас сидели, — сказала Оксана. — Ты меня сфотографировал, встал, чтоб уйти, я хотела тебя удержать… А тут он подошел и как ударит. И побежал сразу. Женщину на входе с ног сбил. Сволочь!

— Все в порядке, — сказал я, поднимаясь на ноги, ухватился за край стола. — Все в порядке, просто мы повздорили. Ничего страшного, ерунда!

Слова мои предназначались собравшимся вокруг зевакам.

Я попытался улыбнуться, поморщился.

Толпа, собравшаяся вокруг, стала рассасываться. Официанты побежали по своим делам, посетители вернулись на столики. Но на нас продолжали пялиться, вполголоса обсуждать произошедшее. Дай людям только повод поглазеть на чужие неприятности.

— Пошли отсюда, — сказал я. — Расскажу все по дороге. Сейчас едем в офис…

— Может, объяснишь, в чем дело?

К Оксане быстро вернулось самообладание. Я был вне опасности, а то, что ныла скула — ладно, ничего страшного. Она это почувствовала и вернулась к корректно-холодной форме общения.

— Видимо, я увидел кое-кого, кого не должен был видеть, — пробормотал я. — Кому положено быть покойником или томиться в мрачных застенках.

— Чего?

— Никиту, — сказал я. — Я увидел Никиту!

— Ты понимаешь, что это достаточно серьезное обвинение? — спросил Управляющий таким сладким голосом, что хоть с чаем пей.

— Да я же не обвиняю, я говорю, как увидел…

— По твоим словам получается, что Никита нас обманывает? Что он разыграл всю эту сцену специально? Переметнулся на сторону наших оппонентов?