Пятый древлянский богатырь. Эпизод этот связан с новой былинной фигурой – Микулой Селяниновичем. Фигура Микулы наряду с крестьянским сыном Ильей Муромцем олицетворяет в былине русское крестьянство, трудовой народ. Микула не князь, а хлебопашец, свободный незакрепощенный русский крестьянин.

«Диапазон географических и хронологических приурочении этой былины очень велик: ее связывают то с киевским Югом, то с новгородским Севером, – пишет Рыбаков, – одни относят ее к началу X в., связывая с Вещим Олегом, а другие к XV-XVI вв.»[87]. И он предложил свое решение. Датировка фигуры Микулы вытекала для Рыбакова из расшифровки Вольги как Олега Древлянского. Но хронологии на первый взгляд противоречила сама природа – Микула, например, появляется в былине прямо на пашне, а пашня эта никак не производит впечатления южной.

«Сторонники северного, новгородского происхождения былины… считали надежным аргументом в свою пользу, – пишет Рыбаков, – то описание природы, которое содержится в былине:

В этой обильной каменьями пашне видели северную каменистую землю Новгородчины»[88].

Знаменитая пашня Микулы действительно картинна, и такое толкование ее удивить не может. Но Рыбаков и на сей раз присмотрелся к исторической географии и убедился, что описание вполне подходит к окрестностям Коростеня и Малина, ибо ледник донес когда-то валуны и сюда. «Следовательно, и природа былины не противоречит признанием места ее действия Древлянской земли»[89].

Таким образом, все сомнения относительно фигуры Микулы отпали. Он оказался древлянским землепашцем.

Это открытие Рыбакова также очень важно. Во-первых, в лице Микулы перед нами уже пятый древлянский богатырь – еще одно подтверждение того, что древлянскими мотивами Владимиров цикл былин пронизан насквозь. Во-вторых, если четыре древлянских богатыря были княжеского рода, то пятый – богатырь-пахарь! Случайно ли, что фигурой, представляющей в эпосе все русское крестьянство в целом, оказался крестьянин Древлянской земли?!

Микула и Вольга. Какова же роль этой новой фигуры в событиях? Ведь в былине о Вольге и Микуле присутствует мотив, который обычно считался в ней главным: противопоставление Микулы князю и в какой-то мере даже посрамление князя пахарем. Социальная острота этого мотива была оценена учеными справедливо. Но если Вольга – народный любимец, то как же понимать столкновение с ним Микулы и насмешки последнего над князем? Более того, если оба они древлянские богатыри, то конфликт между ними, да еще в такое тревожное время выглядит нелепо: им не следует быть противниками в глазах былины.

И Рыбаков доказал, что этот мотив – вторичный. «Имеющийся в былине о Вольге и Микуле элемент некоторой иронии по отношению к князю и его дружине, насмешки Микулы над беспомощностью и недогадливостью князя, отказ от княжеской службы, – писал он, – все это может быть объяснено «второй жизнью» былины в XII в. Позднее, в XVI-XVII вв., этот иронический элемент мог еще усилиться»[90]. Ученый отмечает также, что в XII веке могло играть роль наличие другого Олега Святославича, непопулярного тогда в народе (он был князем Черниговским).

Что же являлось в былине о Вольге и Микуле главным мотивом? Рыбаков отвечает так: «Основную, наиболее разработанную и целостно сохранившуюся часть былины составляет эпизод встречи Вольги с Микулой Селяниновичем и приглашением Микулы на службу к князю. Одна часть былин повествует о согласии Микулы и о дальнейших совместных действиях князя и оратая»[91]. Две фигуры эти объединены былиной не случайно: в X веке они были не противниками, а соратниками.

Это сразу ставит Микулу Селяниновича в прямую связь с нашим главным героем, Добрыней. Если Микула был соратником Олега Древлянского, то он был и союзником и соратником Добрыни.

Рыбаков заметил, что в былине речь идет о приглашении древлянского пахаря в войско Олега не вообще, не безотносительно к обстановке, а явно в канун ставшей неизбежной войны против Ярополка и Свенельда. Он подчеркнул, что Микула воспет не просто как труженик, но как герой антиваряжского эпоса.

Былина воспевает совместную борьбу Добрыни, Владимира, Олега и Микулы, четырех древлянских богатырей, против варяжских угнетателей, против Свенельда и его приспешников!

Роль фигуры Микулы во Владимировом цикле колоссальна: у самых истоков русского эпоса стоит рядом с князьями фигура русского земледельца. Здесь особенно значителен классовый момент: перед нами воплощение той социальной силы, которая была одной из главных опор Древлянского дома и ради которой он вел свою долгую, полную превратностей борьбу, той силы, которая с готовностью шла сражаться под знамя Древлянского дома, ибо знала, что защищает этим собственные интересы. Эта социальная сила – свободное крестьянство.

Можно было бы сказать, что Микула – просто образное воплощение самого народа. Но это было бы неточно: наряду со свободным русским землепашцем такой же важной опорой Древлянского дома был и свободный русский горожанин. Правда, былинной фигуры такого же масштаба мы в этой эпохе не видим, но найдем их во времена правления Владимира в реальной жизни, в летописной фиксации.

Не случайно Рыбаков, говоря о приглашении Олегом Микулы в дружину, добавляет: «Пятнадцатью годами позже Владимир, брат Олега, будет точно так же пополнять свою дружину богатырями-кожемяками, из самой гущи народной, превращая их в «великих мужей»[92]. Кожемяки – не крестьяне, а ремесленники-горожане. Они также вольные вечники (между прочим, в рассказе о горожанах Белгорода, сумевших в 997 году хитростью заставить печенегов снять осаду, упомянуто белгородское вече).

Союз вольных русских крестьян с вольными русскими ремесленниками – вот социальная база Древлянского дома, вот первоисточник его политической программы и всех вольностей, которые были с Древлянским домом неразрывно связаны.

Командир земельного ополчения. Микулу принято считать собирательным образом, символизирующим русское крестьянство. Однако в былинах сохранилось немало деталей, которые говорят о реальных событиях периода борьбы против Свенельда. Так, Рыбаков отметил, что в былинах «упоминается… „сила Микулушкина“ – его войско»[93] и что действия этого войска имеют явные параллели с летописными событиями. В гурчевском (или куржовском) походе это войско ждет беда: «Их враги подготовили им западню – подрубленный мост, на котором гибнет часть войска Вольги и Микулы… Этот упорно повторяемый мотив гибели „силушки“ князя и оратая на подломившихся мостках очень живо напоминает гибель Олега на замковом мосту Овруча»[94].

Вот как описывается в былине катастрофа под Овручем: