- И забыть? - вспомнилась новогодняя ночь под звездным небом. Я и вампир на крыше мира. Тогда он тоже о чем-то рассказывал. А до этого мы спускались в Бездну. А вот теперь - словно совмещаем: выше облаков, и при этом на самом дне. И нет сил встать. Даже у него.

- Не забыть. Просто не жалеть. И не мечтать вернуть. Душа уходит в сияние Светоча, ей будет там хорошо, - а ведь мы оба давно уже умерли. Он когда-то, а я на прошлой неделе. Или на позапрошлой. И никакого сияния. Лишь пустота. Мы осколки. Черепки, не более.

- А у людей - почему не так? - разговоры о смерти кажутся мне единственно возможными в этом месте и в этом обществе. Смерть единственное, что ждет меня с ним. Смерть - это ведь он и есть. Принц Дракос моих детских сказок. А вот своих умерших мы не сжигаем. Никогда. Правда, и вызывать огонь взмахом руки нам не дано.

- Люди слишком мало живут, не успевают насладиться. Им хочется вернуться в жизнь, или попасть после смерти в место, подобное тому, где они жили, а для жизни нужно тело. Вот его и берегут.

Подумала о себе. Нет, не хочу, жила уже. Вновь вернуться в жизнь, чтобы вновь корчится от боли и предательства? Я была человеком, я была одной из них, я помню. И море лиц помню. И слова. Что я недостаточно хороша, чтоб и дальше считаться человеком.

- Глупости. И близко не хочу ничего подобного.

- А зачем тебе тогда? - ему любопытно? Или он просто поддерживает разговор? Он давно уже смотрит не на меня - куда-то вдаль отрешенным взглядом. И ведет разговор столь же отрешенным голосом.

- Наверное, просто хочется - как человек. Раз уж жить не получилось, то хоть умереть, - я пожимаю плечами. Откуда мне знать, почему это важно. Важно. Единственное, что еще важно.

- А жить - ты не хочешь даже попробовать? - он по-прежнему не смотрит. Ни в чем не убеждает, ни на чем не настаивает - просто интересуется.

- А смысл хотеть? Я теперь твоя, и ты убьешь меня - не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю, - я чувствую себя мухой в его паутине. Я давным-давно прилипла, и что бы я ни делала - мне от него не убежать. Больше того, что бы он ни делал - мне все равно не убежать. Жизнь столкнет обратно. - Сколько я проживу, Анхен? Только честно. Ты ведь можешь ответить честно?

- Могу. Я не знаю, Лара. Это честно. Честнее некуда.

Я не отвечаю. А что тут ответишь? И пауза вновь раздувается, словно огромный мыльный пузырь, грозя заполнить собой все пространство этого холла, а то и дома.

- Я не собираюсь тебя убивать, Ларочка, - тишина прорывается, как нарыв, его болью, убежденностью, страстностью. Его слова текут неудержимым потоком, смывая равнодушие и отрешенность. - Я никогда этого не хотел, и не хочу, и не буду. Ты дорога мне. Ты мне живая нужна. Здоровая, веселая... Я виноват перед тобой, Лара, я не успел. Не спас. Не избавил тебя от этого кошмара... Я должен был, а не сумел. Прости.

- За что? Избавлять от кошмаров не по твоей части. Ты умеешь их только дарить, - моя голова лежит на его плече, прямо перед глазами - расстегнутый воротничок его светлой рубашки. Я столько раз сидела на его коленях. Я столько раз лежала на его плече. Я помню это. Да, помню. И его руки дарили тепло и заботу. И, если закрыть глаза, я, наверно, даже смогу почувствовать вновь запах его кабинета, представит хоть на миг, что мы все еще там и ничего ужасного не случилось. Я закрываю глаза и ничего не чувствую. Совсем.

- Прости, - вновь просит он.

- Как?

Он молчит. Слишком долго, а потом со вздохом признается:

- Я не знаю.

И мы снова молчим, две песчинки в колодце вечности. О смерти говорить просто. О жизни куда сложнее.

- Ты меня не отпустишь? - я не надеюсь, но вдруг...

- Куда?

- Домой.

- Ты ведь знаешь - из-за Бездны не возвращаются. Никто. Никогда.

- Но ты... ты... Лоу сказал, ты принц, племянник Владыки. И ты Верховный Куратор. И ты мог бы сказать, что решение суда было несправедливым... незаконным... И заставить их вернуть мне статус человека. Ведь я же человек. Человек...

- Ты человек, моя радость. Людьми рождаются, людьми умирают, и ни один суд в мире не в силах этого изменить, - он нашел мою руку и поднес к губам. Очень нежно поцеловал, задумчиво провел большим пальцем по перстню, подаренному Лоу. Я испуганно сжала пальцы, опасаясь, что он потребует снять. Но он лишь чуть улыбнулся и отпустил мою руку. - Тем более, что нет уже ни того суда, ни тех судей, ни тех документов.

- Как нет?

- Совсем нет, - он вздохнул. - Произошел пожар в здании городского суда. Официальная версия - возгорание электропроводки. Вот только при этом сгорели все архивы. И погибло около тридцати человек.

- Ты всех их сжег? - смотрю на него в ужасе, пытаясь отстраниться.

- Я? - горькая усмешка искривляет губы. Но меня он не удерживает, и я сползаю на пол и остаюсь сидеть в шаге от него. - А версия «спички» в голову не приходит? За все пожары в мире теперь отвечаю я?

Я молчу. А что еще могло прийти мне в голову, после того, как Доири на моих глазах превратился в пепел?

- Когда я приехал в Новоград, там уже ремонт начали. Их сжег не я, Лара. Их сжег тот, кто хотел, чтоб я тебя не нашел. А я даже не связал поначалу этот пожар с твоим исчезновением. Заколка позволяет мне чувствовать тебя, твои эмоции, переживания. Но видеть место действия я не могу. Слышать, что говорят вокруг, тоже. Я знал, что ты звала, я чувствовал твое отчаянье, я понимал, что ты не стала бы звать, если б все не было действительно очень плохо, но я не могу мгновенно, Лар, я не сказочный дух, я всего лишь вампир... Я не знал, где ты. И что именно с тобой случилось. Я бы мог отыскать тебя по заколке, но ее у тебя больше не было...

- А заколку... ты нашел?

- Нашел. А тебя не мог. Ты забрала документы из института сразу по окончании экзаменов. Съехала из общежития. И никто не знает, почему, куда?

- Я не...

- Я знаю. Теперь. А тогда... Я даже родителей твоих нашел...

- Нашел? Разве они терялись? Ты же всегда знал, где я живу... жила... где они живут...

- Они, - он чуть запинается, словно не уверен, стоит ли говорить, но все же продолжает, - там больше не живут, Ларис. Квартира продана, в ней стоит чужая мебель, и живут чужие люди.

- Но, - ужас сковывает мгновенно. И я могла подумать, что за себя нужно бояться? - Но с ними же все хорошо? Они ведь живы? Пожалуйста, скажи мне, что они живы!

- Они живы, Лар, у них все в порядке, - он наклоняется ко мне, берет за руку, чуть сжимает ее, успокаивая. - Я же сказал, я их нашел, я с ними разговаривал.

- Как... они? - а голос совсем сел, еле шепчу. - Они знают, что я?.. что меня?.. Анхен! - срываюсь на крик, не выдерживая его молчания.

- Они теперь живут в Йорыме. Это 350 километров на север от Светлогорска. Городок не большой, но с хорошей инфраструктурой. Твоего отца перевели в местный филиал его предприятия, с повышением в должности, он теперь начальник отдела. Маме работу пришлось поменять кардинально, но с трудоустройством ей помогли, - он объяснял очень охотно, очень подробно. Но это не успокаивало, это только еще больше пугало.

- Анхен, пожалуйста! Что не так?

Чуть помолчал. И признался:

- Они меня не узнали, Лара. Не вспомнили. Они уверены, что никогда не видели меня прежде, - он чуть запнулся, но все же продолжил, - у них никогда не было дочери по имени Лариса.

- Ннет! - смотрю на него расширившимися глазами, не в силах осознать, принять, поверить.

- Мне жаль. Они искренне верят в то, что у них всегда была только одна дочь, Варвара. Все их воспоминания о тебе до девятилетнего возраста перенесены на нее. Все остальное о тебе - просто стерто. Для них - тебя не было. Никогда.

Никогда. Меня - не было. Спина не держит. Откидываюсь назад, ложусь на камни этого зала, смотрю на небо там, высоко надо мной. Оно - есть, а меня - не было. Меня нет. И меня не будет. Уже скоро, что бы он ни говорил. Даже если он сам в это верит... Но страшно не то, что умру, а то, что и не жила. Даже памяти не осталось. Никто не лишал меня статуса человека, нет документов, которые могли бы это засвидетельствовать. И нет людей... Но свидетельства о рождении тоже нет, собственные родители твердо знают, что никакой Ларисы у них никогда не рождалось...