- Хорошо. Допустим. Он мне не безразличен. И мне было бы интересно узнать о его судьбе, - Дэлиата откидывается на спинку кресла, по-прежнему не сводя с Анхена пристального взгляда.

- Он жив, по человеческим меркам вполне здоров, смерть от моего излишне пристального внимания ему не угрожает. А дальше меня информация не пошла, - «осчастливливает» ее светлейший. - Что еще мне вам рассказать? В свое время женился, после долгих попыток у него все же родилась дочь...

- Двадцать лет назад, как я полагаю? И вы оставили в покое отца, но изъяли ребенка? Что, в ее крови тоже плавает слишком много лишнего? Не подходит для вашей нежно отобранной популяции? Так продайте мне, я куплю.

- Кровь?

- Девочку. Вряд ли у вас есть недостаток к человеческих девах, а за эту... я готова отдать вам многое, очень многое. Жить мне осталось недолго, материальные ценности для меня уже мало значат... Вряд ли хоть кто-то даст вам за нее столько.

- Как любопытно, - сытым и довольным пресветлый уже не выглядит. - Вот уже второй вампир в этом доме объявляет меня едва ли не главным гадом нашего милого государства. А ваша бесценная девочка так и вовсе прямым текстом именует меня принцем Дракосом. Я действительно настолько чудовищен?

- Зачем вы приехали, Анхенаридит? На самом деле?

- Хотел познакомиться. В прежние времена как-то не довелось. Хотел понять. Зачем вы это сделали, Дэла?

- А вы становитесь навязчивым, - это она о чем? О его попытках влезть в ее прошлое, или о его упорном желании звать ее «Дэлой»? Что это значит, еще б понимать? Ведь звать себя Анхеном он ей не предлагал. Пока. Подчеркивает свое начальственное положение? Или навязывается на более близкое знакомство? Более интимный характер беседы? Или взаимоотношений? И до какой степени «более интимный»? Я с этим вампиром скоро паранойю заработаю!

А ведь она меня купить предложила. За любые деньги. Так любила отца? Или просто хотела бы скрыть результаты своих экспериментов?

- А я уже навязался. Примите как есть, - ее очередная попытка его осадить бесславно провалилась. - Так все же, зачем? Вы поставили под угрозу его жизнь. Сделали его почти бесплодным. Сломали жизнь его ребенку, на тот момент еще не рожденному... Что вы там нахимичили, в своем «Химдарпроме»? Эксперименты на людях, вроде, ни в планах, ни в отчетах там не значатся.

- Что бы там ни было, вас оно не касается, пресветлый. Вы, несомненно, вправе потребовать у меня официального ответа, даже вызвать меня в столицу для разбирательства, да только какой спрос с умирающей, верно? Просто отдайте мне девочку, как я сказала, я возьму ее на любых условиях, и мы закроем эту тему.

- Просто не выйдет, Дэла, - привстав, слегка подвигает к ней свое кресло. - Ни со мной, - усаживается, не спуская с нее загадочного взгляда, - ни с девочкой.

И я все-таки не выдерживаю:

- Послушайте, Великие и Мудрые. Вот меня даже в моей простой человеческой школе учили, что это элементарная вежливость - не говорить в третьем лице о присутствующих. Я понимаю, конечно, что в ваших древних гигантских лесах школ не было, и вы все детство обезьянами по елкам проскакали, но коль уж взялись изображать великих учителей человечества, так пытайтесь хоть как-то соответствовать!

Гневно перевожу взгляд с одного на другую. Анхен откровенно веселится, сохраняя при этом нейтральное выражение лица, а вот Дэлиата... кажется, выпрыгни из речки говорящая рыбка - она и то удивилась бы меньше. Она смотрела на меня... чуть ли не с ужасом, а я все ждала, что же будет дальше. Сверкнут ли ее глаза безмолвным приказом, потребует ли она от Анхена извинений за мою несдержанность...

- Прости, - произносит она очень спокойно и очень искренне. - Прости, Лариса, я не хотела тебя обидеть. Я уже очень давно не общалась с людьми, отвыкла... Ваш визит несколько выбил меня из колеи, пресветлый авэнэ...

- Авэнэ забавляется, - бросаю короткий взгляд в его сторону и уверенно продолжаю, - даже сейчас.

- Прости, душа моя, но ты из тех явлений, о которых словами не расскажешь, - он смеется теперь уже открыто, и ни капли раскаянья в голосе. - Вы породили чудовище, Дэла. Страшное, неблагодарное чудовище. И еще хотите себе ее в собственность. Право же, мне бы стоило вам ее подарить. Как расплату за ваши опыты по переливанию крови. Уверен, она сведет вас в могилу гораздо раньше болезни.

- Анхен!

- Вы удивительно вовремя, авэнэ. Я сегодня как раз принимаю подарки. Даже те, что в качестве расплаты.

- Да не отдам я ее, Дэла, не отдам. От вас мне нужна была услуга... Впрочем, возможно, вы сможете мне кого-то порекомендовать. И зовите вы меня уже по имени, это очень частный визит.

- И мне по-прежнему хотелось бы понять его цель.

- Ларисе нужен учитель. Кровь, доставшаяся ей от отца... от вас и от отца, произвела слишком сильные изменения в ее организме. У нее абсолютная сопротивляемость воле вампиров. Что, как видите, приводит порой к полному отрицанию авторитетов и невероятной несдержанности. Так что это не я «изъял» ее из Страны Людей. Она вполне успешно справилась и сама, - насмешливый кивок в мою сторону, и он продолжает. - Но вы подарили ей не только это. С этим я как-нибудь справлюсь и сам. Вы передали ей частичку силы аниары, а здесь я беспомощен. Стихия все больше овладевает ее разумом, и не мне вам объяснять, что бесконтрольные силы до добра не доводят.

- Но... - она поражена и не скрывает, - но так не может быть. У Сережи никогда ничего подобного...

- Не было. И сейчас нет, - согласно кивает Анхен. - Я общался с ним достаточно, чтоб утверждать со всей определенностью. Хотя, конечно, рядовым человеком я бы его не назвал.

- Рядовым он и не был. И не в составе крови дело.

- Вы все же любили его, - Анхен тепло улыбается, чуть склоняя голову. - Так вы поможете его дочери? - он вновь смотрит ей прямо в глаза, но она не спешит с ответом.

- Помогла бы. Но вы же не отдаете. Скажите, Анхенаридит, почему я должна помогать вам?

- Потому, что я люблю ее, - он не задумывается ни на секунду.

В доме Дэлиаты мы провели две недели. И хотя большую часть времени разум ее был чист и ясен, довольно быстро я поняла, что именно подразумевал Анхен под «разговорами о погоде». Он хотел, чтоб Дэла посмотрела, насколько существенны мои способности к водной магии, мое «чувство воды» его здорово напрягало, он боялся, что однажды, на эмоциях, я сольюсь сознанием с рекой и не смогу вернуться.

Но Дэла не могла. Совсем. Она больше не чувствовала воду. Более того, даже летать она была уже не способна. Но к последнему она относилась спокойно. А вот вода... Она часами сидела над рекой, ласково гладя набегающие волны, порой полностью отрешаясь от окружающей действительности. В такие моменты ее было бесполезно звать, с ней было невозможно разговаривать - она никого не узнавала, казалось, вовсе не понимала слов, а то и просто не слышала.

Но потом оцепенение проходило, она встряхивала головой, улыбалась, и пыталась вновь быть любезной хозяйкой. Со мной была неизменно приветлива, постоянно расспрашивала о моей семье и моей жизни. И рассказывая ей, пересказывая, уточняя, я понемногу справлялась со своими воспоминаниями, выстраивая и для себя самой картину моего прошлого. Вспоминала, и словно заново узнавала своих друзей. И множество событий и ситуаций, когда можно и нужно было бы поступить «не так». И еще больше тех, где я все равно сделала бы ровно то, что сделала.

Но главное, я все чаще вспоминала маму. Чем больше смотрела на Дэлиату, тем больше думала о своей маме. Потому что кровь - это еще не родство. Мне вон Анхен какую-то дрянь после каждой отключки в вену вбрызгивает, так что же теперь, у меня местный химзавод в родственниках? А мама... ну и хорошо, что она меня не помнит. Зато не переживает, не мучается. Да, она бы гордилась, забери меня за Бездну Анхен. И страдала бы, что ее дочь по суду, с позором... Но это не ее вина, ее такой сделали. Воспитали, внушили. Мама все равно меня любила - всегда. И любит, даже теперь. Потому что воспоминания о моем детстве ей оставили... И пусть она не помнит, что это было мое детство, все же, она меня помнит. И любит. А я - помню все. За нас двоих. И всегда буду ее любить.