– А как я умру, мосье Нострадамус? – заинтриговано спросил Константин Константинович.

– Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток – к Нарайяме, – полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.

– Надо записать. Классный тост. Где вычитал?

– Экспромт. Не делай такие большие глаза – нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?

– Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт – штука возрастная.

– Но почему опять я!?! – не отставал Андрей.

– Да кто же, если не ты? – вспылил Норвегов, – ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?

– Ты на своем месте, отец!

– Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, – Андрей покраснел.

– Ну ты загнул.

– На мой век хватит продуктов цивилизации, – продолжал свой спич полковник, – а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты – над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!

– А это что? – спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.

– Не обращай внимания. Это – елизовский стеклозавод «Октябрь».

– Да! – хмыкнул парень, – выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.

– И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?

– Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться – полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши – никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.

– И что он? – живо спросил командир, – поверил.

– Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.

– Эт ты хватил, – крякнул отец, – ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.

– А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.

– Необходимо развивать промышленность, – вернулся к прежним баранам Константин Константинович, – своих людей не хватает – обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.

– Да, этот вопрос необходимо решать, – согласился Андрей, – стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье – около четырех десятков. Это не считая вдов, – Норвегов вздохнул.

– О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?

– А может монасей подключить? – как бы в раздумье сказал Андрей.

– Ты что! – икнул отец, – за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!

– Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.

– Дело принудительное? – осведомился Норвегов-старший.

– Дело сугубо добровольное, – ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, – я сам им займусь.

– А почему ты? – задал полковник избитый вопрос.

– Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, – сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!

Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.

– Ну и засранец! – произнес он, – посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.

– Мужики! – обратился к бойцам стоящим в каре Волков.

– Товарищи! – поправил его стоящий рядом особист.

– Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, – твердо сказал лейтенант, – в прямом смысле слова.

Худавый подумал, что это намек и побагровел.

– Все вы знаете, – продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?

– Деньги, – ляпнул кто-то.

– Нет, – усмехнулся Андрей, – для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».

– Нужны люди, – донеслось из строя.

– Умница! – похвалил лейтенант, – нужны люди, много людей.

– Мы пойдем их ловить? – восторженно спросил Горомыко.

– Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, – каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.

– Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.

По рядам прокатился вздох разочарования.

– Нужно, парни, нужно! – сделал строгое лицо Андрей, – во имя будущего нашей маленькой цивилизации.

Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:

– Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди наших девушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?

– Жен назначать будете? – поинтересовался Резник.

– Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», – засмеялся Худавый.

– Тогда ладно, – Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, – жените, папенька!

– Какой я тебе, нахрен, папенька! – задохнулся от возмущения майор.

– Вы ведь посаженым отцом будете, – обиделся солдат, а то я не играю…

– Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! – торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.

– Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, – особист скорчил гримасу, – остальные по своим планам. Разойдись!

Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.

– Дружище! – прокричал он в транк, – собирай народ – я скоро буду.

Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.

– Спокойно, девицы! – прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, – сейчас все объясню.

Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.

– Сваты к вам едут, – громко сказал лейтенант, – у вас товар, у нас – купец!

– К кому? – тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.