– Только заснул, – ответил Хранитель. – Мне не по себе. Предчувствие нехорошее.

– Мне жаль, Хранитель.

– Что случилось?

– Я потерял его.

– Кого?

– Воина.

– Как?! Что произошло?

– Энергия иссякает. Я не дотянул его до места. С самого начала все пошло не так Что ты молчишь?

– Где ты его потерял? – Марквентор вдруг почувствовал разом навалившуюся усталость. Он видел растерянные глаза Тао и понимал, что произошло нечто непоправимое.

– Понимаешь, энергии не хватало с самого начала. А к нему еще один прицепился. Это уже слишком. Потом произошел сбой энергии. Наша сила тает. Хранитель, понимаешь, тает, как весенний снег!

– Ты хоть знаешь, где он теперь?

– Предполагаю, что где-то в верховьях Реки Времени. Но я не имею туда доступа. Там Туман Забвения, города мертвых.

– Он жив?

– Не знаю. Я ничего не знаю.

– Что теперь делать? – обреченно спросил Марквентор.

– Не знаю.

– А если отправить мою дочь еще раз?

– За другим воином? Нет, это рискованно. У нас не остается сил. Ты можешь потерять ее. Ты готов рискнуть?

– Нет, – Марквентор отрицательно покачал головой. – Я сказал глупость. Она не согласится. Ей не нужен другой.

– Тогда нам остается только надеяться.

– На что?

– На чудо

– На чудо?! – обреченно переспросил Марквентор. – Ты же знаешь, что такое чудо.

– Знаю, – ответил Тао. – Знаю. Это изменение Закона. Но кто может менять Закон? Тот, кто создал его. Но где он?

– Где он? – повторил Хранитель. – Я не чувствую его. Ты его чувствуешь?

– Нет. Но надо же на что-то надеяться.

– И верить, – добавил Хранитель. – Так говорят люди, когда ничего не остается более, а впереди только безнадежность и темнота. Мы становимся похожими на обычных людей, Тао. Ты не находишь?

– Мы теряем силу, Хранитель. Мне очень жаль.

– Мне тоже, Тао.

– Марквентор.

– Что, Тао?

– Я не знаю, сколько там осталось дней, но ты все же не забывай старика. Заглядывай.

– Сам бы заглянул.

– Ты же знаешь, – Тао глубоко вздохнул. – Твой мир тяжел для меня. Я уже стар для таких посещений. Лучше уж ты ко мне. Я заготовлю побольше эха безмолвия.

– Как это символично звучит, – усмехнулся Марквентор. – Скоро во всем мире воцарится безмолвие. Только долгое эхо памяти о Великом Хаккадоре будет гулять на черных полях.

– Приободрись, Хранитель. Еще не последний день. Ты залетай ко мне. Не сиди там один. Вместе как-то веселее будет.

– Ты предлагаешь мне с небес наблюдать гибель всего?

– Зачем же так мрачно, Хранитель. – Тао покачал головой и нахмурил брови. По зеркалу пробежали волны.

– Опять перебои, – заметил Тао. – Это происходит быстрее, чем я предполагал.

По стеклу заметались тени, разрывая изображение на части. Зеркало потемнело и потухло.

– Вот так и весь мир уйдет в небытие, – обреченно прошептал Хранитель. – Они придут сюда, срубят Дерево Жизни, распилят его, растащат, сделают из него идолов, будут поклоняться им, приносить жертвы. А мир будет погружаться в пустоту. Но они не увидят этого. Слепые. Пророчество сбывается. Мы не сможем устоять. Но почему, почему, почему я должен быть последним Хранителем? Почему на меня выпала столь тяжелая ноша? За что?

Присев на широкое ложе, Марквентор устало опустил в голову и надолго застыл неподвижно. За окном забрезжил серый рассвет. По традиции предков Хранитель обязан встречать первые лучи Небесного огня на главной башне Ахантагора. Никто и никогда не нарушал эту традицию. Даже будучи при смерти, хранители с помощью своих слуг поднимались по стертым за тысячелетия поступью своих предшественников крутым ступеням башни.

Хранитель встрепенулся. Надо идти. Но зачем? Для чего? Все кончено.

Надо! Хранитель медленно поднялся, бросил взгляд на мутное, темное зеркало и отворил тяжелую дверь. Длинными коридорами, сумрачными залами дворца он прошел к лестнице, ведущей наверх. Сколько раз он поднимался туда? Не счесть. По традиции он не должен использовать магическую силу, поднимаясь на башню. Стена, справа от лестницы, отполирована прикосновениями рук хранителей Хаккадора, в ступенях застыло эхо их шагов.

Марквентор начал подъем. Он никогда не считал ступени. Зачем? Но сейчас, словно что-то заставило его считать при первом шаге.

– Один, – прошептал он и шагнул дальше. – Два, три, четыре… – Марквентор взбирался наверх и считал ступени.

Что заставляет его? Ступени высокие. Много их. Марквентор уже не раз останавливался для отдыха. Давно это было, когда он забегал наверх, не чуя усталости. Теперь же время не то.

Вот и последняя ступень. Триста семидесятая. Что за цифра? Зачем он посчитал эти ступени? Марквентор ступил на верхнюю площадку башни. Вовремя. Еще мгновение – и первый луч Небесного огня вырвался из-за горизонта.

Небесный огонь. Путь огня. Триста семьдесят путей. Это же… – Марквентор невольно отстранился от ярких лучей, прикрыв глаза ладонью, – это же время его жизни! Триста семьдесят! Количество ступеней. Совпадение? Ровно триста семьдесят. Не больше и не меньше. Вот так. Это не случайно. Знак это. Вот и все. Кончилось твое время, Хранитель.

Марквентор подошел к парапету башни. Небесный огонь поднимался над горизонтом. Внизу, под склоном горы, просыпался Анвантар. Начинался новый день. Сколько их осталось еще? Один? Два? Десять? Хранитель посмотрел на небо. Холодное небо молчало.

Отблеск молнии ворвался через проем в стене, ослепил отвыкшие от света глаза. В проеме на фоне вспышки Александр на доли секунды различил высокий неподвижно застывший знакомый силуэт. Снова вспышка молнии – силуэт исчез, словно призрак. А был ли он?

– Лодочник?! – позвал Александр.

Но только раскаты грома ответили ему. «Где я?» – подумал Александр. Вспышки молний время от времени освещали стены, сложенные из грубо отесанных каменных блоков. Александр почувствовал под собой холод гладких каменных плит и попытался приподняться, но тело, словно налитое свинцом, не слушалось, а голова раскалывалась, как после длительного запоя. После нескольких попыток Александру удалось встать на четвереньки и подползти к проему в каменной стене. За ним он ничего не увидел, кроме яростных вспышек молний, разрывающих темноту, и длинных косых струй проливного дождя, попавших ему за воротник. Александр поежился и, опираясь о стену, с трудом поднялся на негнущихся, словно чужих ногах.

– Саня, это ты? – услышал он слабый голос позади себя, оглянулся и устремил свой взгляд в густую темноту.

«Показалось», – подумал он.

Вспышка молнии освети ча небольшое квадратное помещение, и, прежде чем все снова погрузилось во мрак, Александр различил возле дальней стены темную фигуру лежащего человека.

– Саня, – уже явно услышал он снова.

– Пашка?! – обрадованно позвал Александр в темноту.

– Я! – послышалось оттуда.

Александр, опираясь о стену, добрался до Куроедова и опустился рядом на каменный пол.

– Как ты? – спросил он.

– Вроде живой.

– Все цело?

– А черт его знает, – произнес неуверенно Паша. – Вроде все. Башка болит, как с дикого похмелья. Она у меня не разбита?

– Нет вроде, все чисто, – констатировал Александр как профессионал, ощупав голову Куроедова. Вспышки молний прекратились. Затихающий дождь продолжал барабанить по камням. Слабый серый свет начал проникать в помещение.

– А где это мы? – спросил Паша, приподнявшись, опираясь на локоть и озираясь по сторонам.

– Сам пока не знаю.

– Как так? А как же мы сюда попали?

– Спроси что-нибудь попроще.

– Саня, я, похоже, без сознания был. Мне черт знает что привиделось! Так реально!

– Да? И что же?

– Да ну, – Паша махнул рукой. – Даже рассказывать не хочу. Кошмар.

– Не удивительно, – усмехнулся Александр. – У меня тоже глюки были. Не каждый день падаешь на самолете.