«Завалить их надо всех быстрее, – подумал Александр, глядя на отчаянное сопротивление окруженных мауронгов. – Войск много на себя оттянули. Двуручников надо послать. Пусть покосят их всех».

Александр подозвал посыльного. Отдал приказ. Через несколько минут последний резерв левого фланга пошел в бой.

– Другое дело, – удовлетворенно отметил Александр, наблюдая, как сминаются и тают ряды окруженных. – Время дорого. Назревает что-то. Только вот откуда ждать-то? И надо ли ждать?

Он посмотрел на Пашу. Глаза Куроедова обеспокоенно блуждали по панораме сражения.

– Ты чего? – спросил Паша, заметив взгляд Александра.

– Скоро сами в бой пойдем, – с мрачной веселостью произнес Александр. – Ты готов?

– А то как же! – в тон ему ответил Куроедов. – Гляди! Тащат кого-то!

Действительно, приближалась группа воинов. Они мешком картошки волокли по земле нечто блестящее, закованное с ног до головы в доспехи.

– Ух ты! – восхитился Паша. – Рыцаря поймали! Самого Ричарда Львиное сердце!

– Вот! – гордо воскликнул один из воинов. Александр узнал его. Тот самый рябой верзила, воин Сильгура, с кем Александр сразился в поединке на берегу Реки Времени.

– Это я его с коня сбил! – сам похвалил себя рябой и потряс тяжелой булавой. – Вот этим сбил! Сколько наших положил, падла! Он там главный у них.

– Кто такой? – спросил Александр пленного. Тот, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Что, оглох? – Александр спрыгнул с коня и подошел ближе.

– Я Зерон, – усмехнулся пленный.

– Врешь, я знаю Зерона. Кто ты?

Воин молчал.

– Сколько войск у вас?

Снова молчание.

– Будешь молчать, я тебя отдам ему, – Александр показал на волка.

Взгляд зверя был правдив и не обещал ничего хорошего.

Пленный бросил быстрый взгляд на волка и отвел глаза в сторону. Это не укрылось от Александра.

– Твой командир бросил тебя. Оставил погибать твои войска. А мог бы помочь. Это плохо. Очень плохо, – вкрадчиво произнес Александр.

В глазах пленного вспыхнул огонь ярости. Александр задел больную струну.

– Мой командир – бездарь, – процедил сквозь зубы пленный.

– Правда? – Александр в поддельном удивлении поднял брови. – Мне кажется, что ты не прав. Так бестолково командовать может не каждый. Это надо уметь. Как же тебя зовут, великий воин?

– Меня зовут Дракус, – гордо ответил пленный. – Я главный после Зерона в армии.

– Ух ты! – снова не выдержал Паша. Александр укоризненно взглянул на него и вновь повернулся к пленному:

– Расскажи нам, Дракус, о вашем плане битвы.

– Даже если бы знал – не сказал! Я мауронг!

– Мауронг! Звучит гордо. Не спорю. Скажи, мауронг, а в план битвы входила бездарная гибель твоих войск?

Дракус заскрежетал зубами.

– Мы все равно раздавим вас, – прохрипел он. – Наш командир – бездарь, но мауронги – это сила. Мы раздавим вас!

– Раздавите? Но чем? Я вижу, что ваши силы заканчиваются.

Дракус усмехнулся.

– Железный корпус ждет своего часа, – вызывающе произнес он. – Я лично отвел его ночью за холмы. Он сметет вас, как пыль.

– Железный корпус? – удивленно переспросил Александр. – Да ну! Громкое название! Одно название, наверное, а на самом деле сброд какой-нибудь в пару тысяч.

– Шестьдесят тысяч там! – яростно завопил Дракус, осекся и прикусил язык. Понял, что проговорился сгоряча.

– В обоз его, – указал Александр на пленного. – Стеречь! Глаз не спускать!

Дракуса подхватили под руки, поволокли.

– Мы все равно раздавим вас! Раздавим! – доносились сквозь шум битвы его затихающие вопли.

Александр поймал озабоченный взгляд Паши. Вот оно откуда, спокойствие противника. Нокаутирующий удар готовит. Шестьдесят тысяч против пятнадцати тысяч конницы Ацельсиора, что в засаде поставлена. Сметет Ацельсиора, в тыл зайдет, и все тут.

– Тебя как звать, воин? – спросил Александр рябого.

– Зверинго, – гордо назвался тот.

– С нами сейчас в бой пойдешь. Награжден будешь. Если жив останешься. – Александр запрыгнул на коня, посмотрел на ноле битвы. Пять полков резерва осталось. Двадцать пять тысяч. Мауронги продолжали давить. Но фронт не двигался с места.

– Добьют тех, что в окружении, и пусть на правый фланг перемещаются, – отдал Александр указание вестнику и достал клинок.

– Наш черед, Паша! Давай вдоль резервов проскачем. Соберем их и на правый фланг, к Ацельсиору. Если успеем. Волка отвяжите. Время пришло. Выпустим зверя.

Танаис продолжала продвигаться вперед в полной темноте. Огненная птичка весело порхала впереди. Ничего не видно, кроме этой птички. Что там под ногами? Шагов не слышно. Земля ли? Камень? Песок? Ноги вроде как опираются на твердь, но темнота такая, что вытянутой руки не видать. Если бы не птичка эта, можно было подумать, что глаза ослепли. Ветер давно стих. Дождь со снегом прекратился. Тихо вокруг. Где эта дверь вторая? Скоро ли? А может, обманул ее этот Теуранг? Сочинил все, а сам отправил невесть куда, во тьму кромешную. Сколько еще так идти? Может, там впереди пропасть бездонная? Тьма-то не рассеивается, да и птичка эта больше не щебечет весело. На плечо уселась. Затихла. Светится уже не так ярко. Нет. Не то что-то. Впору назад повернуть. А нельзя назад. Теуранг предупреждал. Мало ли, что он предупреждал! Надо назад поворачивать. Так можно долго идти и неизвестно куда. Надо назад!

– Стоп! Ты куда это? Назад? Где твоя уверенность! – сама себя упрекнула Танаис. – Что тебе терять-то! Впереди неизвестность, но это продолжение пути, а за спиной что? К чему ты вернешься? Нет, только вперед!

Только она произнесла это решительно, как вспышка, ослепительная, ярче тысячи молний, ударила по глазам откуда-то изнутри головы, пронзила острой болью, огненными змеями расползлась по всему телу. Темнота схлынула.

Низкие темные тучи медленно ползли по черному небу, задевая острые скалы. Безжизненная каменистая пустыня простиралась до горизонта. Птичка вспорхнула с плеча и уверенно полетела впереди. Краем глаза Танаис уловила справа движение и повернула голову. Полосатый котенок рядом бежит. С домашнюю кошку величиной, а может, чуть больше, головастый такой, крупный. Тигренок. Танаис тигров видела в зоопарке, когда в будущее путешествовала. В ее мире такие кошки не водились.

– Ты откуда такой? Трудно тебе по камню ступать, маленькому, – она попыталась взять тигренка на руки.

Тот зарычал, оскалил маленькие клыки.

– Ну и ладно, зверюга, – отмахнулась Танаис. – Как хочешь.

Странно. Она ничуть не удивилась появлению тигренка. Веселее шагать стало. Птичка порхает, тигренок рядом вышагивает. Все не одной идти. Где эта дверь вторая? Скоро ли? До самого горизонта не видно ничего. Долго же шагать придется. Танаис ускорила шаг. Впереди показались две скалы. Путь между ними проходит. А меж скал темнота. Танаис пошла еще быстрее.

Конницу Ацельсиора скрывала лощина, заросшая редким кустарником. Тихо было здесь. Только изредка с порывами ветра доносились отголоски битвы.

Уже к вечеру дело идет, а конница бездействует. Без Ацельсиора все решат, а потом воины будут говорить, что он за кустами отсиделся. Так думал Ацельсиор. Внутри все кипело, рвалось в битву. Нет, нельзя без приказа. В самый трудный момент должен Ацель-сиор в бой пойти. Если нет приказа, значит, не настал этот момент. Значит, стоят войска крепко, а может, даже и в наступление идут. Без него, Ацельсиора.

В который раз Ацельсиор забегал на склон лощины и вдаль смотрел. Не пошли ли войска вперед? Не наступают ли? Плохо видно. Пыльное марево клубится в воздухе, расползается по широкому полю до горизонта. Там, где битва идет, марево гуще. Нет, не сдвигается битва. Уже как день проходит, а все на месте стоит. Упорно бьются, долго. Не видел еще такого Ацельсиор, чтобы целый день сражение продолжалось. Силы сошлись великие. Перемалывают друг друга, грызут, зубы ломают.