Из Танкограда уже в конце 1941-го потоком пошли на фронт «КВ», а затем и средние танки — «тридцатьчетверки». А мозговой центр завода — КБ Ж. Я. Котина и Н. Л. Духова — ломал голову не только над совершенствованием своего детища (хорош «Клим», а надо, чтоб стал еще лучше), но и над созданием новых, еще более грозных машин.

Осенью 1942-го Котина вызвали в Москву. Вернулся он в половине одиннадцатого вечера, а на следующий день, в 11.00 пригласил в свой кабинет ведущих конструкторов. Собрать их было недолго — с завода тогда никто не уходил. Главный конструктор информировал: в Москву поступили сведения о новых немецких танках — «тиграх» и «пантерах». Похоже, крепкие орешки. Приказано срочно создать технику, которая могла бы успешно их щелкать. Срок для выполнения задания Государственный Комитет Обороны поставил жесткий: на все — проект, воплощение в металле и обкатку — один квартал. После споров до утра конструкторы пришли к соглашению: надо усовершенствовать тяжелый танк и наладить выпуск тяжелых самоходных орудий на его базе.

Таким танком, принципиально новым по инженерной идее, стал «ИС-1», названный в честь Верховного Главнокомандующего «Иосиф Сталин». Этот танк вошел в историю войны как машина прорыва. Остановить «ИС-1» было невозможно. Охотником за вражескими бронированными машинами стала тяжелая самоходная артиллерийская установка (САУ). Мощное орудие, установленное на шасси тяжелого танка, выводило из строя и «тигры», и «пантеры». За выполнение ответственного задания Жозеф Яковлевич и целый ряд других конструкторов были отмечены Сталинской премией.

После войны Котин, как и большинство кировцев, вернулся в Ленинград на родной завод. Его конструкторы стали работать над созданием мощных колесных тракторов «КТ-12» и «К-700». Позднее Жозефа Яковлевича перевели в Министерство оборонной промышленности, он стал заместителем министра. После войны танкостроители перестали выпускать стальные мастодонты — тяжелые машины, стали нужны быстрые, маневренные, вездеходные и неуязвимые танки. В их создании принимал участие и конструктор Котин.

А. Моисеев

Уже в первые месяцы войны, когда превосходство противника угнетало и подавляло, беспощадные залпы «катюш», наводивших ужас на врага, были предвестниками неизбежной расплаты. Сбивая спесь с фашистов, «катюши» вселяли в наших бойцов гордость и восторг: и мы не лыком шиты. «Катюши» поднимали боевой дух наших воинов, учили презирать врага.

В годы войны и много лет после нее «катюши» оставались под покровом тайны, которую мы сами берегли. Мы позволяли себе лишь удивляться: откуда «вдруг» появились «катюши» — оружие, которое никто не имел, кроме нас? Мы не знали, кто их создал, кто, где и как выпускал. Мы удивлялись, откуда в них такая мощь, такая огненная сила.

Так кто же создавал «катюши»?

Один из них — Семен Михайлович Тарасов. В годы войны он был главным конструктором завода имени Д. Колющенко.

Студент Томского индустриального института, затем инженер завода имени Колющенко — таков его путь до войны.

За два года до войны он создал новый плуг. Придумал новый механизм подъема плуга с любой стороны пахоты за один оборот колеса. Это первое изобретение Тарасова. Авторское свидетельство было опубликовано в журнале 31 марта 1941 года.

Говорят, у «катюши» и космических ракет один исток. Это факт. Но есть у них еще одно начало: плуг, перекованный в меч.

Плуг забыли сразу же, как началась война.

— Уже в июле, в первой декаде, я получил чертежи снаряда «РС-132». А 9 августа Государственный Комитет Обороны обязал ряд заводов, в том числе и наш, освоить производство установок «БМ-13».

— Семен Михайлович, кто выпускал «катюши»?

— Кто? Пока нам не дали бронь, самые квалифицированные рабочие ушли на фронт. Мы приняли сотни женщин и подростков, которые и подойти к станку боялись. Несколько легче стало, когда прибыли оборудование и люди из Херсона, Сум, Москвы. Но опять загвоздка — где их разместить? Представьте себе: цех без одной стены, ее переносят на новое место. Снег, холод. Горнушки — только руки погреть.

— А знали ли вы, какое оружие было вам доверено?

— Откровенно сказать, нет. Собранную «катюшу» видели немногие. А на тех, кто видел, она не производила особого впечатления: уж слишком проста и в то же время необычна. Сначала и я недоумевал: как же она стреляет? Нужно по одному наводить каждый из снарядов? Только потом я узнал, что пускающее устройство «катюши» — как арифмометр: крутишь ручку — и снаряды вылетают один за другим. Что ни секунда — два снаряда.

Не сразу узнали мы, какой ужас наводили «катюши» на врага.

— Но все-таки видели, как она стреляет?

— Нет, не видел. Приезжали к нам фронтовики принимать «катюши». Спросить бы, да нельзя. И те молчат. Только иной большой палец покажет. Хорошая, дескать, штука, давайте побольше. Понравилось, и то ладно.

Был у меня такой случай. Прибыл с фронта брат двоюродный. Сели мы за стол, как положено, разговариваем про дела на фронте и в тылу. Гпяжу, брат вроде что-то по секрету хочет мне сказать. Как только жена отойдет от стола, наклонится и шепчет: «Ты знаешь, что я на фронте видел!..» — «Что?» — «Мы занимали склон горы. С наблюдательного пункта далеко видно. Внизу, вдоль реки, немцы сосредоточились. Много их набралось, аж черно на снегу. И тут наши как пальнули, на том месте — сплошной огонь. Представляешь?» И он, оглянувшись, закончил: «Есть у нас орудие такое…»

К тому времени я уже догадывался, как воюют наши «катюши». И тут понял, что брат говорил о них. Он, конечно, удивился бы, скажи я ему, что это орудие мы делаем на своем заводе. Но я промолчал тогда…

Так рождались легенды о «катюшах». Будто они, как в сказке, появляются неизвестно откуда. А чудо было в другом — их в голоде и холоде выпускали подростки, вчерашние школьники, стоявшие у станков по две смены.

— Как было в те годы? Надо, и все! Помню, не могли мы сверлить отверстия диаметром 2,9 миллиметра. Сталь твердая, сверла летят, идет брак. Кто ни возьмется, не получается. И тут — прием в обкоме партии. Отвечая на вопрос секретаря Н. С. Патоличева, как идут дела, колющенцы признались: беда, сверла слабоваты. И тогда Николай Семенович открывает сейф и достает несколько пачек сверл. Видимо, знал он про нашу беду.

В первый же день Зина Черноскулова, работая новыми сверлами, сделала несколько деталей. А всего восемнадцать девушек были заняты на этой же операции. Мы им даже отгородили место в цехе, чтобы никто не мешал. И дело пошло.

Конечно, мы догадывались, какое важное дело нам поручено. Уже в декабре 1941 года в «Правде» в списках награжденных увидели фамилии своих товарищей. Работники тыла в первые месяцы войны награждались крайне редко.

Должен сказать, нам было очень важно знать, как действуют наши «катюши». Вести с фронта поступали нечасто, особенно в первые годы. Но когда мы узнавали, что там довольны нашей продукцией, это очень помогало в работе, всех буквально подстегивало. Мы радовались и забывали о трудностях.

Главное в «катюше», конечно, снаряд. Он — реактивный. В камере двигателя — семь шашек пороха (длиной 55 и диаметром 4 сантиметра). Сгорая, порох создает в камере давление в 300 атмосфер, температура поднимается до трех тысяч градусов. Раскаленные газы, вырываясь через сопло, создают тягу. При сходе скорость снаряда 70 метров в секунду, а максимальная — 355. Ну, и головка, в ней боевой заряд. Дальность полета — 8,5 километра. Так устроен снаряд «РС-132».

Просто? Теперь-mo просто. А тогда… Ведь у нас был плужный заводик, старенькое оборудование.

Сама же установка была еще проще. Направляющие, ферма, поворотная рама. Сложность была в том, что подрамники надо было делать под разную тягу: от тракторов до «студебекеров»…