Врач снова позвонил Гордону Форрестье на следующий день, в восемь часов утра, но тот же самый голос сообщил, что месье нет. В конце концов, Гордона удалось поймать в десять часов на службе. Новость его явно удивила. Сказав, что он очень рад, Форрестье захотел немедленно поговорить с Изабель, но выяснилось, что у нее в палате пока нет телефона. Доктор пообещал, что телефон ей скоро принесут и после полудня Гордон сможет с ней связаться.

– Дети обязательно захотят с ней поговорить, – задумчиво глядя перед собой, проговорил Форрестье. Он уже смирился с тем, что Изабель никогда не выйдет из комы, и теперь был страшно удивлен. Нет, он, разумеется, был за нее рад, но новая ситуация требовала осмысления и каких-то действий.

– Как же это случилось? – счел нужным поинтересоваться Гордон. Доктор ответил не сразу, ему не хотелось упоминать об участии в этом событии Билла Робинсона.

– Совершенно для всех нас неожиданно, – наконец произнес врач.

Гордона такой ответ вполне устраивал.

– Отличный результат, – одобрил он, словно речь шла о теннисном матче или турнире по гольфу. Голос Гордона звучал совершенно бесстрастно, как будто он говорил о ком-то малознакомом. Было трудно поверить, что Изабель – его жена. Вероятно, в этом причина ее отношений с Робинсоном. Доктор предпочитал не проявлять излишнего любопытства, а теперь, после сегодняшней ночи, в этом и вовсе не было нужды – все стало предельно ясно. Интересно, когда Форрестье собирается приехать в Лондон? Доктор надеялся, что еще не скоро. Он успел привязаться к Биллу и Изабель – было невозможно остаться равнодушным, видя перед собой любовь, которая совершила невозможное. Такие чувства испытывают немногие, это драгоценный дар судьбы. – Передайте жене, что я позвоню в конце дня, когда приеду домой. – Вот и все, что сказал Гордон, и доктор заверил его, что обязательно передаст.

Когда в палату принесли телефон, сестра сообщила об этом разговоре Изабель. Изабель, конечно, не терпелось поговорить с детьми, но отнюдь не с мужем.

– И что же мы теперь будем делать? – спросила она Билла, составлявшего ей компанию во время ее самого первого больничного обеда, которым служил очень жидкий суп. Изабель отвыкла от пищи и совсем не хотела есть.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Билл. – Партию в крокет или гольф, прогулку в парке? – Он, как обычно, шутил, но на этот раз Изабель не улыбнулась.

– Как только я стану лучше себя чувствовать, Гордон заберет меня в Париж. – Разумеется, она соскучилась по детям, но покидать Билла ей совсем не хотелось.

– Думаю, это произойдет не скоро, – Стараясь сохранять спокойствие, заговорил Билл. – Вряд ли ты сможешь прямо сейчас вскочить с постели и выбежать за дверь. – Утром доктор сказал, что она пробудет в больнице еще приблизительно месяц. Столько же собирались продержать и Билла.

– А потом? – спросила Изабель, когда сестра накормила ее супом – собственные руки пока что отказывались ей служить. Правда, такая слабость не удивляла никого, кроме самой Изабель.

– А потом посмотрим. – Он так и не поделился с ней тем, что его ожидала мрачная перспектива – вряд ли он сможет снова ходить. Зачем ей лишние огорчения? Так или иначе она все равно вернется к Гордону, а вернее, к детям. Конечно, он по-прежнему сможет ей звонить, но Билл не хотел, чтобы Изабель его жалела, видя в инвалидной коляске. Он даже подумывал о том, чтобы после выписки из больницы больше с ней не встречаться, ограничившись телефонными разговорами. Пока что она считает, что скоро его состояние изменится. Что ж, пусть так считает и впредь. О разводе Билл тоже не стал сообщать – вдруг ей покажется, будто он на нее давит? Главное сейчас с толком использовать подаренное им судьбой время.

Когда Форрестье позвонил, Билл был в своей палате. Гордон сразу заявил, что очень рад ее выздоровлению, и это звучало так, будто речь шла о какой-нибудь ангине или гриппе. Но даже он понимал, что Изабель вернулась с того света. Гордон уже начал считать себя вдовцом, и теперь, чтобы перевести часы назад, ему требовалось сделать над собой некоторое усилие. Судя по странному тону мужа, он сердился на нее из-за Билла и хотел, чтобы она это почувствовала. Разговор у них вообще явно не клеился, зато с Тедди и Софи дело обстояло совсем иначе. Услышав голос матери, Софи заплакала, да и Тедди с трудом сдержал рыдание. Изабель обеспокоило состояние сына, и она попыталась узнать о нем у Гордона поподробнее.

– Ну, с Тедди теперь все будет в порядке, – небрежно ответил тот. На пожелание Софи снова навестить маму Гордон заявил, что это ни к чему, мама все равно скоро вернется домой. – Сколько они еще собираются тебя там продержать? – бесстрастно осведомился он.

– Врачи говорят, что около месяца, все зависит от организма. – Вообще-то состояние ее все еще оставалось достаточно серьезным, но это Гордона не заботило. Теперь, когда Изабель вышла из комы, остальное не имело для него значения.

– А тебе не кажется, что месяц – это чересчур? Я уверен, что тебе позволят выписаться раньше, если, конечно, ты об этом попросишь, – заявил Гордон, подозревавший, что Изабель намеренно тянет время, чтобы не расставаться с Биллом. Он не собирался этого терпеть. – Ничего, я сам поговорю с врачом. Необходимую медицинскую помощь ты можешь получить и здесь. – На этом разговор закончился. Охваченная паникой, Изабель поспешила поделиться с лечащим врачом: муж собирается настоять на ее отправке в Париж.

– А сами-то вы, что бы предпочли, Изабель? Собственно, где-то через неделю мы можем переправить вас в парижскую больницу, но домой вам пока рано.

– Я хочу остаться здесь, – призналась она, и оба прекрасно понимали почему.

– Тогда я об этом позабочусь, – заверил ее доктор. Он действительно хотел помочь ей и Биллу, которые побывали в аду и вернулись обратно. Дети пока подождут.

Чуть позже Изабель призналась Биллу, что ее беспокоит Тедди: судя по разговору, его самочувствие не из лучших. Она полностью доверяла его врачу и сиделкам, но мысль о том, что она так надолго покинула сына, который отчаянно в ней нуждается, сводила Изабель с ума. Билл, как всегда, выразил ей сочувствие.