Виктор возмущенно вскинул руки.

— Мы раньше могли делать потрясающие вещи. Тогда люди поклонялись нам, как богам. Однако со временем мы обленились. Наступление технологии делает нашу магию все более и более устарелой. Сейчас мы способны лишь показывать трюки на вечеринках.

— Если у вас такое обилие идей, — заговорил Дмитрий, угрожающе мерцая глазами, — то не теряйте зря времени в тюрьме. Делайте что-нибудь полезное. Например, напишите манифест.

— И какое все это имеет отношение к Лиссе? — спросила я.

— Потому что именно Василиса — двигатель перемен.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— Вы рассчитываете, что она возглавит вашу революцию?

— Ну, я предпочел бы сам возглавить ее… когда-нибудь. Но, как бы то ни было, я рассчитываю, что она примет участие в ней. Она — восходящая звезда, еще юная, конечно, но ее уже замечают. Члены королевских семей не созданы равноценными, знаешь ли. Символ Драгомиров — дракон, царь зверей. Аналогично кровь Драгомиров всегда будет могущественной — вот почему стригои так последовательно их уничтожали. Возвращение кого-то из Драгомиров к власти, в особенности такой, как она, великое дело. Судя по тому, что мне удалось узнать, она овладела своей магией. Если это так — и учитывая ее одаренность, — не поддается описанию, что она может сделать. Люди тянутся к ней почти без усилий с ее стороны. А когда она реально воздействует на них… ну, они делают все, что она пожелает.

Он говорил с широко распахнутыми глазами, с выражением восхищения и радости, явно воображая Лиссу, осуществляющую его мечты.

— Невероятно, — сказала я. — Сначала вы хотели держать ее взаперти, чтобы она поддерживала вашу жизнь. Теперь хотите, чтобы она вышла в мир и использовала принуждение для осуществления ваших безумных планов.

— Я уже говорил, что она — движущая сила перемен. И как ты — единственная «поцелованная тьмой», так она — единственная в своем роде, о которой нам известно. Это делает ее опасной — и чрезвычайно ценной.

Ну уже кое-что. В конце концов, Виктор не всезнающ. О том, что Адриан тоже обладатель духа, ему неизвестно.

— Лисса никогда не поступит так, — заявила я. — Не станет злоупотреблять своей силой.

— А Виктор ничего не расскажет о нас. — Дмитрий потянул меня за руку. — Он добился своей цели. Вынудил тебя прийти сюда, потому что хотел узнать о Лиссе.

— Он не так уж много узнал.

— Ты удивишься, насколько много, — сказал Виктор и усмехнулся, обращаясь к Дмитрию. — И почему, интересно, ты так уверен, что я не поведаю миру о вашем предосудительном любовном поведении?

— Потому что это не избавит вас от тюрьмы. И если вы погубите Розу, то утратите любой, даже самый слабый шанс того, что Лисса поможет вам в ваших извращенных фантазиях.

Виктор еле заметно вздрогнул: Дмитрий был прав.

Дмитрий шагнул вперед и прижал лицо к решетке, как я прежде. Я думала, что мой голос звучал устрашающе, но когда он произнес следующие слова, я поняла, насколько была далека от этого.

— И кстати, это вообще будет бессмысленно, потому что вы не протянете в тюрьме так долго, чтобы осуществить свои грандиозные планы. Не у вас одного есть связи.

У меня перехватило дыхание. Дмитрий многое привнес в мою жизнь: любовь, утешение, обучение. Я так привыкла к нему, что временами забывала, насколько он может быть опасен. И когда он стоял там, высокий, исполненный угрозы, испепеляя взглядом Виктора, я почувствовала, как мурашки побежали по спине. Вспомнилось, что, вернувшись в Академию, я впервые услышала, как Дмитрия называют богом. В данный момент он таким и выглядел.

Если угроза Дмитрия и напугала Виктора, он никак этого не проявил. Взгляд его нефритовых глаз переходил с меня на Дмитрия и обратно.

— Ваш союз заключен на небесах. Или где-то около того.

— Увидимся в суде, — парировала я.

На этом мы с Дмитрием удалились. По пути он сказал караульному несколько слов по-русски. Судя по тону, Дмитрий благодарил его.

Мы вышли наружу, по дороге к себе пересекли прекрасный широкий парк. Дождь со снегом прекратился, теперь все деревья и дома покрывала тонкая пленка льда. Похоже на какой-то стеклянный мир. Дмитрий шагал, глядя прямо перед собой. На ходу трудно утверждать что-то определенное, но, клянусь, он дрожал.

— Ты в порядке? — спросила я.

— Да.

— Точно?

— Настолько, насколько это возможно.

— Как думаешь, он расскажет о нас?

— Нет.

Некоторое время мы шли в молчании, а потом я задала вопрос, ответ на который умирала от желания знать.

— Что ты имел в виду? В смысле, если Виктор расскажет… тогда ты…

Я не смогла закончить, не смогла заставить себя произнести слова «сделаешь так, что его убьют».

— В верхних словах моройского королевского общества у меня не так уж много влияния. Другое дело среди стражей, которые выполняют грязную работу в нашем мире.

— Ты не ответил на вопрос. Готов ли ты реально сделать это?

— Я готов на многое, чтобы защитить тебя, Роза.

Сердце заколотилось. Сейчас мое имя в его устах прозвучало как-то особенно нежно.

— Убийство Виктора не защитило бы меня. Совсем не в твоем духе, — сказала я. — Месть — она скорее характерна для меня. Я должна была бы убить его.

Я хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но ему мои слова забавными не показались.

— Не говори таких вещей. И, как бы то ни было, это не имеет значения. Он ничего не расскажет.

Затем мы разошлись — он ушел к себе. Когда я открывала дверь своей комнаты, из-за угла показалась Лисса.

— Вот ты где. Что случилось? Ты пропустила обед.

Я о нем и думать забыла.

— Прости. Увлеклась кое-какими делами, связанными с работой стража. Это долгая история.

Она переоделась для обеда. Волосы по-прежнему подколоты вверх, но на ней было облегающее платье из серебристого шелка. Выглядела она изумительно. По-королевски. Глядя на нее, я вспоминала слова Виктора и задавалась вопросом, могла ли она реально стать движущей силой перемен, как он утверждал. Можно было легко представить себе, что за такой, какая она сейчас — эффектной, невозмутимой, — люди последуют куда угодно. Я-то уж точно, но, с другой стороны, в отношении ее я была пристрастна.

— Почему ты так на меня смотришь? — с легкой улыбкой спросила она.

Я не могла рассказать ей, что только что видела человека, которого она опасалась больше всех на свете. Не могла рассказать ей, что, пока она жила своей жизнью, я, держась в тени, прикрывала ей спину — как делала всегда.

Вместо этого я улыбнулась в ответ.

— Просто платье очень красивое.

Примерно за полчаса до того, как на следующее утро должен был сработать будильник, я услышала стук в дверь. Я подумала, что это Лисса, но, в полусне проверив нашу связь, поняла, что она еще крепко спит. В недоумении я выбралась из постели и открыла дверь. Незнакомая моройская девушка вручила мне стопку одежды с приколотой к ней запиской. Мелькнула мысль — может, я должна дать ей на чай? Однако она исчезла быстрее, чем я успела среагировать.

Я села на постель и развернула одежду. Черные слаксы, белая блузка, черная куртка. Тот же ансамбль, который носили все здешние стражи, и точно моего размера. Класс! Я уже почти стала членом команды. Улыбка расползлась по лицу. Я развернула записку. Почерк Дмитрия: «Зачеши волосы наверх».

Улыбка застыла на лице. Большинство женщин-стражей коротко стригут волосы, чтобы были видны знаки молнии. Мне и раньше эта идея не нравилась, а потом Дмитрий сказал, чтобы я этого не делала. Ему нравились мои волосы. «Просто зачесывай их наверх», — посоветовал он. То, как он это сказал тогда, заставило меня затрепетать — как и сейчас.

Час спустя я вместе с Лиссой, Кристианом и Эдди шла в зал суда. Эдди тоже снабдили черно-белым комплектом одежды. Думаю, мы оба чувствовали себя как дети, примеряющие одежды родителей. Моя короткая куртка и блуза из тянущейся ткани действительно выглядели очень мило, я даже была не против увезти их с собой, вот только удастся ли?