Тилли замотала головой и проговорила:

– Не знаю, что делать с этой Пиппой.

– Ох уж эта Пиппа! – согласно закивала Джиневра. – Ты забинтовала ее руку?

– Да, сделала припарку из мальвы и забинтовала. Если бы я считала, что без прижигания не обойтись, я бы обязательно прижгла – это послужило бы ей уроком и научило бы держаться подальше от собак.

– Нет, это бы не помогло, – с улыбкой возразила Джиневра.

Бросив салфетку в плошку, она подошла к зеркалу и, наклонившись, начала изучать свое отражение. Ей показалось, что у нее припухли глаза, а цвет лица неважный. При нынешних обстоятельствах в этом нет ничего удивительного, сказала она себе.

Джиневра со вздохом отстранилась от зеркала. Ей удалось придумать только один способ, как спасти себя и девочек, но этот способ она оставляет на крайний случай.

Часы на часовне пробили полдень, и Джиневра поспешила к двери.

– Тилли, сегодня во второй половине дня я буду работать с магистром Говардом. Присмотри за Пиппой. Пусть она займется вышиванием. Не хочу, чтобы она носилась по двору с больной рукой, – вдруг рана воспалится.

– Да, но она вряд ли обрадуется тому, что ее заставляют сидеть на одном месте, – хмыкнула Тилли.

– Ничего, ты умеешь убеждать ее, – рассмеялась Джиневра и вышла из комнаты.

Джиневра хмурилась, спускаясь по лестнице. Тилли сегодня сама не своя. И это не связано с Пиппой – Тилли обычно не впадала в панику, когда с детьми случались неприятности, а быстро бралась за дело. Неужто это связано с Хью и его расспросами? Нет ничего странного в том, что присутствие в доме чужих людей взбудоражило домочадцев. Расследования подобного рода неизбежно несут с собой тревогу и беспокойство.

При виде Хью и Робина, входящих в дом, Джиневра заставила себя улыбнуться. Робин церемонно поклонился, а Хью отступил в сторону, пропуская ее в пиршественный зал.

– Робин, ты подарил Пен очень красивый шарф, – сказала Джиневра. – Изумительная расцветка.

Робин покраснел.

– Надеюсь, мадам, он ей понравился.

– Несколько минут назад, когда я ее видела, он был приколот к ее рукаву.

Джиневра прошла через зал и открыла дверь в уютную семейную столовую. Комната была овальной и отделана панелями красного дерева. Огромный эркер выходил в сад. Хью поднял голову, разглядывая потолок, расписанный яркими цветами и украшенный лепниной. Возможно, Стивен Мэллори был скотиной, но художественного вкуса ему не занимать. Если, конечно, в отделке не отразился вкус его вдовы, что более вероятно.

Он устремил взгляд на шедшую впереди него Джиневру и впервые обратил внимание на то, что у нее длинная и стройная шея. А потом Хью внезапно представил эту белую шейку на плахе на Тауэр-Хилл… и топор палача, занесенный над ней. Его лоб мгновенно покрылся испариной, и он крепко зажмурился, чтобы прогнать это видение.

Все, кто обычно принимал участие в семейном обеде, уже собрались: магистр, мастер Краудер, мастер Грайс, капеллан. Пен и Пиппа стояли у своих стульев.

Когда Робин вошел в столовую, Пен не посмотрела на него, но ее щечки покрыл нежный румянец. Она с тревогой взглянула на мать, как будто хотела что-то сказать, однако не решалась говорить при всех. Джиневра улыбнулась и едва заметно кивнула ей. Пен тут же успокоилась.

Пиппа выставила свою перебинтованную руку и с важным видом заявила:

– Смотри, Робин, что со мной произошло. Меня оцарапала собака, и твой отец вылил на меня ведро воды.

– Для этого у меня были довольно веские причины, – сурово напомнил Хью. – Но ты, кажется, ничему не научилась. Рука болит?

Пиппа внимательно оглядела руку.

– Немножко, но думаю, это потому, что Тилли слишком туго забинтовала ее.

– Сегодняшний день ты проведешь с Тилли и будешь спокойно сидеть подле нее, – сказала Джиневра, подходя к стулу с резной спинкой во главе стола и указывая Хью на место рядом с собой. – Робин, садись с Пен. Мастер Грайс, мы готовы выслушать благодарственную молитву.

По мнению Хью, молитва была излишне длинной. Слушая монотонный голос капеллана, он размышлял о будущем Джиневры. Он не властен над ее судьбой. Если она причастна к смерти Стивена Мэллори, значит, она должна заплатить за это. Закон, которым она так ловко манипулировала, – это обоюдоострый меч.

Когда молитва закончилась и все начали рассаживаться, Пен робко покосилась на Робина.

– Вы все еще в ссоре? – полюбопытствовала Пиппа. – А из-за чего вы поссорились?

– Это тебя не касается, – ответила Пен.

– Верно, – согласился Робин, выступая с Пен единым фронтом против приставучей Пиппы. Он улыбнулся Пен, она улыбнулась ему в ответ и передвинула руку с приколотым к рукаву шарфом так, чтобы на него падал солнечный свет.

– Как бы то ни было, все это уже в прошлом, – твердо проговорила Джиневра, увидев, что Пиппа собралась возражать. – Мастер Краудер, у нас гости, поэтому мы откроем бутылку бургундского.

– Я не буду пить вино, миледи, – заявил Хью. – Сегодня мне понадобится ясная голова.

Джиневра вспомнила о странном поведении Тилли и посмотрела на него. Ее губы растянулись в холодной улыбке, а в глазах вспыхнула насмешка.

– Конечно, нужно иметь ясную голову, чтобы расспрашивать кухарок и судомоек… А вот я буду пить вино, мастер Краудер. Мне нынче тоже понадобится ясная голова, и вино обострит мой ум.

Атмосфера накалилась. Пен и Робин тревожно переглянулись.

– Мы с вами разные, мадам, – вежливо проговорил Хью. – И это очень хорошо, вы согласны? – Он многозначительно вздернул бровь.

– Да, это делает жизнь гораздо интереснее, – сказала Джиневра, раскладывая салфетку.

Слуги поспешили наполнить элем кружки и расставить на столе блюда с мясом. Напряжение сразу же исчезло. В отличие от вчерашнего застолья обед проходил в теплой дружеской обстановке, однако по количеству и разнообразию блюд он почти не уступал праздничному.

– Итак, кого вы намерены допрашивать сегодня, милорд? – тихо спросила Джиневра и, улыбнувшись, отпила вина.

– Я никого не намерен допрашивать, – тоже тихо ответил Хью, кладя себе на тарелку несколько кусков баранины. – А вот побеседовать я намерен со многими. У меня уже состоялся разговор с вашей камеристкой, однако мне бы хотелось еще раз поговорить с ней. – Он пристально наблюдал за Джиневрой, ожидая увидеть на ее лице тревогу или смущение, однако она ничем не выдала своих чувств.

Значит, он расспрашивал Тилли. И что-то в его вопросах ей не понравилось. Продолжая улыбаться, Джиневра лихорадочно соображала. Когда Стивен выпал из окна, Тилли находилась в другой части дома. Она не имеет никакого отношения к смерти Стивена. Ей нечего рассказать лорду Хью. Она считает, что Джиневра была в гардеробной, она видела, как хозяйка выходила оттуда. Никто не знает, в какой момент нетвердо стоявший на ногах Стивен споткнулся о ногу Джиневры.

«А вдруг я сделала это намеренно?» – этот вопрос мучил Джиневру с той роковой ночи. И она до сих пор не нашла честный ответ.

Хью же тем временем продолжал:

– Мне бы хотелось перемолвиться словечком с мастером Краудером, если это возможно. – Он посмотрел на эконома, который, сопя и чавкая, ел суп, поднеся миску ко рту. – Мастер Краудер, – значительно громче проговорил Хью, – не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Краудер поставил миску на стол. В его глазах появилось настороженное выражение.

– Даже не знаю, милорд, чем я могу помочь вам.

– Зато я знаю, – холодно произнес Хью. – И магистр может мне помочь. Магистр Говард, у вас свободна вторая половина дня?

– Я буду работать с госпожой, сэр, – ответил магистр, и его карие глаза блеснули. – Как только госпожа не будет нуждаться в моей помощи, я в вашем распоряжении.

– Значит, вечером, – с любезной улыбкой подытожил Хью. – Если, конечно, это устраивает леди Джиневру.

Джиневра принужденно улыбнулась. Она заметила встревоженный взгляд Пен.

– Это у вас предписание короля, милорд, а не у меня.

– Верно, – кивнул Хью.