И он пришпорил лошадь.

– Ты застрелила… застрелила кабана, Пен? – закричала девочка с растрепанными косами и в помятом платье.

Увидев, как охотники проехали через каменные ворота Мэллори-Холла, она пересекла мост над рекой Уай и бросилась им навстречу.

Пен посмотрела на мать, и та поспешно проговорила:

– Пиппа, у нас есть отличный кабан для праздника. Люди уже несут его сюда.

– Но это ты застрелила его, Пен? – настойчиво допрашивала сестру девочка, преградив им путь.

– Моя стрела не долетела, – сердито буркнула Пен. Ее младшая сестра обладает потрясающей способностью вытягивать правду. И дело не в злорадстве, просто она хочет знать все сразу и во всех подробностях.

– Эх, да ладно, не переживай, – сказала Пиппа. – Я сама застрелю кабана на мой день рождения.

– А ты так уверена? – с улыбкой осведомилась ее мать и, наклонившись, протянула ей руку. – Залезай.

Пиппа проворно вскарабкалась в седло.

– Зря вы меня не взяли.

– Ты еще мала для охоты на кабана, – сказала ей Джиневра. – И ты страшная неряха. У тебя был урок с магистром?

– Да, только он очень устал и сказал, что я могу пойти поиграть, – радостно сообщила девочка.

– Интересно, почему он вдруг устал? – задала Джиневра риторический вопрос.

Магистр Говард, приступивший к обучению, когда ей было восемь, уставал от непрерывного потока вопросов, задаваемых Пиппой, и считал, что убеленному сединами ученому не пристало тратить время на скучные ответы.

Они въехали во внутренний двор поместья, и Джиневра, спешившись, сняла с лошади Пиппу.

– Пойду, посмотрю, как разделывают кабана, – объявила девочка. – Ты со мной, Пен?

– Нет, мне противно смотреть на это, – ответила та. Джиневра рассмеялась и прошла в дом. Эконом приветствовал ее поклоном.

– Миледи, все готово к празднованию, но повар спрашивает: нужно ли использовать марципан для праздничного торта?

Джиневра задумалась. В прошлый раз, когда торт появился на столе, неуемная любовь Пиппы к приторно-сладкому марципану привела к печальным последствиям.

– Не вижу причин лишать вкусного блюда остальных. Ведь это как-никак торт для леди Пен. Будем надеяться, мастер Краудер, что Пиппа научилась хоть немного сдерживать себя.

Она поднялась в свою комнату, которая находилась над северным входом. Тилли раскладывала ее платья в прессе для глажки.

– Удачная охота, цыпленочек? – спросила пожилая служанка с привычной для нее фамильярностью – она воспитывала Джиневру с рождения.

– Это как посмотреть, – ответила Джиневра, стаскивая охотничьи сапожки с помощью специального приспособления. Затем, сев на деревянный сундук и задрав юбку, она сняла толстые шерстяные штаны, которые всегда надевала, когда ей предстояла поездка верхом. – У нас есть кабан, но стрела Пен не попала в цель.

– Надеюсь, Пиппа не будет слишком сильно донимать ее, – проговорила Тилли.

Джиневра промолчала. Она босиком прошла к окну, которое выходило на бескрайние просторы Дербишира. Вид был восхитительным: над холмами и долинами, изрезанными широкими лентами рек Уай и Дав, дрожала прозрачная дымка. Зимой, когда начнутся дожди и задуют злые ветры, здесь будет совсем другой пейзаж, отличный от того, что можно увидеть в солнечный летний полдень.

Вряд ли ее знакомство с Хью де Боукером ограничится встречей в лесу. Он не из тех, кто, проделав долгий путь, повернет назад после того, как его припугнули собаками.

Словно в ответ на ее предположения, у ворот замка раздался властный звук рога. Джиневра замерла, ее руки, будто приросли к низкому подоконнику. Она отлично поняла, что все это значит.

– Тилли, подай мне шелковые чулки. Цвета слоновой кости. И зеленые лайковые туфли.

– У нас посетители? Разве мы кого-то ждем?

– Нет, но посетители, кажется, будут. – Джиневра надела чулки и, завязав подвязки, сунула ноги в туфли.

Стук в дверь возвестил о приходе мастера Краудера.

– Мадам, лорд Хью де Боукер требует принять его.

– Понятно.

Джиневра задумчиво нахмурилась. Конечно, она вправе отказать ему. Это ее земля, ее дом. Но почему-то она была твердо уверена, что он от нее не отстанет. А ей совсем не хотелось, чтобы он привел к ее воротам целое войско.

– Впустите его, мастер Краудер.

Джиневра перешла к другому окну – к тому самому, из которого выпал Стивен, – и стала смотреть, как группа всадников въезжает во двор.

Хью де Боукер спешился и принялся оглядываться по сторонам, i

«Какой же он огромный, – подумала Джиневра. – Не толстый, а именно мускулистый. И весь какой-то непоколебимый. С таким человеком придется считаться». Ну что ж, красота – вот ее главное оружие. Она не раз использовала его к собственной выгоде, и у нее нет повода считать, что Хью де Боукер невосприимчив к этому.

Джиневра спустилась вниз. Она остановилась в дверях и любезно осведомилась:

– Лорд Хью, вы приехали, чтобы по праву путешественника просить приют?

Хью пересек двор, уверенно ступая по каменным плитам, и, подойдя к ней, достал из внутреннего кармана дублета сложенный в несколько раз документ.

– Я здесь по предписанию короля, – сказал он, протягивая ей бумагу. – У меня есть приказ от лорда – хранителя печати расследовать обстоятельства смертей ваших мужей, леди Джиневра. Эти смерти, а также другие вопросы привлекли внимание нашего повелителя.

Глава 2

Итак, это случилось. Говорили, что во всем королевстве Генриха не было уголка, куда бы ни заглядывали шпионы лорда – хранителя печати. Вопреки здравому смыслу Джиневра надеялась, что ее ситуация, вернее, ее богатство не привлечет внимания жадного до денег королевского казначея. Всем было известно, что земли, попечительство, рыцарские звания, доходы от правосудия пополняли сундуки короля. Джиневра Мэллори, одинокая и богатая вдова, являлась лакомым кусочком. И чтобы ощипать ее, подойдет любой предлог. Расследование Хью де Боукера предоставит удобный повод, а сам он получит награду.

На Джиневру накатила волна ярости. Пальцы непроизвольно сжали рукоятку кинжала, который она носила в правом рукаве.

Она бессильна против власти и интриг лорда – хранителя печати. Зато она может дать выход своему гневу, направив его против Хью де Боукера. Резная рукоятка кинжала холодила пальцы. Она представила, как кинжал летит по воздуху, пущенный уверенной рукой. Как было бы приятно метнуть его в горло этому мерзкому негодяю, который стоит, уверенный в себе, на ее дворе и оглядывается по сторонам с таким видом, будто даже каменные плиты уже принадлежат ему. Именно он со своими набившими оскомину претензиями и привлек к ней внимание лорда – хранителя печати.

Однако бешеная ярость быстро сменилась спокойствием. Ярость – плохой советчик в подобных делах. Джиневра разжала пальцы и опустила руку. Ее мозг лихорадочно работал. Надо выиграть немного времени и потратить это время на обдумывание следующего шага.

– Вы арестовываете меня? – спросила она, даже не взглянув на документ. Ее голос звучал спокойно, почти бесстрастно, в нем не было ни намека на гнев или тревогу.

– Еще нет. Я здесь, чтобы провести расследование, а потом препроводить вас в Лондон. Есть люди, которые хотели бы поговорить с вами. – От острого взгляда Хью не укрылось движение ее руки, в ее глазах он увидел вспышку лютой ярости, которая испарилась так же быстро, как появилась, однако он был готов к любой неожиданности.

«У этого фарса может быть только один конец. Виновна я или нет, они арестуют меня».

Джиневра понимала, что если она покинет Мэллори-Холл и в сопровождении Хью де Боукера поедет в Лондон, то больше никогда не вернется сюда. Стоит им вцепиться в нее, и они уже вовек не выпустят ее. Поэтому сражаться можно только здесь. Ее враг – здесь. Если за то время, что они в Мэллори-Холле, ей не удастся нанести поражение лорду Хью, значит, она проиграла.

Джиневра посмотрела мимо лорда Хью на его людей, расседлывавших лошадей.