Дрожа от возбуждения, Пен подняла лук, и в этот момент кабан бросился на пони.

Джиневра вскинула лук и выстрелила. Ее стрела вылетела одновременно с другой стрелой, выпущенной с противоположного конца тропинки. Чужая стрела попала кабану в загривок. Пен, охваченная одновременно и ужасом, и азартом, выстрелила слишком поздно, и ее стрела, не причинив животному вреда, упала на землю. Зато стрела ее матери поразила кабана в горло. Однако кабан все еще продолжал двигаться вперед. Пен завизжала, когда зверь прыгнул, целясь клыками в грудь пони.

Третья стрела вонзилась кабану в шею, и он рухнул на землю. Пони в ужасе встал на дыбы, а потом сорвался в галоп. Девочка судорожно вцепилась в его гриву.

Из-за деревьев на тропинку выехал незнакомый всадник и поймал пони за повод, когда тот скакал мимо. Бешено вращая глазами и хрипя, бедное животное опять встало на дыбы. Незнакомец успел выхватить девочку из седла за миг до того, как она упала бы на землю.

Из леса выехали другие всадники и, сгрудившись вокруг незнакомца, молча смотрели на Джиневру и ее егерей.

Пен взглянула на незнакомца, усадившего ее в седло перед собой. «В жизни не видела таких ярко-голубых глаз», – подумала она.

– Все в порядке? – спокойно спросил незнакомец. Она была слишком испугана, чтобы ответить, поэтому просто кивнула.

К ним подъехала Джиневра.

– Примите мою благодарность, сэр. – Она дружелюбно и в то же время вопросительно взглянула на незнакомца. – И кто же оказался на землях Мэллори?

Незнакомец пересадил Пен на уже успокоившегося пони и, вместо того чтобы представиться, сказал:

– Должно быть, вы леди Джиневра.

Его взгляд показался Джиневре вызывающим. Как и дочь, она подумала, что никогда не видела таких ярко-голубых глаз, однако в этих глазах в отличие от дочери она прочитала враждебность. Радушная улыбка исчезла с ее лица, и она инстинктивно вздернула подбородок.

– Да, хотя мне не понятно, откуда вы это знаете. Вы, сэр, находитесь на моей земле. И вы стреляли в моего кабана.

– Мне показалось, что вам понадобилась помощь, – проговорил незнакомец.

– Я бы сама прекрасно справилась, – надменно заявила леди Джиневра, сердито глядя на него. – Я не нуждалась в помощи. А если бы и нуждалась, у меня есть егеря.

Незнакомец оглядел егерей, сбившихся в кучку позади нее, собак, которых уже взяли на поводки, и пожал плечами.

Джиневру охватило возмущение.

– Кто посмел нарушить границы земель Мэллори? – требовательным тоном спросила она.

Незнакомец задумчиво оглядел ее с ног до головы. Он отметил элегантность ее платья из изумрудно-зеленого шелка с рисунком из золотистых виноградных листьев, с накрахмаленным кружевным воротником, который сзади приподнимался до затылка, и темно-зеленый чепец, отделанный драгоценными камнями. Чепец немного сдвинулся, приоткрыв высокий лоб и светлые волосы. Больше всего незнакомца восхитили ее глаза – серовато-фиолетовые, как спелый терн. «В жизни она красивее, чем на миниатюре», – подумал он. Или, возможно, зрелость подчеркнула грацию и красоту той юной девушки, что была изображена на портрете.

Он перевел взгляд на белую кобылу. По породистым бокам, изогнутой шее он сразу понял, что она отличных кровей. А ее хозяйка – дама богатая и с тонким вкусом.

– Хью де Боукер, – наконец назвался он.

Значит, он приехал, собственной персоной. Ему надоело заявлять свои права на ее землю в письмах, и он приехал лично. Тогда его враждебность объяснима. Джиневра насмешливо повела бровью и тоже окинула его взглядом. Перед ней стоял мужчина, полный жизненных сил и энергии, широкоплечий, с волевым подбородком и коротко подстриженными пепельными волосами. Судя по цвету его лица, он не привык бездельничать, бродить по коридорам дворцов и шушукаться по углам, якобы верша судьбы государства.

– Это мой сын Робин. – Хью махнул рукой, и из группы всадников выехал мальчик и остановился рядом с отцом. У него были такие же ярко-голубые глаза. – Я претендую на земли между Грейт-Лонгстоном и Уордлоу в пользу своего сына, – заявил Хью де Боукер.

– А я не признаю вашего права, – ответила Джиневра. – Я законная владелица этой земли.

– Прошу прощения, но я оспариваю ваши права, – мягко произнес Хью.

– Хью де Боукер, вы нарушили границы чужого владения. Вы оказали услугу моей дочери, поэтому мне бы не хотелось прогонять вас отсюда собаками, однако я вынуждена буду это сделать, если вы не уберетесь с моей земли. – Она приказала егерям привести рвущихся с привязи собак.

– Итак, вы бросаете перчатку, – задумчиво проговорил Хью.

– Мне нет в этом надобности. Вы вторглись в чужие владения. Вот и все.

Пен заерзала в седле. Она встретилась взглядом с Робином. Кажется, ему было так же неуютно, как и ей: ему тоже не нравилось слушать, как их родители обмениваются колкостями.

– Грин, спусти собак, – холодно приказала Джиневра. Хью поднял руку, призывая ее остановиться.

– Мы обсудим все это в другое время, когда вокруг нас будет поменьше народу. – Подобрав повод, он развернул лошадь.

– Нам нечего обсуждать. – Джиневра тоже взяла в руки повод. – Только безумец способен проделать такое дальнее путешествие ради абсолютно бесполезного предприятия. – Рукой, в которой был зажат хлыст, она указала на тропинку позади себя: – Если вы поедете на запад, то уже через час пересечете границу земель Мэллори. Еще несколько месяцев назад вы могли бы найти приют в Арборском монастыре, но его разогнали в феврале. Монахам самим некуда деться. – В ее голосе прозвучало презрение.

– Вы сомневаетесь в правильности решения его величества разогнать монастыри, мадам? В таком случае я бы подверг сомнению ваше здравомыслие. Роберт Аск слишком опасен, чтобы водить с ним дружбу.

– Я просто обратила ваше внимание на то, что отныне у путешественников много трудностей, – спокойно возразила Джиневра. – Прощайте, Хью де Боукер. И не смейте подъезжать к землям Мэллори на пушечный выстрел.

Джиневра повернула лошадь:

– Поехали, Пен. Грин, проследи, чтобы кабана приготовили для вертела. Он очень пригодится для празднования дня рождения леди Пен.

– Но ведь его застрелила не я, мама, – сказала девочка, отказываясь брать то, что ей не принадлежит, и взглянула на Робина. Тот улыбался.

– Напротив, именно ты, – сказал он. – Я видел, как летела твоя стрела. Кабан целился в горло твоему пони. Ты очень храбрая.

– Леди Пенелопа, примите мои поздравления с днем рождения, – улыбнулся девочке Хью, и Джиневра замерла, будто громом пораженная.

Улыбка преобразила этого мужчину: враждебность исчезла, уступив место сердечности и благожелательности. Кто бы мог подумать, что эти качества кроются под наружностью тупого солдафона! Его взгляд, в котором прежде горел вызов, потеплел, и в нем появился задорный блеск. И эта разительная перемена привела Джиневру в замешательство.

– Прощайте, – повторила она. – Поехали, Пен. – Взяв пони за повод, она повела его за собой.

Пен оглянулась и робко улыбнулась мальчику, сидевшему на гнедом мерине. Он в ответ отсалютовал ей рукой.

Хью смотрел Джиневре вслед. Егеря послушно двинулись за ней, неся кабана на двух шестах.

«В жизни она красивее, чем на миниатюре», – снова подумал он. Эти серовато-фиолетовые глаза прекрасны, они околдовывают. А волосы серебристые, как остывший пепел! Снять бы чепец, вынуть из них гребешки и посмотреть, как они заструятся по спине.

– Отец?

Неуверенный голос Робина заставил Хью повернуться.

– А малышка показалась тебе симпатичной, да? – поддразнил он сына.

Мальчик покраснел до корней волос:

– Нет… нет, совсем нет, сэр. Я хотел спросить, мы уезжаем из владений Мэллори?

Хью покачал головой. На его губах появилась зловещая улыбка.

– О нет, сынок. Нам предстоит трудная работа. Мы с леди Мэллори только познакомились. Я предвижу, что очень скоро она будет проклинать тот день, когда впервые услышала имя Хью де Боукера.