ДЖЕК

— Талия! Талия!

Она пошатнулась и начала падать. Я подхватил ее. Может, ей стало плохо? Может, у нее тепловой удар? Или на нее так подействовала эта странная, чувственная водяная лилия?

— Талия! Скажи хоть что-нибудь!

Я начал ее трясти. Сначала слегка, затем все сильнее. И вдруг я почувствовал, что ее тело обмякло.

Неужели умерла? Неужели ее сердце устало биться триста лет подряд? Нет! Она не может умереть. Нет!

— Талия! Ответь мне!

Меня била дрожь, но я должен был сохранять спокойствие. Я должен помочь ей, поскольку она — единственный человек, способный помочь мне.

Вокруг нас стали собираться люди. Спрашивали, что с девушкой, советовали позвонить в службу 911, пытались трясти Талию, щупали ее пульс и производили множество других совершенно ненужных действий. От их скопления мне стало трудно дышать.

Дыхание! Я должен убедиться, что она дышит!

Мне казалось, что грудная клетка раздавит мое сердце.

— Кто-нибудь умеет делать искусственное дыхание? — спросила какая-то женщина.

Я довольно бесцеремонно оттолкнул зевак и склонился над Талией. В скаутском отряде нас учили делать дыхание «рот в рот». В замке оно не понадобилось, а сейчас могло пригодиться. Я приподнял Талию. Мой рот оказался вблизи ее рта. Передо мной, словно воды бурной реки, пронеслись события минувшей недели: Талия в замке, в темнице, на самолете, на вечеринке, на семейном обеде и, наконец, завороженно смотрящая на водяную лилию.

И как тогда в замке, я поцеловал ее.

Я целовал ее долго и сильно, как будто от этого зависела жизнь нас обоих. Возможно, и зависела.

— Талия, не уходи, — шептал я.

Что я сейчас сказал? «Не уходи» — значит, «не умирай»?

Я снова ее поцеловал, еще крепче. На этот раз я сказал:

— Талия, не уходи. Я тебя люблю.

Она шевельнулась.

Я отодвинулся, глядя на нее. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Джек?

— Как ты себя чувствуешь?

Она поднесла бледную руку к еще более бледному лбу.

— Я летела.

— Летела? — переспросил я.

Люди не расходились. Краешком глаза я видел женщину с озабоченным лицом. Это она спрашивала про искусственное дыхание. Кто-то предложил бутылку минеральной воды. Я протянул руку за бутылкой, но все мое внимание было сосредоточено на Талии.

— Куда ты летела?

— Не «куда», — возразила она, морщась от воды, которой я брызгал ей на лицо. — Я летела в... «когда». Я путешествовала во времени назад. Сначала на самолете через океан, в Европу, потом в Эфразию, в башенную комнату, где пролежала триста лет. Джек, я действительно видела эти триста лет. Эфразия была невидима для мира, но она существовала. И я была там. Из окна я видела смену времен года. Потом увидела канун своего дня рождения и все другие дни рождения, более ранние. Увидела каждое Рождество и государственные праздники. И наконец, я увидела себя маленькой, играющей на эфразийских холмах, куда меня водила госпожа Брук. А на вершине одного холма, рядом с кустом остролиста, стояла каменная крестьянская хижина с соломенной крышей. Я часто видела этот дом, но никогда не обращала на него внимания.

Талия судорожно глотала воздух. Ее трясло.

— На чердаке хижины было окошко, и в нем я увидела лицо злой ведьмы Мальволии. Она звала меня и говорила, что я должна вернуться и все повторить снова. Я была там. Мальволия взяла меня в свою хижину. Я узнала этот холм. Как часто мы ходили туда с госпожой Брук... Я была в Эфразии.

— Талия, тебе показалось. Ты была здесь. Просто ты потеряла сознание.

— Я была там. Я слышала, как ты звал меня, но не могла ответить, поскольку меня здесь не было. И теперь мне придется все это повторить заново.

— Зачем? Это бессмыслица какая-то.

— Потому что заклятие должно быть снято поцелуем настоящей любви. Я это знала. Потому все так и получилось. Ты меня не любишь, и из-за этого Мальволия хочет забрать меня к себе.

— Потому что я тебя не люблю?

Талия кивнула.

— Но ведь я тебя люблю. Разве ты не слышала, как я это говорил?

Я вдруг понял: да, я люблю Талию. И вовсе не потому, что она — «горячая девчонка» (а страсти у нее ничуть не меньше, чем у Амбер), не потому, что она добрая и рассудительная. Я люблю ее, потому что в ее присутствии и я, и весь мир вокруг меня становится лучше.

— Когда я с тобой, я становлюсь лучше. Я не хочу возвращаться к себе прежнему. Не хочу, чтобы ты уезжала.

— Ты серьезно?

— Может, Мальволии этого достаточно, чтобы прекратить мучить тебя во сне и наяву?

Я не верил, что злая ведьма действительно появлялась перед Талией. Но принцесса в это верила, и я не хотел ее разубеждать.

— Теперь эта чертова Мальволия отстанет от тебя.

Талия задумалась, будто решала кроссворд или головоломку Такой простой вопрос. Наверное, сказались последствия обморока или теплового удара. Конечно, я не верил ни в какое путешествие в прошлое.

— Талия?

У нее был остановившийся взгляд, и я испугался, что обморок может повториться.

— Да, — рассеянно произнесла она.

— А ты меня любишь? — спросил я.

Может, вся сложность — в этом? Может, я казался ей легкомысленным парнем в сравнении с принцами, ее несостоявшимися женихами?

Она смотрела куда-то вдаль. Потом улыбнулась и сказала:

— Да, Джек. Я люблю тебя.

Я тоже заулыбался, хотя никогда не думал, что мне захочется в нее влюбиться. Но теперь это казалось само собой разумеющимся. Разве я смогу найти кого-то лучше Талии? Она успела узнать меня. Она разговорила меня и заставила задуматься над тем, чего я действительно хочу. Она убедилась: я — вовсе не тот глупый парень, которому только бы тусоваться на вечеринках. Она даже сумела расположить к себе угрюмую и замкнутую Мерилл.

— Я тоже тебя люблю, Талия.

— Знаю, — счастливым смехом засмеялась она.

ТАЛИЯ

Я люблю его. Я люблю его, и он любит меня. Во всяком случае, он так сказал. Этого достаточно для Мальволии?

Должно быть достаточно. Мир вокруг меня не состоит из прекрасных холостяков, умирающих от желания жениться на трехсотшестнадцатилетней принцессе. Джек — тот, кто мне нужен и кого я люблю.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я ему, ничуть не покривив душой.

Должно быть, этого хватило, ибо своим поцелуем Джек вторично меня оживил. Я поняла, в чем смысл слов Мальволии, когда она сказала: «Идем со мной».

— Идем со мной, принцесса.

Ее голос был ласковым, баюкающим, как спокойное море. Такое море я часто видела из окон замка.

— Идем со мной.

Мне почти хотелось пойти с ней.

Одновременно я чувствовала, как мое тело распадается. Одна часть его... наверное, душа... двигалась впереди, прямо в середину водяной линии. И дальше, вглубь, вниз, вниз... пока я не оказалась в Эфразии. Надо мной нависла Мальволия с веретеном в руке.

— Ты убьешь меня? — спросила я.

Я не испытывала страха. Мое тело был легким и парящим в воздухе, словно я приняла опийные капли. Я просто хотела знать.

— Нет, принцесса.

Голос ведьмы оставался прежним, однако я чувствовала фальшь ее улыбки. Губы пытались выразить одни чувства, тогда как глаза говорили о других. И глаза говорили правду. Жестокую правду.

— Нет, принцесса, — повторила она. — Пока не убью.

В тот момент Джек меня поцеловал, и я проснулась под его слова о любви. Он вторично спас мне жизнь.

Но даже когда Джек говорил мне о любви, в отдалении продолжал звучать голос Мальволии, зовущей меня вернуться.

ДЖЕК

Мы с Талией еще несколько часов бродили по саду «Фейрчайлд». Мы смотрели на растения и целовались. За несколько лет я успел забыть, как здесь здорово. Я почерпнул кое-какие идеи для своего садового проекта. Я все-таки рассказал Талии о нем, и теперь ей не терпелось увидеть проект готовым.