Технический предел изъятия из СНЗ США – 4 млн. баррелей в день, что составляет около трети дневного импорта. Это позволит поддержать американскую экономику полгода, но при условии, что продолжится добыча на Североамериканском материке, в противном случае катастрофа неизбежна – вряд ли без нее можно сократить дневное потребление почти в 20 млн. баррелей.

Кстати, встречаются утверждения, что Америка импортирует не более 12, а 9 млн. баррелей в день. Но верна все-таки первая цифра – довольно часто трубопроводный и вообще транспорт нефти внутри континента Северной Америки – из Канады и Мексики – не считается импортом.

Эти запасы – на «черный день», не на случай окончания добычи нефти, а для парирования неожиданного и временного перебоя типа войны в Персидском Заливе, Нигерии, или полицейской операции в Венесуэле.

Все члены Международного Энергетического Агентства обязаны обладать 90-дневным стратегическим резервом. И здесь, как видим, американцы плевать хотели на то, что обязательно для других, у них-то запасов всего дней на 40. Правда, для США вся планета – резервуар.

Забавно, что американский министр энергетики Абрахам приезжал в 2002 г. в Россию и уговаривал нас создать аналогичную систему. Уговаривал он почему-то коллегу – главу Минэнерго, а не руководителя Росрезерва (есть у нас и такая серьезная организация), у которого что-то подобное должно быть. Это объясняется тем, что функции у аналогичных резервов в США и России будут разными, но взаимодополняющими. В США они, помимо стратегических целей, еще и постоянно используются для сбивания скачков цен на нефть – даже такие скромные объемы могут влиять на мировые цены – и гарантирования внутреннего потребления. А наши резервы американцы планируют использовать для гарантирования поставок на мировой рынок, чтобы не было перебоев – понятно, тоже, по сути, чтобы цены вверх не прыгали. Нам так это нужно!

Неужели у нас раньше не было таких стратегических резервов? Сомневаюсь. И странно, зачем нам их помощь? Мы и без них умеем мировые цены на нефть сбивать. Но пусть помогают, главное чтобы не в долг.

Но даже при наличии всяческих резервов нефть в будущем будет только дорожать.

Чтобы представить перспективу, предположим, что по основным статьям расходов увеличения нет – ни по зарплате, ни по материалам, ни по энергии. Совершенно очевидно, что поиск и обустройство новых месторождений чем дальше, тем дороже обходятся. За счет хотя бы этого фактора себестоимость непрерывно растет. И даже если нефтедобытчики пойдут на снижение прибылей и не станут повышать отпускные цены – это будет временным решением, все равно рано или поздно стоимость возрастет. И тогда цена поползет вверх. Тем более что принятые допущения не очень корректны – и в стоимости энергии, и даже материалов и оборудования доля нефтяной цены присутствует, потому все это никак не может оставаться неизменным по цене.

Трудно предсказать, что в основном представляет собой ресурсная политика крупнейших нефтедобытчиков мира, на какую перспективу они рассчитывают. От этого зависит момент, когда цена станет запредельной: например, если они рассчитывают лет на двадцать – то за двадцать лет до исчерпания нефти любые затраты на геологоразведку дадут минимальные результаты. А отнесены эти расходы могут быть только на счет потребителя.

Что такое «запредельная цена»? Цена, которую покупатель уже не сможет платить. Речь идет не об одиночках, но о целых отраслях промышленности. Это и станет моментом, когда «современная цивилизация» полетит под откос.

Точнее, она «потеряет лицо», начнет принимать другой облик – ведь от технологий облик цивилизации зависит в высокой степени. Причем это не будет однократным событием – фазы изменений можно спрогнозировать. Попробуем чуть подробнее.

Кто является действительно великим ученым? Естественно предположить, что тот, кто открыл закон, названный его именем. Ньютон, например, или Ом. Или хотя бы эффект. Российская наука не может похвалиться обилием таких эффектов и законов, названных именами русских ученых – так сходу вспоминается разве что эффект Черенкова да колонка Цвета – основателя хроматографии.

Тем не менее, есть у нас ученый, на счету которого сразу два закона, точнее полтора: Периодический закон Менделеева и закон Клапейрона-Менделеева. Дмитрий Иванович известен нам как химик, хотя делом своей жизни он сам считал Таможенный тариф 1891 года, который фактически создал российскую индустрию; Менделеев был научным руководителем разработки этого тарифа. Был он и советником по экономике Александра III, и достижения этого царствования, оказывается, базировались на прочном фундаменте.

У Менделеева была интересная особенность: он занимался тем, что в данный момент нужно России, и всегда успешно. Ходит легенда, что его исследованию русская водка обязана своим стандартом крепости – 40 град., причем Менделеев занялся этим вопросом не по природной склонности, а в свете планировавшейся тогда водочной госмонополии. Не знаю, так ли это, но вот к перевооружению армии Менделеев действительно разработал бездымный порох – лучший, чем французский. А предварительно, съездив во Францию, раскрыл состав лучшего в то время французского пороха. Без шпионских штучек, не выходя из кафе и просто читая экономические разделы французских газет.

Занимался он и нефтедобычей, кое-что об этом известно, я имею в виду его сакраментальную фразу, которую везде вворачивают, говоря о нефти, но никак не осмысливают.

В общем великим ученым был наш соотечественник, любил Россию и как мало кто другой способствовал ее процветанию. Потому и неудивительно, что на выборах в Академию его прокатили тогдашние академики – ну не чувствовали они себя ровней такому талантищу.

Но к нашей теме относится еще одно предложение Д. И. Менделеева – о подземной газификации угля. Говоря о конце нефти и о том, что делать потом, без этой технологии никак не обойтись. Она понадобится больше чем через век после того, как идея о ней была высказана – но понадобится. Когда кончатся не только нефть, но и природный газ.

Но сначала поговорим о природном газе. Природный газ (точнее, попутный нефтяной) знали еще в античности, задолго до новой эры. Но если нефтяной рынок уже тогда, можно сказать, существовал – нефть собирали и продавали, в основном, для бытовых и медицинских нужд – то газ использовали только для священного огня в храме огнепоклонников в окрестностях Баку. И причина меньшего интереса к газу, чем к нефти – примерно та же, что и сейчас. Газ существенно сложнее хранить и перевозить, и даже сейчас в цене газа «транспортная составляющая» вдвое превышает таковую для нефти. А тогда-то с газами работать и вообще не умели. Точнее, герметичную упаковку знали – слово «герметичный» происходит от имени Гермеса Триждывеличайшего (Трисмегиста) – легендарного египетского ученого, о котором уже древние греки знали только по смутным легендам; но сжимать или сжижать газы для практического применения научились только-только, необходимая для этого точность изготовления насосов и поршней достигнута лишь недавно.

Правда, видел фотографию (к сожалению, не нашел ее, чтобы воспроизвести здесь), как китайские крестьяне везут по домам газ из местных небольших месторождений. На ослика навьючен огромный бурдюк, метров семь в поперечнике, и он его тащит, как аэростат воздушного заграждения. Нет у китайских крестьян ни баллонов, ни компрессоров, а поди ж ты… Правда, погода нужна безветренная.

Только к нашему времени, когда истребление накопленного за миллионы лет стало основой новой цивилизации, произошло действительное открытие газа. Да, сразу надо сказать, что попутный нефтяной газ – это не совсем то же, что природный. Газ, идущий с нефтью, более «грязный» и, зачастую, химически агрессивный. Если пускать его по трубопроводам для природного газа, он «съест» трубы за несколько лет. Поэтому его лучше сразу после добычи от нефти отделять. В принципе, он поддается «облагораживанию», и это лучше, чем сжигать его в факелах – но так он получается чуть подороже, чем природный.