Эльфийка спрашивала, что со мной, а я и ответить ничего не могла. Сама не понимала, что происходило. Только и могла, что неподвижно стоять в надежде, что эта боль скоро пройдет.

Невыносимая боль. Она обжигала плечо и разносилось по всему телу острыми, режущими всплесками. Из-за этого я до скрежета стиснула зубы и приглушенно замычала.

Было настолько сильно больно, что даже стоять было трудно.

– Что с тобой? – раз за разом спрашивала эльфийка. Особого волнения в ее голосе не чувствовалось. Вместо него было недоумение.

– Не знаю, – прерывисто прошептала. – Мне нужно обратно в госпиталь.

Держась за стену, я поплелась обратно к госпиталю. Лекарь моему возвращению удивился и, услышав, что у меня болело плечо, тут же сказал снять кофту. Посмотрел на оголенную кожу и удивленно присвистнул:

– Поздравляю. На тебе появилась метка истинности, – сказал он, холодными пальцами прикоснувшись к воспаленному участку кожи.

– Не может быть, – прерывисто пробормотала. Боль все еще была невыносимой, поэтому мысли путались, но слова лекаря будто въелись в сознание. Я опустила голову и посмотрела на свое плечо, но ничего не увидела.

– Подожди, – мужчина сходил к своему столу и дал мне зеркало. Я тут же посмотрела в него и около самой шеи увидела виток татуировки. Она очень медленно расползалась по коже.

– Это невозможно, – зашептала, ладонью касаясь рисунка. – Может, это что-то другое?

– Нет, это именно метка истинности.

Я все еще не могла внять словам мужчины, ведь новость, которую он мне рассказал, посчитала полнейшей дикостью. Истинные пары встречались крайне редко. Это те, кого связывала между собой судьба. В книгах говорилось, что истинные могут быть только друг с другом. Особенно после появления метки. Создание семьи или отношений с другими невозможно. Истинные самой судьбой предназначены исключительно лишь друг другу.

Эта новость, словно заостренный топор, ударила в мое сознание и острием провернулась несколько раз. От шока захотелось иронично засмеяться. Какой еще истинный? Я учителя любила. Да, наши отношения невозможны, но мои чувства к мастеру возникли потому, что он хороший человек. А тут судьба против моей воли подсовывала мне того, кого я даже не знала. А вдруг он гном? Или извращенец с наклонностями эксгибициониста? А, может, то и другое?

Или же я не устрою своего истинного? Возможно, у него уже есть любимая и вся жизнь распланирована. А тут я. Прошу любить и жаловать. Амели Амбер. Сейчас изуродована магией и вообще пока похожа непонятно на что.

Нет, была бы другая ситуация, я бы хотела посмотреть на своего истинного и, о боже, надеюсь, это все же был бы не гном-эксгибиционист, но сейчас мне следовало в ближайшее время выбираться отсюда. До тех пор пока мое имя не очернят, ведь после этого я из грязи не выберусь и на своей жизни мне уже можно будет ставить крест. Да и имя учителя будет опорочено, чего я бы очень не хотела. За него переживала больше, чем за себя. И безумно желала расплаты тем, кто меня подставил.

Та эльфийка, после того как отвела меня в лазарет, сразу ушла. Вновь вернулась, думая, что мне полегчало, но лекарь сказал, что мне нужно остаться в госпитале хотя бы до следующего утра.

Я все время валялась на кровати. Меня лихорадило, и с каждым мгновением боль становилась все сильнее. Лекарь дал мне обезболивающее, но оно совершенно не помогло.

– Метка может проявляться целую неделю, – мужчина огорошил меня этой новостью. Я не могла валяться в кровати столько времени.

– С этим можно что-то сделать? Убрать боль? – спросила.

– Можно. Есть одно зелье. Оно уберет боль, но замедлит появление метки. Поэтому оно не рекомендовано. Тем более метка все равно проявится, если тебя поцелует истинный, – мужчина пожал плечами.

– Отлично. Мне подходит, – я кивнула. Бродить по академии и тыкаться губами, куда не нужно, вернее, в кого не нужно, я не собиралась. Значит, зелье поможет и я избавлюсь от боли, благодаря чему смогу более трезво мыслить о том, как выбраться отсюда.

Лекарь сам занимался изготовлением зелья, и на это ушло несколько часов. После того как я его выпила, почти сразу отключилась. Заснула.

***

Утром мне было намного лучше. Боль исчезла, и метка осталась такой же маленькой. Вновь пришла эльфийка и на этот раз уже отвела меня в общежитие. Поселила в комнату с еще одной девушкой. Она уже разложила свои вещи и куда-то ушла. Скорее всего, гулять по академии.

Я же подошла к громоздкому зеркалу и посмотрела на свое отражение. Ранее уже видела его, когда лекарь давал мне зеркало, и, честно, зрелище было печальным. Магия до неузнаваемости изуродовала шрамами лицо, и ранее рыжие волосы стали русыми. Какими-то спутанными и очень жесткими. При этом тело осталось прежним. Такое впечатление, что мне просто прицепили другую голову.

Одета я была в брюки и кофту. Девушки редко носили нечто такое. В основном платья, но в особняке учителя я одевалась в то, в чем мне было удобно. Правда, тут такая одежда привлекала бы сильное внимание, поэтому, не имея другого выбора, я надела форму. Длинная юбка и кофта с пиджаком. Все это желтого цвета. Как я поняла, на каждом курсе цвет формы отличался. Чем старше курс, тем темнее форма.

Я хотела тоже пройтись по академии, но опять вернулась эльфийка и велела идти за ней. Она отвела меня в одну из аудиторий, в которой собрали, как я поняла, всех первокурсниц из факультета стихий. Старшие девушки объясняли нам негласные правила академии.

Во-первых, запрещалось засматриваться на старших парней. Эта академия закрытая, и, судя по всему, новенькие девушки среди парней, особенно пятикурсников, пользовались спросом. А тем девушкам, которые тут учились уже не первый год, подобное не нравилось. Новых соперниц они не воспринимали. Поэтому, даже если старший парень первым обращал внимание на первокурсницу, она должна была держаться от него подальше. Иначе ее будет ждать наказание.

Во-вторых, первокурсницы должны вести себя тихо и послушно. Иначе их будет ожидать наказание.

В-третьих. Каждая первокурсница будет приставлена к пятикурснице, чтобы выполнять любые ее требования в течение всего года. Стирка, уборка, написание конспектов. В общем, любое требование пятикурсницы. Если отказаться – будет наказание. И не одно.

После всех этих слов первокурсниц распределили между пятикурсницами. Я досталась высокой блондинке по имени Релив. И первое, что я от нее услышала:

– Почему мне досталась такая уродина? На нее смотреть тошно.

– А ты ей любоваться собралась? – засмеялась еще какая-то пятикурсница. – Главное, чтобы она работала хорошо.

– Она мне своей рожей настроение будет портить, – продолжила возмущаться Релив. В итоге она даже мое имя не спросила. Так и продолжила называть Уродиной. И это все подхватили, а я с иронией подумала, что зря придумывала себе новое имя. Оно тут никому не нужно.

По академии прошел слух – пропала одна рыжеволосая первокурсница. Просто исчезла сразу после того, как прибывших парней и девушек собрали в группы по факультетам и сделали списки. Была девушка, и вот ее нет. Все думали, что, возможно, она просто заблудилась, ведь академия, как и территория лесов, окружающих ее, невероятно огромная. Но, получается, этой первокурсницы не было уже вторые сутки и ее по-прежнему никто не видел. Пока тревогу не поднимали, но студентку уже усиленно искали, а меня одолевало странное и далеко не самое приятное ощущение. И, как оказалось, не зря.

Ближе к вечеру академию наполнил шум и новые новости. Ту девушку нашли. Во дворе перед зданием она была повешена на дереве. Полностью голая и уже неживая. Я ее не видела, но слышала, что на животе несчастной ее же кровью было написано: "Амели, не прячься. Тебе же будет хуже. Я тебя все равно найду".

Я все надеялась, что тот, из-за кого я оказалась в Дюран, решит, что портал сработал неверно и меня направило в другое место, но нет, Он знал, что я в академии. И этот случай был тому доказательством.