Он наклонился, упершись лбом в прохладную стенку шкафа, все так же прижимая к лицу свитер. Том помнил, как бесконечно давно, этот запах он почувствовал в коридоре, перед дверью своей квартиры. Тогда все было впервые. Первая их встреча. Первый мимолетный взгляд глаза в глаза, первое ощущение очарования, хотя Том тогда сразу и не понял: девушка это или парень, и первый вдох этого запаха, который всегда будет у Тома ассоциироваться с любовью, с Биллом.
Вечер, и та встреча, которая перевернула всю его жизнь.
Справившись с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, Том вытащил свою одежду, и стал разбирать, откладывая то, что собирался взять с собой в Мюнхен. В общем-то, это не заняло много времени и, отложив в сторону то, что отобрал для поездки, он достал из-под кровати большую дорожную сумку, снял с нее целлофановую упаковку и сложил в нее одежду, стоя на коленях. Потом вздохнул, глядя на сумку, сел на пятки, закрыл глаза и покачал головой.
– Бл*дь, – это был почти стон.
***
Вечером, проснувшись после капельницы, Билли обнаружил возле себя, на стуле конверт. Екнуло сердце, и он взял его в руки. Конечно же, Билл знал, что это должно быть от Тома, больше не от кого было получать письма. Поэтому и екнуло сердце. Конверт оказался запечатанным, и Биллу пришлось аккуратно оторвать кромку, что бы добраться до содержимого.
– Томочка, – Билл закусил губу и заулыбался, увидев родные, кривые строчки. Он расправил ладошкой сложенный лист и погрузился в чтение.
Замер на вздохе, когда прочитал, что Том уезжает в Мюнхен на три недели.
– О, нет, – прошептали губы.
Сердце подскочило к горлу и забилось уже в нем, когда Билл читал дальше. Что-то такое безысходное было в словах Тома. Вроде все как всегда, Том скучал и писал об этом, но эта поездка, явно не добавляла Тому оптимизма, и от этого и Биллу стало не по себе.
«Я очень-очень скучать буду, Билл. Я уже скучаю, я всегда скучаю. Мне всегда тебя будет не хватать, знаешь? Всегда».
От этой строчки защипало в носу, и он закусил нижнюю губу. Том как всегда писал то, что чувствовал, и ни на грамм не приукрашивал свое состояние.
Билл тоже не мог себе представить, что так долго не увидит Тома. Эта новость била по нервам. Но он понимал, что ничего изменить нельзя, придется с этим смириться и как-то продолжать дышать дальше.
А потом были описаны воспоминания Тома о первой ночи, проведенной вместе и его слова о том, что уже тогда Том его любил…
Вот тут Билл просто прикрыл ладонью рот. И не помогла закушенная до боли губа.
Потекли слезы. Это было для него сокровенным, то, чем Том с ним поделился.
Откровением, которое так было нужно Биллу. Теперь он мог представить состояние Тома в ту их совместную ночь. Он прекрасно помнил, что чувствовал сам. Помнил, как ему было необходимо это присутствие Тома. Помнил, как захлебываясь в собственных ощущениях, смотрел в его глубокие темные глаза, помнил, как от этого сладко ныло в груди, и кружилась голова. Но это у него. А ведь он тогда еще Тома не любил. Была огромная симпатия, и непонятное притяжение к этому парню, но не больше… И, все равно, была невероятная круговерть чувств. Что же тогда чувствовал Том, уже любя? Эти мысли захватили чувства Билла. Он так и не отрывал ладонь ото рта. Хотелось стонать от счастья, от боли, от непонятного ощущения разрывающего душу. Он был безгранично благодарен Тому за это признание:
«Только не знаешь, хотя, наверное, и догадываешься, как я тогда чувствовал себя рядом с тобой».
Билл понимал, конечно же, он чувствовал, он знал. По себе знал, помня те несколько мозговыносящих минут, когда в чилле он сам сорвал первый поцелуй с Томкиных губ, почти сходя с ума от желания. Может, это было не совсем то, что чувствовал Том в ту ночь, но Билл понимал – что-то очень похожее.
Билл дочитал письмо и сел в постели, наклонившись над лежащим на его коленях исписанным листом бумаги, пытаясь придти в себя. Он знал, что не будет у него сегодня сил написать ответ. Слишком много было сейчас в душе у Билла. Нужно чтобы это все хоть немного улеглось.
И тогда он ответит. Обязательно …
***
На следующее утро, когда Билл проснулся, то сразу понял, что даже во сне, ночью, он думал о том, что нужно ответить на письмо. Знал, что все это время пытался придти в себя после письма Тома, хотя времени прошло не так уж и мало с момента прочтения, но некоторые фразы и слова просто горели в его памяти, как будто были произнесенными самим Томом. Билл слышал его голос. Тихий, до шепота, он проникал из сознания в душу, и это заставляло вздрагивать.
Кое-как съев завтрак, вернее запихнув его в себя, даже не почувствовав вкуса, он безропотно дал осмотреть себя на утреннем обходе, отвечал на вопросы, как на автомате, а когда наконец остался один, то решительно встал и достал из ящика планшет с листками и ручку.
На последней паре Тому позвонила Хельга и попросила заехать за письмом от Билла.
Этого звонка Том ждал с самого утра. Он знал, что Билл ответит, но почему-то очень боялся, что ожидание затянется, и тогда он начнет накручивать себя и сходить с ума. И когда все-таки Хельга позвонила, Том с огромным облегчением поблагодарил ее и отключился. Даже не смотря на гневный взгляд преподавателя, и на то, что во время занятий пользоваться мобильником запрещалось. Кул, обеспокоено склонился к нему.
– Ты в порядке?
Да, сейчас Том был в порядке. Он расслабился и неожиданно понял, как был напряжен с утра. Он кивнул – да, в порядке.
***
Впервые он не стал читать письмо от Билла сразу по выходу из больницы. Почему-то безумно хотелось сделать это дома. И как же тяжело было дотерпеть, довезти! Том смог. Письмо, всю дорогу домой, лежало у него во внутреннем кармане, и он почти физически ощущал исходящее от него тепло. Иногда он прижимал его к себе, чуть сжимая пальцами то место, где лежал такой нужный ему исписанный листок, другой рукой держа руль машины.
Симоны еще не было, когда Том вернулся домой. И это сейчас почти его обрадовало. Не хотелось сейчас говорить с кем-то, даже с мамой, и Том это чувствовал. Не снимая куртки, он прошел в спальню и вытащил письмо, только тогда, когда сел на постель.
Через пятнадцать минут Том сидел на своем любимом подоконнике и курил. Письмо осталось лежать на его постели, но он и так помнил все, что Билл ему написал, до последнего слова.
А написал он ему немало. Написал все то, что чувствовал после прочтения письма от Тома, написал так же искренне, как и сам Том. Не приукрашивая своих чувств ни на грамм.
Сердце билось гулко. В висках билось. И от этого было больно.
Билл в самом начале письма попытался убедить Тома, что эта практика необходима, и от этого никуда не деться. Что все будет супер и так далее. А потом была одна фраза, от которой перехватило горло: « Мне страшно, маленький. Я так боюсь остаться без тебя».
И вот тут Том все понял. Понял, что это может и относится к поездке, но вообще это был просто страх остаться без его, Тома, любви к Биллу.
И с новой силой навалилось на Тома все то, что в последние дни хоть немного, но все-таки отошло на второй план. То, с чем Том пытался жить уже две недели. Две очень сложные недели. С тем, что Биллу еще только предстоит узнать по выходу из клиники.
Еще в письме были слова благодарности за откровенность, с которой Том написал о той самой ночи. О своих уже тогда серьезных чувствах к Биллу. И Билл сам написал то, что тогда чувствовал. Да, это была не любовь. Еще не любовь. Но те чувства, которые испытывал Билл, и о которых написал, заставили Томкино сердце биться в два раза быстрее. А еще Том поймал себя на том, что улыбается, читая эти строки, пытаясь утихомирить свое сердце.
Потом была просьба привезти ноут с обучающими дисками, несколько фильмов и поискать тот, который он показывал Тому тогда ночью. Благодарил Тома за фотографии, которые он передал еще в прошлом письме – теперь они лежали под подушкой у Билла.
