Ладно, решил Крамарь, сейчас сила на стороне старика. Он решил послушать, что скажет Симаков. Этого мужчину нельзя недооценивать.

— Иннокентий, займись чем-нибудь. — Грибов кивнул и двинулся к двери. У него был такой вид, словно он только и мечтал о том, чтобы уйти отсюда поскорее. Симаков умел надавить авторитетом. — Да, скажи девчонке у двери, пусть сварит мне кофе.

Когда за Грибовым закрылась дверь, Лаврентий достал из кармана сигару, зажал ее между еще крепкими, слегка желтоватыми зубами, и уставился на него немигающим взглядом. Хотя Крамарь злился, и это чувство слегка компенсировало страх перед стариком, он заерзал на стуле. К тому же его ужасно раздражали спокойствие охранника, Симакова, а еще неизвестность. Он не знал, какие козыри припас Лаврентий. Не выдержав напряжения, он выкрикнул:

— Давай, выкладывай, что у тебя на уме. Папашка.

Он дважды сделал один и тот же ход, но пока не мог придумать больше ничего стоящего.

— Значит, ты думаешь, что я — твой отец?

Аркадий возмутила подобная формулировка.

— Не думаю, а знаю.

— Бич человека — это воображаемое знание. Кстати, Мишель Монтень сказал. Слышал о таком?

Крамарь взвился, но парень, стоящий рядом, удержал его одной рукой.

— Хватит издеваться! Совсем и не воображаемое. Мне об этом сказала мать!

— Вера?

— Надо же! Великий и могучий Лаврентий Симаков помнит обманутую им женщину. Это надо записать…

— Потом запишешь, на досуге. В мемуарах. Что касается обманутой женщины… Предпочитаю не говорить недоброе о женщинах, но ты меня вынудил, парень. В ту неделю, когда я вернулся из армии в деревню, кстати, нас таких, голодных, было пять человек, я каждый день просыпался в разных домах и был совершенно не в состоянии вспомнить, что делал накануне. Мы не отрывались от бутылок с самогоном, а девчонки от нас. Зная Веркино слабое место, могу предположить, что она тоже была среди этой компании.

— Но ты запомнил ее имя!

— Я его специально узнавал, точнее, это сделал частный детектив, когда ты пытался пролезть в мою жизнь. Выслушав результаты расследования, я решил, что ты не мой отпрыск.

В первые мгновения Аркадий решил, что ослышался.

— Я твой сын, старик. Мать повторила это столько раз, что я даже не сомневаюсь. Посмотри на меня — мы похожи!

— Пол нашей деревни похожи друг на друга. Что касается Веры… Парень, ты плохо знаешь женщин. Уверен, что ей хотелось верить в то, что достигший чего-то в жизни мужчина, с которым она гуляла — отец ее ребенка.

Аркадий взревел:

— Я докажу, что ты мой отец! В наше время сделать это — раз плюнуть.

— Генетическая экспертиза? Зачем? Ты — не маленький мальчик. На алименты не претендуешь.

— Я претендую на компанию, на наследство, на фамилию, в конце концов. Неужели тебе никогда не хотелось иметь сына?

— Хотелось, но не такого.

— Что посеял… Я такой же, как ты. Если ты хорошенько подумаешь…

— Я тебя никогда не признаю, парень. Успокойся и забудь. Сын Лаврентия Симакова никогда не опустится до похищения ребенка. И не нужно нас сравнивать.

— Я это так не оставлю. Вы все еще пожалеете.

Лаврентий вытащил изо рта сигару и спрятал ее в карман пиджака.

— Ты не оставляешь мне выбора, Крамарь.

Лаврентий тяжело поднялся и подошел к столу. Он достал из верхнего ящика стола довольно объемную папку и вернулся на место, положил ее на колени. Кеша в недоумении следил за Симаковым. Он пытался догадаться, что еще на уме у старика. Тот открыл папку, перевернул несколько страниц и снова закрыл. Аркадий больше не мог вынести ожидания.

— Что там?

— Улики. На тебя. Много улик. Взятки, неуплаченные налоги, левые кредиты. Продолжать?

— Ты следил за мной? Сколько лет?

— С тех пор, когда ты появился на пороге моей компании.

— Ты знал, что жена оплатила мою учебу и квартиру?

— За кого ты меня принимаешь? Я знаю обо всем, что делается в моем доме.

Крамарь кивнул в сторону папки.

— Тогда почему до сих пор не давал ход… этому?

— Из-за Марьяны. Ее очень любила моя жена. Кстати, по этой же причине я сейчас трачу на тебя свое время. В противном случае, в это мгновение ты разговаривал бы не со мной, а со следователем.

— И… что теперь?

Крамарь по-настоящему испугался. Он неожиданно понял, что из охотника превратился в преследуемого.

— Теперь у тебя есть два выхода. Либо я тебя отдаю в руки закона…

— Либо?

— Ты улетаешь за границу и больше сюда не возвращаешься. Доходов с акций тебе хватит на безбедную жизнь. Билет уже забронирован. Гарик, — он показал глазами на охранника, — отвезет тебя домой за вещами, а потом в аэропорт.

— И куда… куда я полечу?

— В Хорватию.

— И ты меня отпустишь? Так просто?

— У меня там много знакомых. Они за тобой присмотрят. Вообще-то, я бы тебя засадил. Но мне жаль Марьяну и девочек.

— Марьяна, жена, дочь. Тебя окружают одни бабы. Я думал, ты настоящий мужик.

— Меня окружают красивые женщины именно потому, что я мужчина. А ты — слабак. — Лаврентий поднялся и направился к двери. Он больше не смотрел в сторону Аркадия. — Гарик, отвезешь его и доложишь мне.

Крамарь смотрел, как Симаков покидает кабинет, слегка прихрамывая и ворча, что ему так и не принесли кофе, но от этого не выглядя слабым. Несмотря на бешенство, бурлящее в его крови, Аркадий понимал, что попал в ловушку и ничего не может изменить. Он взвыл, но Гарика это не разжалобило.

Как ни странно, ночью Бритт спал, как младенец, и даже без сновидений. Дверь в его ванную вела прямо из спальни, и поэтому дизайнеры ее не тронули. Он обрадовался этому обстоятельству еще вечером, когда с удовольствием принял душ, после чего рухнул в постель и забылся.

Его разбудил звонок. Он открыл входную дверь, одетый лишь в банный халат, и смутился, увидев на пороге Таю Голуб. Она же смерила его веселым взглядом и жизнерадостно улыбнулась.

— Доброе утро! — Егор пробормотал что-то похожее в ответ и отступил в сторону. — У меня есть термос с горячим кофе. Хотите?

Из-за спины Таи появился ее муж.

— Не приставай к чужим мужчинам. Здравствуйте, Егор.

Бритт кивнул и направился в спальню.

— Может человек хочет взбодриться?

— Его и без тебя взбодрят.

Закрывая дверь и улыбаясь, Бритт слушал их перебранку. Кажется, эти двое никогда не устают подкалывать друг друга. Быстро приведя себя в порядок, он позвонил Савичу и договорился с ним о встрече в кафе. Егор собирался позавтракать и выслушать новости о Крамаре.

Вчера он четыре раза звонил Кеше, рассказал о несостоявшемся визите Аркаши и расспрашивал о положении дел. Во время последнего звонка Грибов недвусмысленно дал ему понять, что сам не младенец, и знает, что делать, а если Бритт разбудит Адама, то он просто отключит телефон. Они в очередной раз почти разругались, и Егор больше не звонил, но беспокоиться не перестал. Он надеялся, что Кеша не проявит беспечности в таком важном вопросе, как охрана женщин и детей. А еще, что он не станет приставать к Симе. Хотя она и не проявляла к Грибову интереса, но этих двоих слишком многое связывало. Такое не забывается.

Бритт приказал себе не ревновать и вышел из комнаты. В гостиной его перехватила Тая и напомнила, что вчера они не обсудили изменения на кухне. Бритт дурашливо закатил глаза и попросил дизайнера посоветоваться с Серафимой. Та ему заговорщицки подмигнула, будто он поведал ей страшную тайну, и вслух согласилась, что это замечательная идея.

В то же мгновение снова позвонили в дверь, и Егор вызвался ее открыть. Все равно он собирался уходить. Звонивший оказался посыльным. Он держал в руках объемную картонную коробку и блокнот. Егор расписался на квитанции и подождал, пока посыльный поставит посылку на пол в прихожей, закрыл дверь и крикнул:

— Господа дизайнеры, здесь что-то принесли! Тяжелое!

Из комнаты вышел Василий, пожимая плечами.