Еле сдерживая нетерпение, он ждал ответа Лоры и понимал, что от этой взбалмошной женщины теперь зависит очень многое в его жизни, если не все. Он не мог потерять Симу. И дочь.

Лора оперлась подбородком на сложенные вместе руки и некоторое время пристально смотрела ему в глаза. Иннокентий стиснул зубы. Он готов был кричать от отчаяния — или же рассказать о том, что не собирался говорить даже под страхом смерти, когда женщина продолжила.

— Я побеседовала с портье. — Ее голос прозвучал тихо и устало. — Но, знаешь, Грибов, теперь не важно, следила я за тобой или нет. Ты уже признался. Сам. У тебя вид нашкодившего подростка. А ведь ты — давно мужчина и должен отвечать за свои поступки. Кеша, как ты мог?

— Я не хотел. — Иннокентий прекрасно осознавал, что это звучит глупо, но сказал то, что думал. — Ты не понимаешь.

— Так объясни.

— А если я ничего не скажу?

— Тогда будешь каяться перед Симой без репетиции. Если твои аргументы покажутся мне весомыми, я ведь могу передумать и не рассказывать твоей жене об измене любимого мужа.

— Ты ничем не лучше Карасевой.

— Не старайся, я не обидчивая. Внимательно слушаю.

Он помолчал, раздумывая, ища какой-нибудь выход, но понимал, что его нет.

— Мы напились на сорокалетии у Крамаря. Не знаю, помнишь ли ты, была грандиозная гулянка.

— Я с Аркашей не дружу, в отличие от его жены. Она меня приглашала, но… Год назад?! Это же было год назад! Боже мой!

— Не ори. Будешь слушать или кричать?

— Продолжай.

— Утром я не помнил, как оказался с ней в одной постели. Как только проснулся, сразу ушел.

— Грибов, год!

— Она явилась в офис компании и пригрозила, что все расскажет Серафиме.

— А ты струхнул и снова с ней тр… встретился.

— Возможно, я трус, но ты войди в мое положение. Если Сима узнает об… этом, даже не знаю, что она сделает.

— Грибов, ты же не дурак. Во всяком случае, до сегодняшнего дня я так думала. Нужно было просто взять и отказаться, вышвырнуть оторву за дверь. Поверь, это совсем не трудно. Говоришь: «Нет! Проваливай!» — и все! А Сима… — Лора замолчала. Было заметно, что ей тоже трудно дается этот разговор. Она медленно ковыряла вилкой в салате. — Возможно, она бы простила тебя. После единственного раза. Боюсь, что точно бы простила. Она любит тебя, только не знаю за что.

Возможно, простила бы. И любовь играет в этом не главную роль. Серафима никогда не оставила бы своего ребенка без отца. Она сделала бы вид, что ничего не случилось. Но год… Он сглупил. А потом стало поздно. И не только из-за возможного развода.

— Я не мог ей признаться. И сейчас не могу. Ты ей тоже ничего не скажешь. Только представь, что тогда начнется. Я не могу сделать Серафиме больно.

— Какой же ты лицемер! Еще скажи, что ты ее любишь!

— Люблю. Неужели в это так трудно поверить?

Кеша на самом деле так думал. Если он кого-то и любил, так только ее. Нельзя сказать, что он чувствовал к жене хоть что-то до свадьбы. Чувства пришли к нему постепенно за годы их совместной жизни. Его покорила ее женственность, нежность, глубокая порядочность, преданность семье и постоянное стремление сделать их брак крепче. Лучшей жены он не мог бы пожелать. Почему же судьба обошлась с ним так несправедливо, поставив под угрозу размеренную, почти идеальную жизнь?

Лора недоверчиво покачала головой.

— Не знаю. Странная у тебя любовь.

Он взял Лору за руки и сжал их, пытаясь хоть как-то достучаться, убедить.

— Я обязательно решу вопрос с Карасевой. Обещай, что не проговоришься Симе.

Кеша готов был умолять ее об этом. Лора должна согласиться. Серафима дорога ей так же, как и ему.

— Неделя.

— Две. — Лора фыркнула в ответ, а Иннокентий продолжил, пытаясь объяснить. — Маша в командировке.

— Ладно. Но если я узнаю, что ты продолжаешь изменять моей подруге, я тебя со свету сживу.

У Лоры был такой вид, что Кеша ей поверил. Удивительно, что она вообще дала ему шанс.

Сима еще дрожала, постепенно успокаиваясь. Кеша поцеловал ее и отвернулся. Очень скоро с другой стороны кровати донесся тихий храп.

В последнее время муж вел себя в постели очень страстно, почти агрессивно, но Серафиме все равно приходилось помогать себе. Ей не хотелось имитировать то, что испытывало множество женщин совершенно естественно. Она мечтала об одновременном завершении и поэтому прибегала к маленьким хитростям.

Кешу она не винила. Муж явно старался. Наверное, он прав и все дело в ней. Иннокентий сказал ей это лишь однажды, в запале, когда застал за самоудовлетворением, но тотчас извинился. С тех пор она стала осторожнее, но почти не сомневалась, что муж все замечает и обижается. Никому не нужна холодная жена.

Сима вздохнула и перевернулась на живот. Она никогда не торопилась в душ, желая подольше сохранить в себе возможный источник новой жизни. Ей никак не удавалось забеременеть во второй раз. Кеша терпеливо успокаивал ее, когда она огорчалась по поводу наступления критических дней, и шутил, что другие женщины радуются этому событию. Ласково прижимая к себе Симу, муж тихо шептал ей на ухо, что любит ее, и ему вполне достаточно одного ребенка. Каждый раз, рассердившись на него за какой-нибудь проступок, Сима напоминала себе, что у нее самый лучший в мире муж. Когда-то отец сделал за нее правильный выбор, хотя в то время она так не думала.

Закрыв глаза, Сима склонила голову на плечо Егора. В последнее время она постоянно улыбалась от счастья. Ей до сих пор не верилось, что она встречается с Бриттом, парнем, которого считала для себя недосягаемым.

Для нее так и осталось загадкой, откуда он узнал, что она обожает воздушных акробатов. Увидев их впервые в пятилетнем возрасте, Сима была очарована их невероятными, волшебными трюками. Она ни за что не призналась бы парню, что ее притягивает магия цирка, поэтому, увидев билеты в руках у Бритта, почти онемела от избытка эмоций. Заметив, как она изменилась в лице, Егор всю дорогу до шатра допытывался, не стоит ли сдать билеты в кассу. В ответ Сима пылко целовала его в щеку.

Во время представления она хохотала, как девчонка, и замирала с открытым ртом во время особенно опасных номеров, хватая Егора за руку в поисках поддержки. Он ласково поглаживал пальцы, вцепившиеся в его ладонь, и Сима смущенно улыбалась, все еще не решаясь привыкнуть к своему новому статусу — девушки Бритта.

Представление закончилось, но Симе совсем не хотелось расставаться с Егором, несмотря на то, что с завтрашнего дня начиналась сессия.

— Мечтаем?

Она испуганно вздрогнула и отстранилась от Бритта под пристальным взглядом Иннокентия.

— Просто сидим.

Она почувствовала в голосе Егора напряжение, но он хоть что-то сказал. Сима же не могла выдавить с себя ни слова.

— Ну-ну. Расслабляйтесь. Как-никак последние деньки перед сессией. И помолвкой.

Сима быстро взглянула на Егора. Она знала, что отец планирует это событие, но очень надеялась, что он передумает. Или Грибов не захочет. Ведь она встречается с другим парнем. Разве в таких случаях мужчины не отказываются жениться?

Почему же молчит Бритт?

— Помолвка?

Это ужасно, что ее голос дрожит, да еще звучит как-то виновато, по-детски.

— Серафима, дорогая, только не нужно делать вид, что ты ничего не знала. Наши родители давно обо всем договорились.

— Но я думала…

— Понимаю тебя. Я тоже не планировал жениться так быстро, но отец настаивает. Твой отец. Меня уже предупредили, завтра после экзаменов состоится официальная помолвка. Или у тебя есть возражения?

Да! Да! Да! Она возражает. Ей совсем не хочется замуж за Грибова. Ведь у нее есть Егор!

Она снова посмотрела на Бритта, взглядом умоляя сказать, что он против, что Сима нужна ему, и он не отдаст ее никому. Но Егор молчал, мрачно глядя Кеше в лицо.