«Командо» вошел в дерево большого письменного стола, за которым сидел «главный медик», точно посредине, словно кто-то скрупулезно, до миллиметра измерил его ширину... Хорошо так вошел, сантиметров на пять...

– Переведи им, братка! Я еще вернусь, когда-нибудь... Вернусь обязательно!..

Самое странное, но эта его выходка с боевым ножом, которая вызвала немалый переполох в стане эскулапов, а у Жерарди породила довольно широкую и самодовольную улыбку, мол, я же вам говорил, заставила всех членов той комиссии крепко задуматься... И были последствия... Его, Андрея, списали все же, только... назначили «перекомиссию»... Ему давали время прийти в себя и подлечиться... Ему давали годичный тайм-аут... А вот следующая медкомиссия была назначена...

На сентябрь 2001 года...

...Сентябрь 2001-го... Видимо, все, что произошло тогда, и было для Андрея неким знаком к действию, но... Тогда, 27 августа 2000-го, из Легиона списывали по состоянию здоровья капитана Ферри, который полностью выложился, и морально и физически, чтобы выполнить порученное ему задание... Они, медики, списывали из армии человека, который, как им тогда казалось, полностью исчерпал свои возможности... И, как это бывает нередко, они ошиблись: медицина, как это ни странно, – наука весьма не точная... Известно только, что самый точный ее раздел – анатомия. А уж психиатрия, так это вообще дебри непролазные – никто и никогда не мог предугадать заранее, как среагирует мозг данного конкретного человека впоследствии!.. Все это было потом... А пока...

«Образовался» еще один потрепанный военной жизнью «почетный пенсионер» (Легиона имеется в виду), которому теперь предстояло попытаться построить свою жизнь вне армии...

...А 1 сентября он улетел в Израиль...

А что было еще делать? «Коптить небо» во Франции? А смысл?..

Хотя... Можно было ему, конечно же, остаться и там, благо Мари только об этом и говорила, но... Его «личный переводчик» Володя Кузнецов был теперь занят своей семейной жизнью, а потом и службой... И что? Требовать к себе повышенного внимания, как к «не ставшему Кавалером»? Но ведь глупо же и несолидно!.. Да и вообще... Списали тебя – вали домой!.. Потом, если оклемаешься и желание не исчезнет, можешь вернуться... При условии, что это же желание не исчезнет у твоих бывших командиров...

Нет... Мари «встала на дыбы», было дело, и ни в коем случае не хотела отпускать Андрея от себя, только... Он, этот абсолютно своевольный человек, спросил один-единственный раз, а хочет ли она иметь рядом с собой в качестве мужа человека, который может превратиться за год в альфонса... И не получил ответа... Вернее, получил его неозвученным, а потому и озвучил его для себя сам: «На хер такой муж кому нужен!»... Да и правильно!.. Время, решил Андрей, расставит все на свои места... Дождется – ну, знать, так тому и быть!.. А ей он просто сказал на прощание:

«Извини меня за все, Мари! Я, наверное, очень виноват перед тобой. И я благодарен тебе за все то тепло, которое ты мне подарила! Это правда!.. И, ты не сомневайся, ты мне очень и очень нравишься! Уезжаю я не из-за тебя, а из-за себя самого... Мне надо понять, на что у меня хватит сил теперь... После всего, что случилось... Может так случиться, что через месяц-другой я превращусь в полную развалину... Я уезжаю только потому, что не хочу портить тебе, такой молодой и красивой, твою жизнь своим присутствием... Прости, но по-другому я не умею... Я вернусь... Через год вернусь! И у тебя еще есть шанс „поймать“ меня в свои сети! – Он грустно улыбнулся и поцеловал девушку. – Но ты... Ты лучше не рискуй!.. Ты лучше выходи на всякий случай замуж...»

А девушка ответила только одной фразой: «Я подожду тебя, капитан Ферри! И дождусь обязательно!»...

...Андрей очень быстро прошел паспортный и таможенный контроль аэропорта Бен-Гурион и вышел из прохладных, кондиционированных залов наружу. И тут же ощутил себя так, словно его сунули в микроволновую печь, хотя для Израиля в это время года температура стояла средняя – 36 градусов – бывало, в сентябре и за 44 переваливало...

«Ну, здравствуй, земля-„мачеха“!..

... – Уважаемые дамы и господа! Просьба занять свои места и пристегнуть привязные ремни! Через десять минут наш самолет совершит посадку в международном аэропорту Израиля Бен-Гурион, – проговорил довольно приятный, но уж очень картавый женский голос.

«...Ну, вот... А что дальше? Что делать теперь будешь, господин Ален Ферри, „трижды капитан“ и „дважды пенсионер“? Чем тебе теперь заняться здесь, на этой „земле обетованной“?.. Ладно... Разберемся...»

Все те три часа, пока небольшой «Boeing 737» летел из Марселя в Тель-Авив, Андрей складывал в своей голове мозаику из событий последних двух месяцев. Что-то он помнил сам, что-то узнал из рассказов своих друзей, генерала Жерарди и теперь уже подполковника Франтишека Дворжецки.

Да... Странные это были месяцы... Совершенно непохожие на множество других, им прожитых... Месяцы борьбы... А вот за что? На этот вопрос он до сих пор не знал ответа... До сих пор!..

Жарко!.. Было очень жарко!.. Так, что казалось, что вот-вот закипят, зашипят, запенятся мозги в черепушке!..

«...Мама дорогая! Да что же это такое?! Я же, дурачина, никогда, ни разу так не напивался, чтобы заснуть в сауне! – Это было его самой первой мыслью. – Ну-ка, встать, капитан! Встать! А то еще угоришь здесь ненароком, как полный мудак! А вот это было бы позором для тебя! Пройти столько всего, столько всего пережить и угореть по пьяни в парилке, как последний „новый русский“, да тебя все твои мужики уважать перестанут! Встать!..»

Он попытался встать резко, но...

«...Не, что-то не идет... Видать, хорошо „газанули“ с мужиками, если даже родные члены меня не слушаются, будто одолжил у кого без инструкции... Хотя...»

...У любой медали, как известно, есть две стороны. Так вот...

Аверс – это та разведка, которая делает свое дело, как правило, в больших городах, при стечении уймы «свидетелей». Аверс этой «медали» – высококвалифицированные профессионалы, которые, как правило, делают свое нелегкое дело в костюмах и под надежной легендой. Зорге, Маневич, да мало ли героев?! Да хоть тот же его Монах! Его близкий друг и наставник в додзо, которого они еще в 88-м вытаскивали из пакистанского приграничного городишки Чаман... И получали эти Гранды разведки свои награды абсолютно заслуженно, что и говорить! И Монах тоже получил свою Золотую Звезду Героя СССР абсолютно заслуженно! Только вот... За ту совершенно нереальную «операцию спасения», когда полуживого резидента нужно было протащить через весь Афган, чтобы вывезти на родину, к званию Героя были представлены трое – Монах, Слон и наш Филин... Слон, потерявший обе ноги, вытаскивая командира, получил в конечном итоге второй орден Боевого Красного Знамени – цена за потерянные ноги, а Филин – свою первую Красную Звезду – потому что «молодой ышо», не положено! Звание внеочередное – это, пожалуйста, а вот Золотую Звезду пока не положено – «в армии без году неделя»!.. Вот это и было реверсом этой «медали»... Разведчики-диверсанты, конечно, всегда считались самым элитным спецназом среди по-настоящему ратного люда, а вот «пэгэушники», а по-новому «эсвээровцы»[26] , смотрели на этих «пахарей разведки» свысока, как на плебеев. Оно и понятно было, и, в общем-то, даже не обидно! Ну откуда же было знать этим «белым воротничкам», отучившимся, как правило, в МГИМО, а потом в Высшей школе КГБ СССР, что такое настоящая война? Это они, диверсанты, всегда знали, что следующее задание может быть последним, и все равно шли, потому, что и его нужно кому-то выполнять. И это именно они, диверсанты, смотрели на этих резидентов свысока, потому что их, таких крутых, случись чего, выручать из передряг посылали именно «спецуру»... А награды... Так здесь никто и никогда не служил за награды и звания... Мужики попросту делали свое дело, которое умели и хотели делать... Не за признания, а именно потому, что «кто-то должен делать и это грязное дело»! Потому и жили в полном согласии с девизом Отряда – «Если не мы, то кто?»...