— Опять крики? Или что-нибудь новое?

— Вот уже полчаса доносится какой-то неясный гул, — ответил Санин. — Он все время нарастает.

— Может, близко шумит водопад или разлилась подземная река? — высказал догадку Иван Антонович. — Тогда нас затопит здесь, как сусликов в норе.

— Это не вода, — покачал головой учитель. — Аргус не так бы вел себя. Животные, предчувствуя стихийные бедствия, проявляют панический страх. А мой пес нервничает, как перед дракой. Здесь что-то другое.

Мухин подошел к выходу в коридор и с минуту слушал. Странный звук, непонятный, а потому особенно тревожный, приближался. Как будто по проселочной дороге тащился обоз и десятки немазаных телег скрипели на разные голоса.

— Ничего не пойму. Надо быть готовыми к любым неожиданностям, — сказал, возвращаясь, Мухин. — Разбудить ребят?

— Мы не спим, — донесся голос Миши. — Случилось что-то?

— Нет, нет, — поспешно возразил Николай Павлович. — Просто где-то что-то шумит.

Но беспокойство взрослых передалось и ребятам. Володя и Миша спешно обувались, искали шляпы и палки.

— Вы куда? — спросил Сергей Денисович.

— Куда потребуется, — быстро ответил Володя. — Иван Антонович сказал же, что надо быть готовыми.

— Сергей Денисович, — перебила Светлана, — посмотрите на Аргуса.

Сеттер все более возбуждался: бегал вокруг людей, рычал и наконец, громко залаяв, бросился в коридор.

— Назад, Аргус! Назад! — крикнул учитель.

Но пес уже исчез, и лай его быстро затих.

Через несколько минут вдали снова раздался яростный лай собаки, пронзительный свистящий писк, словно из десятка трубок вырвались струйки пара.

— Зажгите свечи, — приказал начальник отряда. — И фонари. Все до единого.

Зал осветился довольно ярко. Держа фонарь над головой, Санин вышел в коридор. За ним поспешили доктор, учитель и ребята. Пройдя метров сто, они остановились. По коридору двигалась волнообразная темная масса, словно растекался поток расплавленного гудрона. Из его гущи доносился остервенелый лай Аргуса. Собаку не было видно, свет фонарей и свечей не достигал туда, но чувствовалось, что сеттер ведет бой. Темный поток приближался. От него уже отделилось несколько живых клубков. Они громко пищали и свистели.

— Крысы! — скорее угадал, чем рассмотрел Санин. — Это крысы. С ними шутки плохи. Назад, в зал.

Грызуны занимали всю ширину узкого здесь коридора. Черные, блестящие, словно только что из воды они двигались сплошной массой в сторону людей. Каждая крыса величиной с хорошего котенка.

Туристы спешно отступили в глубь зала и принялись заваливать камнями узкий проход. Из темноты пулей вылетел Аргус, перескочил баррикаду и заметался по залу, хрипло взлаивая. В пылу сражения сеттер сорвал голос. Все работали четко, и каменный барьер быстро поднимался.

— Они подходят! — крикнул Миша, выглянув в коридор.

Вооруженные палками, а доктор еще и ружьем, путешественники вскарабкались на баррикаду, готовые всеми силами отражать натиск грызунов, если им вздумается завернуть в зал.

Ждать пришлось недолго. Черная лавина докатилась до зала и полилась дальше. Аргус, стоявший возле хозяина, завизжал от нетерпеливого желания броситься в бой. Грозно зарычав, сеттер прыгнул в самую гущу живого потока. Тотчас там раздались пронзительные крики грызунов. Но доставалось и собаке. Она крутилась волчком, высоко подпрыгивала и злобно лаяла. Врагов было слишком много, Аргус не мог с ними справиться и, как ошпаренный, выскочив из гущи крыс, стрелой взлетел на вершину баррикады. Там он остановился, рыча и щелкая зубами.

Между тем десятка два грызунов, отделившись от основной массы, тоже полезли на баррикаду. Люди палками сбрасывали их с камней, отшвыривали ногами. А мимо текла черная бурлящая река, и казалось, ей нет конца. Если бы все животные устремились в зал, остановить их было бы невозможно. Доктор поднял ружье к плечу, но выстрелить ему помешал Санин.

— Вы с ума сошли, — грубо крикнул начальник отряда. — Хотите похоронить нас всех под грудой камней? Уберите ружье.

Мухин что-то пробормотал и, отложив ружье, снова взял палку.

Шесть человек, выстроившись в шеренгу, едва успевали сбрасывать с баррикады тех грызунов, которым удавалось на нее подняться. Борьба быстро выматывала туристов и без того измученных постоянным недоеданием и тяжелыми переходами. Николай Павлович понял, что долго ему с товарищами не продержаться, и крикнул Володе и Светлане:

— Тащите сюда хворост. Весь.

Ребята спрыгнули на пол, подхватили вязанки хвороста и снова вскарабкались на барьер. Сухие ветки запылали сразу. Едкий дым заклубился под сводами коридора. Пылающий хворост образовал поверх баррикады сплошной заслон. Огонь и дым сразу остановили грызунов, они стали разбегаться. Но и людям приходилось нелегко. Едкий удушливый дым, густыми клубами поднимавшийся к потолку, ухудшил и без того плохую видимость. От дыма слезились глаза, щекотало в носу и горле, вызывая кашель. К тому же во все стороны летели искры, попадали на руки, на одежду. К счастью, токи воздуха уносили большую часть дыма в коридор, иначе туристы не вытерпели бы и оставили свое убежище. Санин, Одинцов и доктор стояли вдоль баррикады и теперь следили только за тем, чтобы огонь не угасал. Обгорелые ветки падали туда, где продолжали двигаться крысы. Там раздавались писки задетых горящими ветками животных.

Светлана, сбежавшая за новой охапкой хвороста, вдруг закричала:

— В зале крысы!

Сергей Денисович, Володя и Миша кинулись ей на помощь. Аргус тоже принялся гоняться за крысами.

В пещеру проникло не более десятка животных, и с ними быстро покончили.

Сухие ветки сгорали, огонь требовал пищи, а хворосту больше не было.

— Давайте все, что может гореть, — распорядился начальник отряда. — Быстро!

Из рюкзаков вытряхнули полотенца, носки, рубашки. Тряпки полетели в огонь, распространяя удушливый дым. Но и этого хватило ненадолго. Внезапно раздался оглушительный грохот падающих камней, крик. Затем наступила тишина.

— Папка! — отчаянно закричал Володя. — Папка! Где ты?

— Здесь! Я здесь, сынок.

У дальней стены зала слабо светил единственный фонарик. Узкий луч с трудом пробивал медленно оседающую пыль. Противно пахло горелыми тряпками. Кто-то тихо стонал. Сергей Денисович лежал на груде камней. Все тело его ныло от ушибов. «Что же произошло? — пытался сообразить учитель. — Обвалился потолок? Или рухнула стена?» Невидимый в полумраке, к нему подполз сын, прижался сбоку. Мальчика била нервная дрожь.

— Почему грохотало? — прошептал Володя. — Почему так темно? И где Николай Павлович, Миша? Где Света, Иван Антонович?

— Спокойно, сынок, спокойно, — тоже шепотом ответил отец. — Сейчас все узнаем.

Нащупав в кармане куртки огарок свечи и спички, Сергей Денисович зажег огонь, встал, стряхнув с себя мелкие камни, и осмотрелся. В нескольких шагах от него смутно вырисовывалась на полу детская фигура, чуть подальше — вторая. Значит, Миша и Светлана здесь, это кто-то из них стонал. Но где же Николай, доктор? Ни того, ни другого не видно. А там, где был проход в коридор, перегороженный баррикадой, теперь до самого потолка поднималась каменная осыпь. Рука, державшая огарок свечи, задрожала. Кольнула тревожная догадка: доктора и Санина засыпало камнями. Они стояли на баррикаде, когда произошел обвал. С минуту Сергей Денисович беспомощно оглядывался, все еще надеясь увидеть товарищей, потом подошел к ближней детской фигурке. Это был Миша. Учитель тронул его за плечо.

— Миша.

Мальчик, лежавший вниз лицом, вздрогнул и повернулся. На Одинцова глянули большие испуганные глаза.

— Сергей Денисович… вы… Я думал, всех придавило камнями. Я очень испугался…

Миша не договорил, увидев сестру. Она лежала, поджав ноги, прикрыв голову руками. Миша кинулся к ней.