Каждый делал то, что мог. Сложнее всего пришлось Даниле, а мне, как обычно, досталась самая простая задача.

Только теперь мы собрались все вместе, и я смог задать Андрею вопрос, который мучил меня все это время:

— Андрей, а что ты говорил о «луковке»?

— О луковке ? — переспросил он, словно в первый раз слышит.

— Да, ты сказал, что Христос не к тысячам избранных приходил, как говорит Великий Инквизитор, к одному — то есть к каждому. И про сострадание. А потом вдруг — что Данила даст Павлу луковку. Так что там с луковкой? Это тоже в романе «Братья Карамазовы»?

— Ах да! — вспомнил Андрей. — Про луковку!

— Расскажи… — попросил я.

— Это история Грушеньки, — принялся объяснять Андрей. — Ее в романе все считали падшей, но она не падшей была, а просто любила.

— И?..

— И вот случается, что приходит к ней Алеша Карамазов, о котором я уже тебе рассказывал, и не осуждает ее, как другие, а наоборот — обращается к ней с добротой. И та рассказывает историю про одну женщину…

«Жила-была одна баба злющая-презлющая, и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели. Схватили ее черти и кинули в огненное озеро. А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы богу сказать. Вспомнил и говорит богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала. И отвечает ему бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь. Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись. И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули. А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“. Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день. А ангел заплакал и отошел».

— И вот две басни в одной книге, — тихо, задумчиво прибавил Гаптен. — «Легенда о Великом Инквизиторе» и «Басня о луковке».

— И обе о добре, — улыбнулся Андрей и тут же, как обычно, пошутил: — А теперь Ан-хель напишет басню про Данилу…

— О четвертом Всаднике, — машинально добавил Гаптен. — О четвертой Печати. О слабости. Власть, эгоизм, зависть, слабость. Четыре греха, четыре беса.

— И опять, кстати, сходится! — добавил Андрей. — Четвертая Скрижаль — о доверии. Помните? А слабость — это ведь здесь главное препятствие. Почему человек не может довериться этому миру, другому человеку, своей любви? Из-за слабости. Страшно. Ведь довериться — это что значит?.. Стать открытым. А для этого сила нужна, внутренняя. Доброта…

— Слабость — это не отсутствие силы , это отсутствие доброты , — повторил я слова, сказанные Данилой.

— Печати открывают нам Скрижали. Все точно, — сказал Гаптен. — Осталось три.

— Послушайте, а как же дальше?! — заволновался я.

— В каком смысле? — удивился Гаптен.

— Если Апокалипсис от Иоанна Богослова точен, — объяснил я. — Всадников только четыре. Остальные-то Печати без Всадников! Так как же?..

Мы трое переглянулись.

После «Золотого сечения» я решил более не писать своих коротеньких предисловий к книгам Анхеля де Куатьэ. Я был настолько поражен глубиной авторского замысла, связностью и цельностью его истории, что испугался… Да, мне стало страшно, что я не замечу каких-то важных вещей, дам неверную интерпретацию, искажу своим мнением чистоту читательского восприятия.

Но когда мы встретились, Анхель лишь рассмеялся в ответ на все мои опасения.

— Любая моя книга — это собеседник, — сказал он. — Страшно, если она окажется гласом вопиющего в пустыне. А если люди говорят о том, что они поняли и почувствовали, прочитав эти книги, разве это не истинная их цель?.. Мир разучился говорить по душам — от сердца к сердцу. Но разве искреннее общение людей, стремящихся к лучшему, чистому, светлому, — не есть подлинное счастье?

— Счастье, — согласился я.

— А значит, каждый голос ценен. Поэтому — пишите. Чувствуете необходимость — пишите обязательно. Страх — самый плохой советчик.

И когда я прочел эту книгу, я понял, что буду писать свои предисловия. Важен каждый голос. И наши голоса должны звучать.

Теперь мы знаем тайну четырех Печатей. Апокалипсис говорит еще о трех, скрывающих Книгу, но о Всадниках в нем нет больше ни слова. Так что же будет дальше?..

Издатель