Учитывая все обстоятельства, он не ожидал, что хозяйка прольет столько слез по усопшему мужу. Миссис Слоуп вряд ли будет скорбеть так же сильно.

Слоуп мрачно усмехнулся. Да его женушка, возможно, устроит веселый праздник на радостях, что избавилась от него!

Миссис Слоуп этим утром вызвала недовольство мужа, объявив, что вступила в Женское общество совершенствования, основанное мисс Петтигрю, директрисой школы. Всякий нормальный мужчина в деревне и окрестностях знал, что это самое общество — не больше чем законный способ мутить воду и устраивать неприятности.

Слоуп взял ротонду у хозяйки и вежливо вручил ей отглаженный носовой платок.

— Спасибо, Слоуп, — всхлипнула она.

— Будете пить чай в гостиной, мадам?

— Пожалуй, я сначала навещу детей.

— Возможно, вы найдете в детской леди Генриетту, — холодно отчеканил Слоуп.

По его мнению, взрослые люди не должны часами торчать в детской. Дети должны обитать в детской, а взрослые — в гостиной. Взять хотя бы мистера Дарби. Впервые появившись в доме, он служил образцом хороших манер, но позже возымел неприятную тенденцию заглядывать в детскую в самые неподходящие моменты.

— Сказать, что дети будут пить с вами чай в гостиной, мадам? — не унимался он, так как считал последнее более приемлемым.

— Я сама их попрошу, Слоуп.

Дворецкий покачал головой, глядя вслед поднимавшейся по лестнице леди Роулингс. Нет, эти нововведения ему не по душе, особенно непрерывные посещения детской. Настоящее безобразие и непорядок!

Не говоря уже об идее совершенствования миссис Слоуп.

— Я пришла извиниться перед тобой, Джози.

Джози, потеряв дар речи, подняла глаза. Никто и никогда не извинялся перед ней. Обычно все бывало наоборот.

Однако перед ней стояла леди Генриетта, сложив на груди руки, с виноватым и встревоженным видом. Будь Джози способна подмечать подобные детали, сразу сообразила бы, что выражение лица леди Генриетты весьма напоминало то самое, которое окружающие часто подмечали за ней самой.

— Я ни в коем случае не должна была обливать тебя водой. Просто вспылила.

Джози хорошо знала, каково это бывает, когда вспылишь. Именно это часто происходило с прежней няней Пивз, и тогда она журила Джози за излишнюю вспыльчивость. Более того, няня Пивз любила повторять, что у Джози характер настоящего дьяволенка и такой же нрав.

Поэтому Джози осторожно отступила на случай, если леди Генриетте вздумается дать ей оплеуху за дерзость. А заодно и промолчала, потому что не знала, что полагается говорить в таких случаях.

Леди Генриетта нагнулась.

— Я знаю, что ужасно оскорбила тебя, Джози. Ты меня простишь?

Джози немного подумала.

— Я тоже вспыльчивая, — призналась она, неуверенно добавив: — …миледи.

Улыбка леди Генриетты согрела заледеневшую душу маленькой девочки.

— Как великодушно с твоей стороны! Можешь звать меня Генриетта. Думаю, что ужасно вспыльчивые люди должны звать друг друга по именам!

Она оглядела комнату, на стенах которой красовались ярко-желтые утята. Очевидно, Эсме велела отремонтировать и заново обставить детскую в ожидании, когда родится ее дитя.

— Какая славная комната, верно? Тебе тут нравится? Джози энергично закивала.

Для мисс Джозефины Дарби жизнь значительно улучшилась с тех пор, как брат привез их к своей тете Эсме.

— Няня очень милая.

От няни тети Эсме пахло коричным тостом, любимым запахом Джози.

— Она не ругается, когда Аннабел рвет.

— Это признак истинного благородства, не так ли? — согласилась Генриетта.

— И мой брат Саймон к нам приходит. Когда мы жили в городе, он никогда к нам не приходил. А сегодня утром он играл со мной в солдатики!

Саймон? Генриетта совсем забыла, что мистера Дарби зовут Саймон.

У леди Генриетты сделалось какое-то странное лицо, и Джози решила, что та, возможно, не поверила ей.

— Он встал на колени прямо здесь, — продолжала девочка, показывая на ковер, — и научил, как выстраивать солдатиков в батальоны. Потом, правда, вроде скис, как сказала няня, и даже разозлился, потому что запачкал брюки на коленях. Но теперь я сама умею строить солдатиков. Тетя Эсме тоже хотела со мной поиграть, но не смогла опуститься на колени, потому что живот мешал.

Генриетта твердо подавила приступ зависти при мысли о животе Эсме и улыбнулась малышке. Поразительно, до чего она похожа на старшего брата!

— Знаешь, Джози, волосы у тебя точно такого же цвета, как осенние листья.

Но Джози пока что это было совершенно все равно.

— Хотите посмотреть моих солдатиков, леди Генриетта? Я могу показать, как мой брат Саймон командовал батальонами.

— Генриетта, — поправила она. Честно говоря, она предпочитала ничего не слышать о «моем брате Саймоне». — Как-нибудь в другой раз. Давай я лучше расскажу тебе историю.

Сердце Джози немного сжалось. Втайне ей хотелось устроить яростную битву между своими солдатами. Леди обычно рассказывали истории о котятах, мышатах, иногда утятах, что не слишком интересовало Джози.

— Разумеется, — вежливо обронила она. Когда Джози бывала счастлива, ее учтивости можно было только позавидовать.

— Это история о паре маленьких башмачков из лучшей телячьей кожи, — начала Генриетта, садясь у огня. — Они застегивались спереди на двенадцать маленьких пуговок каждый. И все пуговки были шоколадно-коричневого цвета, как твои волосы.

Что же, по крайней мере речь хотя бы не о котятах. Джози опустилась на табуреточку у ног Генриетты.

— Вряд ли ты когда-нибудь видела такие башмачки, Джози, потому что они не принадлежали девочке. И не мальчику.

И вообще никому не принадлежали. Потому что, когда началась эта история, они потерялись, заблудились в густом, темном лесу, полном теней и деревьев с цепкими длинными ветвями.

Джози затаила дыхание.

— Но как они туда попали?

— Никто не знает. В один прекрасный день они просто очутились среди густого темного леса.

При одной мысли об этом Джози вздрогнула.

— Итак, пара башмачков, плача, отправилась в путь по узкой, вьющейся тропинке…

— Они звали маму? — не выдержала Джози, вспомнив о собственной потере.

— Именно, — кивнула леди Генриетта. — Как ты догадалась? Именно это они и делали.

По мере того как продолжалась история, башмачкам приходилось все хуже. Они промокли. Замерзли. Их напугала сова. Но под конец они все-таки нашли свою мамочку, хотя она оказалась коровой, потому что башмачки были сделаны из самой тонкой телячьей кожи. Но все обошлось, поскольку стояла зима и маме корове пригодились башмачки, так что все были счастливы.

К тому времени как корова пошла танцевать до лугу в прекрасных новых башмачках с двенадцатью пуговицами шоколадного цвета, Джози уже прислонилась к ногам леди Генриетты, захваченная поразительной историей.

— Снова? Вы расскажете эту историю еще раз?

— Только не сегодня, — покачала головой Генриетта, но все же улыбнулась.

В этот момент на пороге появилась тетя Эсме и объявила:

— Генриетта, вы должны прийти завтра на чай, и я приглашу детей в гостиную.

— Да, Генриетта, приходите, — попросила Джози.

— Буду более чем счастлива посетить детскую. Не стоит нарушать режим детей.

Но Эсме, очевидно, была в том же настроении, что и Джози.

— Вздор, — отмахнулась она, — завтра день собрания дамского швейного кружка. Вы не забыли, что обещали помочь выстроить мои швы в прямую линию? Кроме того, викарий и мистер Дарби тоже обещали зайти и развеять нашу скуку. Тут у Генриетты сделался такой вид, будто она действительно собирается отказаться, и нижняя губа Джози дрогнула. Она как раз разогревала себя для грандиозного истерического припадка со слезами, когда леди Генриетта сдалась, и Джози радостно принялась кружиться.

Оказалось, что не думать о саде невозможно. Он притягивал ее, как магнит — стрелку компаса. Там, в саду, сейчас Себастьян. Делает то… что должны делать садовники. Кстати, что делают садовники в январе?