Черный Олень был прославленным воином, его ум и честность высоко ценились индейцами. Поэтому никто не возразил, когда он высказал обвинение против Обезьяньего Лица, который, к несчастью для себя, уже с давних пор пользовался дурной славой.

Черный Олень уже занес свой нож, голубоватый клинок которого светился зловещим блеском, отражая пламя костра, но Обезьяньему Лицу ценой громадных усилий удалось освободиться. Он прыгнул как дикий зверь и с громким смехом исчез в кустах.

Нож слегка скользнул по телу, сделав незначительный порез, но не причинив ловкому индейцу серьезного ранения.

Наступила минута замешательства. Затем все стремительно вскочили с места, намереваясь броситься в погоню за беглецом.

— Остановитесь, — вскричал громким голосом Транкиль, — теперь уже поздно! Поспешим напасть на бледнолицых прежде, чем негодяй успеет их предупредить, так как, без сомнения, он помышляет о новой измене.

Вожди согласились с заявлением Транкиля, и индейцы приготовились к битве.

Между тем, как мы уже сказали выше, капитан Уатт собрал всех членов колонии перед башней. Число воинов, включая и женщин, доходило до шестидесяти двух.

Европейским дамам может показаться странным, что мы считаем женщин в числе солдат. Действительно, в Старом Свете время, когда жили амазонки, к счастью, минуло навсегда, и для прекрасного пола, по милости непрерывного прогресса цивилизации, не представляется уже необходимости состязаться в храбрости с мужчинами.

В Северной же Америке в эпоху, когда происходило действие нашего рассказа, а также в наше время в прериях дело обстоит не так. Часто, когда зазвучит вдруг воинственный клич индейцев, женщинам приходится бросить домашнюю работу, взять в свои нежные руки ружья и решительно выступить на защиту общины.

Мы могли бы, если бы в том встретилась надобность, перечислить несколько таких героинь с нежным взглядом и ангельскими глазками, которые в минуту опасности доблестно исполнили долг солдата и ожесточенно сражались с индейцами.

Миссис Уатт вовсе не была героиней, но она была супругой и дочерью солдата. Она родилась и провела свою юность в пограничных районах. Не раз приходилось ей нюхать порох и видеть потоки крови. Кроме того, она была матерью. Дело шло о защите ее детей. Робость ее исчезла, уступив место холодной и стойкой решимости.

Ее пример воодушевил остальных колонисток. Все они вооружились, приготовившись сражаться в одних рядах со своими мужьями и отцами.

Итак, повторяем, капитан имел в своем распоряжении шестьдесят два воина того и другого пола.

Он попытался было уговорить жену не принимать участия в битве, но это нежное создание, бывшее до сих пор столь робким и послушным, наотрез отказалось внять его совету, и капитан вынужден был предоставить ей полную свободу действий.

Тогда он составил план обороны. Двадцать пять мужчин были расставлены для защиты укреплений. Их возглавил Ботрейл. Капитан принял на себя команду над вторым отрядом из двадцати четырех охотников, который должен был приходить на помощь в самые опасные точки форта. Женщины под командой миссис Уатт оставлены были для защиты башни, в которую заперли детей и больных. Покончив с этими приготовлениями, колонисты стали ждать появления индейцев.

Когда канадский охотник и вождь пауни удалились из колонии, было около часа ночи. Спустя два с половиной часа все приготовления к обороне были окончены.

Капитан в последний раз обошел укрепления, чтобы удостовериться в исполнении своих приказаний. Затем, распорядившись потушить все огни, он незаметно удалился из крепости через потайную дверь, проделанную в палисаде, о существовании которой знали только он да сержант Ботрейл.

Через ров перекинули доску, по которой перешел капитан в сопровождении Ботрейла да кентуккийца Боба, смелого широкоплечего малого, о котором мы уже говорили.

Доску заботливо спрятали, чтобы воспользоваться ею при возвращении, и все трое скрылись в ночном сумраке, подобно привидениям.

Отойдя метров на сто от колонии, капитан остановился.

— Господа, — сказал он так тихо, что им пришлось наклонить к нему головы, чтобы расслышать его слова, — я выбрал вас потому, что дело, которое предстоит нам выполнить, опасно, и для него нужны люди решительные.

— В чем же оно заключается? — спросил Ботрейл.

— Ночь так темна, что для этих негодных язычников ничего не стоит, если они захотят, незаметно подкрасться к самому краю рва. Поэтому я и придумал зажечь расположенные в различных местах груды срубленных деревьев и кучи хвороста. В минуту опасности надо уметь приносить жертвы. Костры, способные гореть довольно долго, будут распространять яркий свет, который даст нам возможность издалека увидать врагов и открыть по ним огонь.

— Превосходная мысль, — заметил Ботрейл.

— Да, — продолжал капитан, — но только не следует забывать, что выполнение предстоящей задачи сопряжено с крайней опасностью. Без всякого сомнения, индейские бродяги уже рассеялись по равнине и находятся, быть может, невдалеке от нас. Если при свете двух или трех костров мы их увидим, то и они, со своей стороны, тоже нас заметят. Каждому из нас придется захватить с собой необходимые горючие материалы, и мы должны быстротой действий обмануть врагов. Помните, что нам придется действовать поодиночке и что каждому из нас предстоит зажечь четыре или пять костров, причем мы не должны рассчитывать друг на друга. За работу!

Они поделили горючие материалы между собой и разошлись в разные стороны.

Через пять минут вспыхнуло одно пламя, затем другое, третье, и спустя четверть часа горели уже десять костров.

Некоторое время они горели слабо, затем пламя мало-помалу увеличилось, вошло в силу, и скоро вся равнина озарилась кровавым отблеском этих громадных костров.

Капитану и его товарищам удалось, вопреки опасениям, поджечь рассеянные по долине штабеля бревен, не привлекая к себе внимания индейцев. Затем все трое поспешили вернуться в крепость. И вовремя, потому что вдруг позади них раздался оглушительный военный клич, и многочисленный отряд индейцев показался на опушке леса, мчась во весь опор и размахивая оружием, подобно легиону демонов.

Но они опоздали захватить американцев, которые уже перебрались через ров и были недосягаемы.

Индейцы были встречены ружейным залпом, от которого несколько человек упали с лошадей, а остальные повернули назад и поспешно отступили.

Битва началась, но она мало беспокоила капитана. Благодаря его смелой вылазке неожиданное нападение сделалось невозможным, потому что было светло, как днем.

Наступило минутное затишье, которым американцы и воспользовались, чтобы зарядить ружья.

Видя, как в прерии один за другим вспыхивают огромные костры, колонисты сперва были охвачены беспокойством, считая это проделкой индейцев, но вскоре появился капитан и объяснил им все. Тогда они пришли в восторг от этой удачной мысли, позволившей им стрелять наверняка.

Однако пауни не отказались от своего плана нападения. По всей вероятности, они отступили только для того, чтобы держать совет.

Капитан, прислонившись к палисаду, внимательно следил за пустынной равниной. Вдруг он заметил, что на довольно большом поле, засеянном маисом и расположенном приблизительно на расстоянии двух ружейных выстрелов от колонии, происходит какое-то странное движение.

— К оружию, — скомандовал он, — неприятель приближается!

Каждый приготовился спустить курок.

Вдруг послышался страшный шум, и самый дальний костер с треском рассыпался, выбросив в небо тысячи искр.

— By God! — вскричал капитан. — Тут какая-то индейская хитрость. Невозможно, чтобы такая огромная куча уже сгорела.

В ту же минуту развалился и второй костер, сейчас же за ним третий, а там и четвертый.

Больше уже не оставалось сомнений насчет причины этой цепи последовательных обвалов. Индейцы, передвижениям которых препятствовал свет, распространяемый этими огромными маяками, изобрели простое средство их погасить, не подвергаясь ни малейшей опасности, так как костры находились от укреплений на расстоянии, превышающем ружейный выстрел.