— Кто вы такой? — спросил он наконец с тайной тревогой.

— Не все ли вам равно? — отвечал тот со зловещим смехом. — Может быть, я сам дьявол.

Раненый резким движением приподнялся и стал креститься.

— Боже сохрани меня попасть в руки злого духа, — прошептал он.

— Ну, безумец, — заметил ему неизвестный, презрительно пожимая плечами, — успокойтесь, я вовсе не черт, а такой же человек, как и вы, только не такой ханжа, вот и вся разница между нами.

— Правда ли это? Значит, вы действительно один из подобных мне и можете быть мне полезны?

— Кто может поручиться за будущее? — с загадочной улыбкой возразил неизвестный. — Но мне кажется, что до сих пор у вас нет причин на меня жаловаться.

— О, вовсе нет, я этого и не имею в виду, хотя с той минуты, как я впал в обморок, мысли мои настолько смешались, что я положительно ничего не могу сообразить!

— Для меня это безразлично и вовсе ко мне не относится, притом я вас ни о чем ведь и не спрашиваю. У меня довольно своих дел, чтобы заниматься еще и чужими. А теперь скажите, как вы себя чувствуете? Лучше ли вам настолько, чтобы я мог продолжать свой путь?

— Как! Продолжать путь? — со страхом спросил монах. — Значит, вы хотите оставить меня здесь одного?

— Почему же мне этого не сделать? Я потерял из-за вас столько времени, что мне пора подумать и о своих делах.

— Так что же! — воскликнул монах. — После того участия, которое вы ко мне проявили, у вас хватит мужества бросить меня почти умирающим, не подумав даже о том, какая судьба может постигнуть меня после вашего ухода?

— Отчего же нет? Для меня вы человек совершенно посторонний, я вовсе не обязан вам помогать. Случайно проходя по лужайке, я увидел вас лежащим без движения, словно труп. Я оказал вам то внимание, в котором в прерии никому не отказывают. Теперь же вы пришли в себя, я вам больше не нужен и поэтому удаляюсь. Нет ничего естественнее моего поведения. Прощайте, и пусть сам дьявол, за которого вы меня только что приняли, оказывает вам свою помощь.

После этих слов, сказанных с горькой иронией, незнакомец вскинул ружье на плечо и направился к своей лошади.

— Остановитесь! Во имя неба! — вскричал монах, проворно вскакивая, несмотря на всю свою слабость, и не будучи в силах побороть свой страх. — Что буду я здесь делать, покинутый вами, в полном одиночестве?

— Это меня не касается, — возразил незнакомец, освобождая полу своего сарапе из рук монаха, который за нее ухватился. — Закон прерии гласит: каждый для себя.

— Послушайте! — с живостью воскликнул монах. — Меня зовут отец Антонио, я богат. Если вы мне поможете, то получите от меня щедрую награду.

Неизвестный презрительно улыбнулся.

— Чего вам опасаться? Вы молоды, сильны, хорошо вооружены. Неужели вы не в силах обойтись без посторонней помощи?

— Нет, так как у меня есть непримиримые враги. Сегодня ночью они подвергли меня тяжкой и унизительной пытке. Мне с большим трудом удалось вырваться из их рук. Сегодня утром судьба столкнула меня с двумя из них. При одном только виде этих людей мной овладело бешенство, у меня появилось желание им отомстить. Я прицелился в них и выстрелил, а потом бросился бежать без оглядки, в каком-то опьянении, не помня себя от гнева и страха. Достигнув этого места, я повалился на землю, подавленный, измученный теми страданиями, которые мне пришлось пережить ночью, а также усталостью, вызванной долгим и стремительным бегством по ужасной дороге. Нет никакого сомнения, что мои враги бросятся за мной в погоню. Если они отыщут меня, в чем я вполне уверен, так как эти люди — лесные бродяги, которым здесь известны все ходы и выходы, то они убьют меня без всякого сострадания. Я надеюсь только на вашу помощь. Во имя всего, что вам дорого на этом свете, спасите меня! Спасите меня, и моя признательность будет безгранична.

Незнакомец выслушал это длинное патетическое воззвание совершенно равнодушно, ни один мускул на его лице не дрогнул. Когда монах замолчал, истощив все свое красноречие, неизвестный опустил приклад своего ружья на землю.

— Ваши слова, быть может, и справедливы, — сухо ответил он, — но на меня они производят такое же впечатление, как выстрел в воздух. Устраивайтесь как знаете, ваши мольбы будут бесплодны. Если б вы знали, кто я таков, то уж, конечно, не заставляли бы меня выслушивать вашу болтовню столько времени.

Монах испуганно посмотрел на говорившего, не зная, что ответить, чтобы вызвать его сочувствие.

— Но кто же вы, наконец? — спросил он незнакомца скорее для того, чтобы что-нибудь сказать, чем в надежде получить ответ.

— Кто я таков? — насмешливо ответил тот. — Вы хотите это знать? Пусть будет по-вашему. Так слушайте же, я скажу всего несколько слов, но они заставят вас похолодеть: я тот, кого зовут Белый Охотник За Скальпами, Безжалостный!

Монах моментально попятился назад и, поднимая сложенные руки к небу, в ужасе воскликнул:

— Боже мой! Я погиб!

В ту же минуту неподалеку раздался крик совы.

Охотник вздрогнул.

— Нас слышали! — воскликнул он и стремительно бросился в ту сторону, откуда раздался сигнал, между тем как полумертвый от ужаса монах упал на колени, вознося горячие мольбы к небу.

Теперь нам предстоит сделать небольшое отступление, чтобы сообщить читателю кое-какие подробности о странном человеке, которого мы вывели на сцену в предшествующей главе. Правда, подробностей этих немного, но без них будет непонятно дальнейшее течение рассказа.

Если бы мы задались целью написать роман, а не передать рассказ об истинном происшествии, то, конечно, едва ли решились бы ввести в свое повествование тех действующих лиц, которые являются предметом нашего рассказа. Но, к сожалению, мы вынуждены следовать по намеченному уже плану и представлять наших героев такими, какими они были на самом деле, к тому же многие из них здравствуют и до сего времени.

За несколько лет до того времени, к которому относится начало настоящего рассказа, в обширных техасских прериях стали носиться смутные слухи, получавшие все большее и большее распространение и подтверждавшиеся на деле. Слухи эти появились совершенно неожиданно, но от них стыла кровь в жилах воинственных индейцев и всевозможных искателей приключений, которые часто попадаются в этих в общем-то безлюдных местах.

Рассказывали, что какой-то человек, принадлежащий по наружности к белой расе, начал с некоторого времени появляться в разных местах прерии, занимаясь преследованием краснокожих, которым он, по-видимому, объявил войну не на жизнь, а на смерть. Рассказчики добавляли, что этот человек показывался постоянно один и проявлял неслыханную смелость и беспредельную жестокость. На индейцев он нападал всюду, где только удавалось ему с ними встретиться, невзирая на их численность. Всякого, кто попадал в его руки, страшный незнакомец подвергал скальпированию, у всякого вырезал из груди сердце, а чтобы показать, что индеец пал от его руки, неизвестный делал ему на животе надрез в форме креста. Иногда, во время своих странствий по прериям, неумолимому врагу краснокожих удавалось незаметно пробраться в их селение, которое он и поджигал с наступлением ночи, когда все жители погружались в глубокий сон. Затем он приступал к безжалостному избиению всех, кто попадался ему под руку, не делая исключения для женщин, детей и стариков.

Мрачный мститель преследовал своей неумолимой ненавистью не одних только индейцев. Метисы, контрабандисты, пираты, все отважные пограничные бродяги, привыкшие жить за счет общества, должны были сводить с незнакомцем суровые счеты. Впрочем, с них он не снимал скальпов, но зато крепко привязывал к деревьям, тем самым приговаривая их к смерти от голода или к растерзанию дикими животными.

В первые годы появления неизвестного авантюристы и краснокожие, сознавая общую опасность, не раз объединялись, чтобы покончить со своим страшным врагом, схватить его и поступить с ним по закону возмездия. Но человек этот, по-видимому, находился под покровительством сверхъестественных сил, так как ни одна облава на него не удавалась и он как бы заранее предугадывал все действия своих врагов.