Через некоторое время девчонка вышла вместе с парнем, приехавшим на бьюике, села в машину и парень повел машину к заднему входу в дом.

Вот все, что я могу тебе пока рассказать. Может быть, утром что-нибудь добавлю.

— Можешь бросить это дело, — оказал я ему. — Мне больше не нужна информация об Армин Лодж. Я и так о них знаю больше чем достаточно. Откуда ты говоришь?

Из дома, сказал он. Я велел ему повесить трубку и немного подождать, может быть, я ему еще раз позвоню, потому что где-то под самой макушкой у меня рождалась идейка.

Я закурил и опять лег. Думаю, что я на 100 процентов прав в своих последних догадках. Парень, который приехал в Армин Лодж на бьюике, был Тони Скала и поехал он туда, чтобы прихватить с собой Жоржетту.

И, может быть, я в последний раз слышал об этой бэби. Очень жаль, я бы с радостью отдал годовую зарплату, чтобы посадить эту дамочку с глазами-звездами и с самой изящной фигуркой на свете, эту чертову ведьму, так ее и так, за железную решетку. Эта очаровательная бэби произвела на меня такое же впечатление, так же запала мне в душу, как красотка из шоу с раздеванием на деревенского парня, впервые попавшего в городской театр. Разница только в том, что деревенскому парню иногда кое-что перепадает от таких красоток.

Скоро уже четыре часа утра, а я все лежу и думаю. Но так ничего и не придумал. Кажется, мне остается только послать через посольство телеграмму директору ФБР и признаться ему, что я полностью сдаюсь, не знаю, что делать и прошу указаний.

Но уверен, указание было бы таким: сидеть и ждать, когда акционерное общество Фернанда-Жоржетта назовет сумму за формулу Джеймсона-Грирсона, и укажут, в каком, именно месте они хотели бы получить эти деньги — в Китае или в Сиаме.

И, вероятно, эти бабенки захотят сначала получить деньги, а тогда у нас не будет никаких гарантий, что они нам после этого все-таки отдадут формулы.

Воображаю, какую жизнь закрутят эти бэби, получив наши деньги. Им надо будет только годика два-три держаться подальше от Америки, пока все забудется. А потом они уж тряхнут кошелечком, накупят себе столько меховых пальто и роскошных туалетов, что и в двенадцати универмагах столько не найдется.

Ох, ребята, что бы я сейчас сделал с этими красотками. Я со злостью опустил ноги с постели и закурил сигарету.

Обычно мой девиз: «Когда сомневаешься, не делай», но в данном случае мне хочется рявкнуть: «Когда сомневаешься, сделай».

Я позвонил Саю.

— Слушай, Сай, — сказал я. — Может быть, ты знаешь несколько парней, занимавшихся разными темными делами, а теперь скрывающихся в этом городе? Надеюсь, ты понимаешь, что мне нужно. Какие-нибудь американские парни, которые, по причинам, лучше всего известным им самим, не собираются возвращаться в США. Знаешь таких парней? А?

— Еще бы, — сказал он. — Здесь есть несколько мальчиков, сбежавших из США, чтобы не привлекаться за убийство, двое банковских грабителей, несколько многоженцев и вступивших в фиктивные браки из-за денег, с полдюжины отличных фальшивомонетчиков и разных мошенников и еще несколько миллионов никчемных ребят, способных украсть последний грош с тарелки нищего.

— Отлично, — сказал я. — Так вот, Сай, я знаю, что ты хороший парень и когда захочешь, можешь держать свой люк закрытым.

— Безусловно, — сказал он. — У меня, как в могиле. — Приятель, если бы ты знал, с какими вещами мне приходится сталкиваться, и я даже во сне ни словом не обмолвился о них.

— О'кей, — сказал я. — Так вот что: одевай-ка шляпу и быстро мотай ко мне. Нам с тобой предстоит очень сложное дело.

Он сказал «отлично», и что, может быть, как-нибудь в будущем году ему, наконец, удастся выспаться.

Я подошел к столу и налил небольшой стаканчик. Я вспомнил Жоржетту, у меня перед глазами стояла ее улыбающаяся рожа, когда она наставила на меня свой пистолетик.

— О'кей, деточка моя, — сказал я. — Может быть, я с тобой еще не все решил.

Сай Хинкс ушел от меня около семи часов. Мы с ним отлично поговорили. Я рассказал ровно столько, сколько считал нужным для выполнения моих планов.

Я подумал, если в этом деле было столько неожиданных забавных ходов, то почему бы мне не учудить еще одну хохму? Во всяком случае, терять нам нечего.

Я принял теплый душ и завалился спать. Я ужасно устал, но ровно в десять часов встал, принарядился, отправился в посольство США и заявил им, что мистер Зетланд В. Т. Кингарри хотел бы перекинуться парой словечек с самим послом.

Мне пришлось ждать очень недолго. И достаточно было бросить хотя бы мимолетный взгляд на нашего представителя во Франции, чтобы у меня на душе стало значительно легче, потому что физиономия у этого парня как раз такая, какая должна быть у посла. Огромный лоб, квадратный подбородок и пара проницательных глаз.

Я все ему рассказал. Оказывается, многое ему уже известно. После того как я выехал из Нью-Йорка, наше главное управление подробно информировало его и он не особенно удивился тому, как здесь развертывались события.

Но когда я ему рассказал о своих планах и о том, что я поручил Саю Хинксу, должен сказать, что даже он слегка приподнял брови от удивления.

Пристально посмотрев некоторое время на пресс-папье, он, наконец, сказал:

— Мистер Коушн, вы пользуетесь репутацией человека, который всегда добивается успеха. Я слышал также, что многие методы вашей работы бывают весьма необыкновенными.

И хотя я не собираюсь в какой бы то ни было степени официально одобрять шаги, которые вы предприняли, в тоже время я не склонен наложить на них официальный запрет.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Другими словами, — сказал он, — если вы это провернете, Коушн, будет отлично. Если же нет… Он пожал плечами.

— Вот и отлично, сэр, — перебил я. — Не смею вас больше утомлять. Я немедленно же приступаю к делу, и если вы обо мне больше ничего не услышите, что ж, будет очень печально.

— Желаю вам удачи, — сказал он. — Я могу высказать вам свое личное мнение по поводу этого дела. Вот оно.

Я верю, что до тех пор, пока формула Джеймсона-Грирсона будет находиться в наших руках и в руках британского правительства, она будет служить делу мира, отнюдь не агрессивным целям.

Но вы можете себе представить, что произойдет, если эта формула попадет в руки воинственной нации. Сам факт обладания этой формулой, знание потенциальных возможностей действия джеймсоновско-грирсоновского газа, легкость, с какой Он может производиться и транспортироваться, тот факт, что этот газ является, пожалуй, единственным подлинно эффективным газом, — все это даст в руки агрессора такое оружие, при помощи которого он сможет в течение месяца поставить мир на колени.

Еще раз желаю вам удачи. Если вам что-нибудь понадобится, кроме письма, которое я сейчас напишу, звоните Варнею, он будет все время дежурить здесь до тех пор, пока мы не услышим от вас тот или иной ответ.

Он написал письмо, подписал, поставил посольскую печать, положил письмо в конверт и подал его мне.

Я смылся. В такси, по пути в отель «Веллингтон» я вынул из конверта письмо и прочитал:

"Посольство Соединенных Штатов Америки. Париж. Франция. Тому, кого это может касаться.

Властью, данной мне как послу Соединенных Штатов Америки во Французской Республике, настоящим уполномочиваю мистера Л. Коушна, специального агента Федерального бюро расследований США, получить от меня и заплатить любому лицу или лицам, по его личному указанию, любую сумму или суммы в пределах двух миллионов долларов без требования расписки в получении этих денег". Подпись. Печать.

Отличная работа. Кругленькая суммочка, как вы думаете? В отель я вернулся в 11 часов. Мне передали записку от Хинкса: один из его парней ожидает меня в Армин Лодж и он будет находиться в кустарнике до моего приезда.

Я сел в другое такси и поехал в Нейи. Хоть я уговаривал себя, что все окончится замечательно, я все-таки не был вполне уверен в успехе этого дела.