Харник схватил одну из двух принесенных служанкой кружек пива и задумчиво заговорил:

       - Будем размышлять логически. Кто настолько силен, чтобы империя так готовилась?

       Он с вопросом в глазах уставился на меня. Я снова пожал плечами и безразлично произнес:

       - Я таких на нашем континенте не знаю.

       - Точно, - воскликнул он. - Ты подтвердил мою догадку. Мы идем через океан.

       - А где корабли? - с изрядной долей пессимизма сказал я.

       Кривоносый имперец задумался, я тоже, но на другую тему. Граф после моего месячного обучения у Наставника пригласил меня покататься в карете, где поинтересовался, многое ли я усвоил из уроков алхимика. После моего пересказа, всех тех знаний, что дал мне старик, капитан Артур кивнул головой и сказал, что я усвоил достаточно и мое обучение закончено.

       Не утерпев, я все-таки поинтересовался у него:

       - Почему алхимик не боится учить других своей науки? Я же, по сути, с улицы пришел.

       - По всем бумагам он аптекарь, - улыбнулся граф. - А они чего только не смешивают у себя в коморках. Да уж очень старик охоч до денег.

       Граф был в хорошем расположении духа, так что я решил попробовать выпросить себе свободного времени на других учителей:

       - Граф, не будите ли вы так любезны и дальше предоставлять мне свободное от тренировок время? Я разыскал неплохого учителя по фехтованию и верховой езде - эти навыки пойдут на пользу делу.

       Капитан Артур удивился.

       - Хм, если у тебя есть средства, то можешь заниматься с кем хочешь, и так и быть, я закрою на это глаза.

       Деньги у меня были, те самые, полученные от капитана. И вот уже месяц как я занимаюсь с учителем верховой езды и тренером по фехтованию. Если с маханием мечом всё понятно, то управление лошадью - это было очень непривычно.

       Харник встрепенулся, наклонил ко мне голову и тихо прошептал:

       - А корабли строятся где-нибудь в укромной бухте, чтобы никто не знал о готовящемся вторжении через океан.

       - Твое предположение имеет право на существование, - протянул я.

       - Бьюсь об заклад, так и есть!

       Глаза имперца лихорадочно сверкали. Ему казалось, что он разгадал тайну грядущей войны.

       Тут в таверну быстро вошел один из сержантов лагеря и, подойдя к стойке, в несколько глотков выпил кружку пива. Посетители уставились на него, такой он имел возбужденный вид. Сержант прочистил горло и громко произнес:

       - Завтра новички отправляются в Кар-Карас, а оттуда на равнину Перекати-Поле. Война с Глауану, господа.

       Таверна взорвалась шумными разговорами. Все звали сержанта к себе, но Харник оказался самым шустрым. Сержант стал третьим за нашим столом. Имперец сунул ему в руки мою, еще не отпитую, кружку пива, и заказал служанке еще шесть.

       - Ну, брат, говори, откуда все это узнал, - торопил его Харник.

       Сержант вытер рукавом пенные усы и начал рассказывать:

       - Несколько часов назад капитану Артуру пришла депеша, и тут все понеслось, да завертелось.

       - Только новички уходят на равнину?

       - Вроде как, точно пока не знаю. С Армейна точно одни новички, а из других лагерей не знаю.

       Харник заговорщицки на меня посмотрел и довольно улыбнулся.

       - Я пойду? - спросил сержант, глядя как ему машут из-за другого стола.

       - Да, иди, брат, спасибо, - произнес имперец.

       Сержант ушел. Харник быстро начал говорить, пока я не разнес в пух и прах его предположение с экспансией через океан:

       - Все правильно! Посуди сам. На равнине нет ничего ценного, только пыль и жидкая травка, но это удобный плацдарм для империи, чтобы обкатать своих новых воинов в реальных боевых условиях! Новички, еще может быть, не сразу сломят сопротивление Глауану, но точно сломят. А если будет совсем туго, то придут регулярные войска и все там разберут по камушку за пару дней. А уж потом чуток заматеревшие вы вольетесь в ряды имперской армии, которой предстоит путь через океан. И депеша пришла как вовремя. Дороги только-только просохли. Весна все же. Да еще и очень теплая. В столице, наверное, только и ждали донесения о том, что дороги готовы к маршу.

       Я захлопнул рот и проглотил доводы разваливающие идею с заокеанским плаванием. Харник может оказаться чертовски близко к истине. Тем временем имперец сказал:

       - Дуй в лагерь. Там сейчас жарко. Эх, как не хочется расставаться с тобой. Ну, такой бравый парень как ты не пропадет на равнине. Свидимся еще. Дай тебя обниму напоследок.

       Воин облапил меня и довольно выговорил:

       - Мясом оброс, уже ворона не утащит. Дома тебя не узнают. Раздался вширь. Что-нибудь передать леди Женевьеве и Георгу?

       - Скажи, что я привезу им травы из столицы Глауану, - бодро произнес я.

       Харник рассмеялся и подтолкнул меня к выходу. Я вышел и пошел по улицам города. Люди вели себя еще более осторожно, чем прежде. Этому способствовали слухи о колдуне, расхаживающему по городу среди бела дня. Я вспомнил инцидент приведший к этим слухам. Ведьма дала мне ретраитур, но как мне его носить? В кармане? Да я же вмиг потеряю его. Я решил заглянуть к ювелиру и заказать цепочку и оправу к камню. Я так прикинул, что если не шиковать, то денег полученных от графа мне должно хватить на это, да на учителей. Идти к ювелиру в форме имперского лучника было верхом глупости, поэтому я озаботился приобретением обычного, недорогого плаща. Закутавшись в него, отправился к ювелиру. Таких в городе было несколько, но особенно популярен был некий старик. Я и пошел к нему, объяснил, что хочет "мой господин", и на просьбу ювелира показать камень, вынул оный. Старик внимательно осмотрел его, и чуть в обморок не упал. Его губы затряслись и начали шептать молитвы. В глазах застыл неподдельный ужас. Я понял, что ювелир узнал ретраитур, и быстро ретировался. Сглупил, конечно, я изрядно. Следующей ночью, в комнату таверны влетела рассерженная Каститас и устроила мне разнос. Отпираться не было смысла. Она отобрала у меня ретраитур и злобно выплюнула, что сама позаботиться о цепочке. Вот теперь я иду по городу и чувствую под рубахой камень, болтающейся на тонкой, но крепкой золотой цепочке.

       Я вышел из Армейна и пошел к лагерю. Мысли опять вернулись к Каститас. Через неделю, после того, как она загадочно сказала, что ее не заметят в лагере или городе, до Армейна дошли слухи, что люди и скот в одной глухой, северной деревушки куда-то исчезли, просто таки испарились. Аналогии напрашивались сами собой. Впервые услышав этот слух, я сразу все разложил по полочкам. Каститас наполнила ретраитур и теперь ее силы хватает на то, что бы быть незаметной. А еще через неделю я узнал заклинание позволяющее сливаться с окружающей средой, будто, иноземное, экзотическое животное хамелеон. Внешне я никак не изменил с Каститас своего поведения, но внутри меня клокотал вулкан. Хотелось разорвать ее на куски, отомстить не только за себя, но и за часть своего народ, пусть и мизерную. Жизни людей пошли на утеху ведьме. Огромными усилиями воли я сдерживался, а потом стало легче. Воспоминания об этом случае стали подергиваться пеленой забвения, и перестали быть такими острыми.

       Я не хотел призваться самому себе, но, похоже, начал привыкать к такой жизни. Иногда читая какое-нибудь задевшее меня за живое заклинание, я мысленно прикидывал, сколько нужно человеческих страданий на его воплощение? Так примерно мясник думает о том, сколько нужно коров на сто килограмм колбасы. Человеческая жизнь начинала терять для меня свою ценность. Жутко хотелось использовать свои знания. Эта цель манила меня. Я просил Каститас научить меня добывать силу из животных, но она назвала меня ничтожеством, и не пожелала развивать эту тему, зато несколько раз намекала на гуляющих по городу преступников, насилующих невинных дев и убивающих за гроши обычных работяг.