Еще издали я увидел на одном из домов блестевшую на солнце медную табличку. За низкими деревянными воротами был небольшой сад, в центре которого стояло двухэтажное строение из канадской сосны. Оно казалось трущобой в сравнении с ультрамодными домами, расположенными по обе стороны от него.

Я притормозил и выглянул в окошко, но разглядеть имя на дощечке не смог. Пришлось остановить машину. Едва я двинулся в направлении ворот, как появился оливковый «Додж». Мужчина вроде и не смотрел в мою сторону, но я знал, что он следит за мной.

Я сдвинул шляпу на затылок и достал пачку сигарет.

«Додж» скрылся за углом.

Я толкнул калитку и направился к дому. Сад был небольшой и чистый, как казарма перед инспекторской проверкой.

Я позвонил. Никто не открыл. Некоторые окна дома были закрыты от солнца желтыми жалюзи, другие – занавесками. Понимая, что меня могут рассматривать из окна, я придал своему лицу максимально приятное и доброжелательное выражение. Когда я уже решил, что придется позвонить еще раз, послышался тихий скребущий звук. Дверь открылась. Передо мной была маленькая, худенькая, как птичка, женщина, одетая в черное шелковое платье, вышедшее из моды лет пятьдесят назад. Худое усталое лицо было расстроенным.

– Доктор дома? – Я снял шляпу.

– Дома. Он в саду. Сейчас я его позову.

– Благодарю вас, не надо. Я не пациент. Я сам к нему подойду.

– Хорошо. – Надежда, мелькнувшая было на ее лице, исчезла. Не пациент – следовательно, не будет и гонорара. – Только не задерживайте его долго. Он не любит, чтобы ему мешали в саду.

– Я не задержу его.

Она закрыла дверь. Отходя, я заметил, как за одной из занавесок мелькнула легкая тень.

Тропинка привела меня к тыльной стороне дома.

Не знаю, каким врачевателем был доктор Бьюли, но садовником он был отменным. В глубине сада, возле громадного куста георгин, возился старик в белом полотняном костюме. Он осматривал цветы с видом доктора и, когда я приблизился, резко выпрямился и посмотрел на меня. Я увидел темное морщинистое лицо, спадающую на плечи седую гриву волос. Доктор выглядел очень довольным человеком.

– Добрый день, – сказал я. – Надеюсь, не помешал?

– Приемные часы с семи до девяти, – пробурчал он таким низким голосом, что я едва расслышал его. – Сейчас я не могу принять вас.

– Я не пациент, – ответил я, любуясь георгинами. – Моя фамилия Мэллой, я старый друг мисс Кросби.

– Кого? – равнодушно переспросил он.

– Дженнет Кросби.

– А что с ней?

– Вы подписали свидетельство о ее смерти.

Он пристально посмотрел на меня:

– Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Виктор Мэллой. Меня немного беспокоят обстоятельства смерти мисс Кросби.

– Почему это вас беспокоит? – Глаза его тревожно забегали. Он знал, что достаточно стар и вполне мог допустить ошибку…

– Видите ли, – начал я, – я был в отъезде три года. Мы с Дженнет Кросби – друзья детства, но я и понятия не имел, что у нее слабое сердце. Для меня было большим ударом известие о ее кончине. И теперь я хочу убедиться, что в ее смерти не было ничего подозрительного.

Его ноздри дрогнули, глаза расширились:

– Что вы имеете в виду? Она умерла от злокачественного эндокардита. Симптомы явные. Кроме того, там был доктор Зальцер. В ее смерти не было ни-че-го подозрительного!

– Я рад это слышать. А что такое злокачественный эндокардит?

Он помрачнел, нахмурился. Я ожидал, он ответит, что не знает такой болезни, но он медленно и четко произнес, как будто держал перед глазами страницы медицинского справочника:

– Шансов у нее не было, даже если бы они позвали меня раньше. Я все равно ничем не смог бы ей помочь.

– Вот это и беспокоит меня, док. Почему они пригласили вас? Ведь вы не лечили ее, не так ли?

– Конечно, нет, – ответил он почти сердито. – Но я живу неподалеку, и, кроме того, было бы неэтично подписывать свидетельство одному доктору Зальцеру.

– Кто такой этот Зальцер?

– Он содержит частную клинику неподалеку от поместья Кросби. Вы понимаете, что в его положении он не мог подписать свидетельство в одиночку. К тому же у него недостаточная практика в такого рода заболеваниях. Я был польщен, когда он пригласил меня.

– Послушайте, доктор. Я хочу поговорить с вами откровенно. Я попытался сегодня утром увидеть Мэрилин Кросби, но она, оказывается, больна. Я сейчас уйду, но перед уходом хотел бы выяснить одну деталь. Мне известно, что Дженнет умерла внезапно. Вы сказали, что из-за сердца. Что же случилось на самом деле? Вы были там, когда она умирала?

– Нет, – ответил он, и глаза его снова тревожно забегали. – Я прибыл спустя полчаса после наступления смерти. Она умерла ночью. Симптомы были явные. Доктор Зальцер сказал, что он уже несколько месяцев лечил ее… Я не могу понять, почему вы задаете такие вопросы?

– Единственное, что я хочу, – это убедить себя, – снова улыбнулся я. – Когда вы прибыли в дом Кросби, доктор Зальцер уже был там, не так ли?

Он кивнул с еще более обеспокоенным видом.

– Кто еще там был?

– Мисс Кросби-младшая.

– Мэрилин?

– Кажется, ее зовут именно так.

– И Зальцер провел вас в спальню Дженнет… Мэрилин вошла с вами?

– Да, она вошла вместе с доктором. Молодая женщина выглядела очень расстроенной, она все время плакала. Возможно, следовало произвести вскрытие, – неожиданно добавил он. – Хотя в этом не было необходимости. Это был злокачественный эндокардит, никакого сомнения.

– Однако спустя четырнадцать месяцев вы начинаете думать, что не помешало бы произвести вскрытие?

– Строго говоря, это было необходимо, так как доктор Зальцер, который лечил ее, он… больше доктор наук, чем медицины.

– Да-а… Еще один вопрос, доктор. Вы когда-нибудь раньше видели Дженнет Кросби? Я имею в виду, до ее смерти?

Он посмотрел на меня так, словно я заманиваю его в ловушку.

– Я видел ее несколько раз в машине, но никогда не разговаривал с ней.

– Но этого недостаточно, чтобы заметить у нее симптомы сердечного заболевания, не так ли?

Он опустил глаза.

– Вы сказали, что она болела несколько месяцев, – продолжал я. – А вы видели ее незадолго до смерти?

– За месяц или полтора. Точно не скажу.

– Я думаю, – терпеливо продолжал я, – при более близком знакомстве с ней вы заметили бы у нее симптомы болезни?

– Не уверен. Но я действительно не понимаю, что вам от меня нужно! – Он отвернулся. – У меня больше нет времени на разговоры с вами.

– Хорошо, доктор. Большое спасибо. Извините, что побеспокоил вас, но вы же знаете, как это бывает. Я просто хотел удостовериться, что здесь ничего такого нет и она умерла от болезни. Ведь я любил эту девушку…

Он ничего не ответил и направился к розовому кусту.

– Одну минуточку, доктор, – остановил я его. – А как вышло, что доктор Зальцер подписал также свидетельство о смерти Макдональда Кросби, когда тот застрелился? Не было ли это неэтично с его стороны?

Он с испугом посмотрел на меня:

– Этот вопрос вы задайте доктору Зальцеру!..

– Отличная идея! Спасибо, я так и сделаю.

Медленно передвигая ноги, он отошел. Только теперь я понял, насколько он стар.

Я подошел к женщине, которая стояла у крыльца.

– Извините, что отвлек доктора. Он очень помог мне. Не могу ли я вручить вам пять долларов за беспокойство?

Она радостно встрепенулась.

– Вы очень добры.

Я вручил ей банкноту и удалился.

Я толкнул дверь и вошел в контору. Джек Керман, развалившись у окна, дремал. Паула сидела за столом и проверяла картотеку, которая содержала сведения о жителях нашего города.

Я швырнул шляпу в Кермана и разбудил его. Он открыл глаза, потянулся и зевнул.

– Ну, как дела? – риторически спросил он. – Или ты еще не начинал работу?

– Начал. – Я сел в кресло, с наслаждением закурил и, пуская дым к потолку, рассказал о том, что удалось узнать. Я посвятил их в историю с сестрой Гарней, хотя и знал, что Паула не одобряет такие действия, а Керман будет завидовать… – В общем, я узнал немного, – подвел я итог, – но этого достаточно, чтобы считать – в этом деле не все чисто. Возможно, здесь и нет криминала, но все же желательно, чтобы об этом деле знало как можно меньше людей. Время еще не пришло.