Элрин вытаращила глаза: я прыгнула через зеркало в ее спальне и случайно задела ногой флакон с духами. Он упал с туалетного столика, стекло разбилось и наполнило комнату ароматом жимолости. Благая остановилась; ее золотистые волосы рассыпались по доспехам, губы скривились при виде моего маленького кинжала. Элрин была вооружена только хрустальной вазой, и ни одна из нас не могла сравниться с противницей-великаншей.

Благая с ревом описала мечом широкую дугу, мы с Элрин пригнулись. Смогу ли я поймать ее в ловушку, как поймала другого Благого? Она казалась быстрее и проворнее. И есть риск, что она нападет на Элрин, как только я исчезну из виду.

Я сосредоточилась, лихорадочно ища свою силу ужаса.

Время замедлилось, по комнате заклубились завитки страха – яркие и сильные от Элрин и слабенькие от фейри-Благой. Они ползли в мою сторону, и я попыталась втянуть их в себя… Но вместо этого они растаяли как дым на ветру. Время снова ускорилось; я прыгнула, уворачиваясь от длинного лезвия, которое едва не вонзилось под ребра.

Без связи с Лондонским Камнем моя сила уже не та.

Пульс участился; я нащупала отражение на браслете, готовясь проскочить в него и прыгнуть за спину Благой. Так много отражений: ее блестящие доспехи из десятков соединенных металлических частей, защищающих тело, ее длинный меч, сверкающий в тусклом свете…

Каким-то образом я слилась со всеми ними. И тогда дала волю разуму.

Тут же тело Благой покрыло множество извивающихся змей, наползая друг на друга. Ее меч вспыхнул огнем, перекинувшимся на металлическую перчатку. Она вытаращила глаза и пошатнулась. Пламя было ненастоящее – всего лишь иллюзия, – но зрелище достаточно устрашающее. Даже не обладая полной силой, я почувствовала у Благой приступ паники и сделала вдох, пытаясь втянуть ее ужас в грудь.

Не вышло.

И тут Элрин молниеносно бросилась вперед и разбила вазу о лицо Благой. Противница с воплем отпрянула, по ее коже заструилась кровь. Воспользовавшись шансом, я взмахнула когтем и рассекла ей лицо, а потом вонзила в горло кинжал. Ее платиновые глаза распахнулись, и она рухнула, издавая бульканье. Я отпустила отражения, извивавшиеся вокруг ее тела, и змеи и огонь мгновенно исчезли.

– Спасибо. – Элрин взглянула на меня. – Но это не всё.

– Знаю.

Я посмотрела на зеркало на стене спальни: оно гораздо больше моих браслетов. Сначала поискала Нериуса, нашла его живым, с мертвым Благим под ногами, и облегченно вздохнула. Потом осмотрела остальную часть дома через отражения в большом зеркале. Трое Благих громили столовую, круша всё вокруг сверкающими мечами. Двое Благих на заднем дворе лили в костер маслянистую жидкость, и пламя вздымалось все выше. В тренировочном зале Роан сражался на мечах с серебристым Благим.

Элрин впилась ногтями мне в руку:

– Мы должны помочь Роану.

– Тихо! – рявкнула я, просматривая отражения – комнату за комнатой.

В одной из спален незнакомый Неблагой боролся за свою жизнь с мерцающим ангелом-фейри. В другой спальне Благой грубо обшаривал комод. Переходя от комнаты к комнате, я наблюдала, как Благие вторгаются и разрушают всё на своем пути, словно рой сверкающей саранчи.

– Их так много, – прошептала я, пока отражения сменяли друг друга. Благие были огромными, ужасающими и при этом столь прекрасными, что своей красотой могли легко завлечь человека. Они убивали врагов, словно ангелы мести, их глаза сверкали при виде крови. Они одолеют нас. Разрушат особняк. Убьют всех.

Элрин крепче стиснула мне руку:

– Нужно забрать Роана и бежать.

Я покачала головой:

– Мы должны сражаться. Роан здесь не единственный Неблагой.

– Их слишком много! Ты не знаешь Благих, Кассандра. Они безжалостны. Жестоки.

– Я знаю достаточно. Даже Благие могут испытывать страх.

Я уставилась в зеркало, позволив сознанию соединиться с ним. А когда почувствовала связь, то стала искать все отражения в доме. Их были сотни. Я закрыла глаза и слилась со всеми, сделав их частью своего тела и души и чувствуя, как прохладные мурашки бегут и текут по коже, кружатся в голове. Пока я просматривала одно отражение за другим, мое воображение начало создавать орду Неблагих. Я сделала их устрашающими: у одних – огненные крылья, у других – рога, у третьих – чешуя. Банши, фейри-пауки, великаны со звериными головами сверкали на каждой отражающей поверхности. И к этому зловещему войску я добавила огня, дыма и теней.

В зеркале Элрин я наблюдала, как Благие подняли глаза и замерли. Похоже, некоторые догадались, что это просто трюк, но в дыму, жару и пламени мои танцующие отражения было легко принять за реальность. И эта иллюзия одурачила многих.

Двое выбежали на улицу. Еще один застыл от страха, и его зарезал подкравшийся сзади Нериус. В тренировочном зале Роан воспользовался замешательством противника, обезглавив его.

Без устали я соединялась с блестящими доспехами Благих, мысленно перемещалась от одного противника к другому и создавала огонь, чудовищ, лица мертвецов. Когда одна иллюзия угасала, я переключалась на другую. Голубоглазый воин со светлой гривой волос опустил боевой топор и осматривал себя, его руки тряслись: сверкающие доспехи отразили гниющую облезающую кожу. Нериусу понадобилась всего секунда, чтобы подсечь врага под коленями, и воин рухнул, как большое срубленное дерево.

Я так увлеклась отражениями, что даже не заметила исчезновения Элрин. Только теперь я увидела, как она вбежала в одну из комнат, размахивая мечом, который, должно быть, взяла у трупа. Ударила снизу по не защищенной доспехами ноге противника, кровь дугой брызнула по комнате, и он упал.

Я снова сосредоточилась на том, чтобы атаковать врагов бесчисленными отражениями, пляшущими по всему особняку. И вдруг поняла, что силы на исходе, а магия иссякает от напряжения. В груди появилась тупая боль, разверзлась пустота. Отражения одно за другим начали выходить из-под контроля – кроме тех, что были прямо передо мной. А потом очередь дошла и до них.

Я зашаталась, в глазах потемнело; я попыталась за что-нибудь ухватиться, чтобы удержаться на ногах. Но силы покинули тело, я стала заваливаться вперед и неловко взмахнула руками, стараясь смягчить падение.

Последнее, что я почувствовала перед тем, как потерять сознание, – крепкие объятия и дубовый запах Роана.

Я проснулась от скрипа открывающейся двери и увидела рядом с кроватью оплывающую свечу.

Казалось, клубы дыма просочились в мой череп, хотя здесь я не чувствовала запаха дыма. На самом деле в комнате пахло мхом и дубом, и поэтому я точно знала, где нахожусь. Кто-то принес меня в комнату Роана. Я сонно взглянула в окно. Наступила ночь. Я содрогнулась при виде закрытого окна, отчаянно желая снова открыть его. Перевернулась на другой бок, моргая от тусклого света, и обнаружила перед собой Роана. Он присел на край моей – точнее, своей – кровати, продавив ее своей тяжестью так, что я начала скатываться в его сторону.

Я смотрела на его лицо сквозь сонную дымку. Как ему всегда удается выглядеть таким золотистым? Он как будто золотил воздух вокруг. Его точеное тело и прекрасные черты лица излучали теплое мерцание. У меня возникло сильнейшее желание прильнуть к нему, свернуться калачиком на его коленях, прижать голову к его груди… Это потому, что мы предназначенные половины и такова моя судьба? Понятия не имею.

– Ты вырубилась. Проспала шесть часов. – Сочный голос Роана ласкал тело, стекая по коже как мед. И тут я поняла, насколько много моей голой кожи под простыней. Кто-то надел на меня ночнушку – самую крошечную из всех, рассчитанных на взрослую женщину. Можно ли вообще считать это ночнушкой, если она не до конца прикрывает зад?

– Ты надел на меня это? – Я повыше натянула простыню.

Взгляд Роана скользнул ниже, словно пытаясь заглянуть под простыню:

– Бранвен уложила тебя в постель. Она даже приводила с улицы перепуганных людей, чтобы покормить тебя во сне.