— Все хорошо. Жить будет, — я скованно улыбнулся.

Мне не хотелось обсуждать ее здоровье в присутствии посторонних, но обведя взглядом толпу, я вдруг понял, что на их лицах не было насмешек и злого сарказма. Только волнение. Они за нее переживали. Наверное, поэтому я все-таки добавил:

— Сотрясение мозга, перелом, ушибы. Неприятно, но она справится.

— Это хорошо, — у Седьмовой на глазах слезы, — я до сих пор не могу понять, как это случилось. Она на лестницу выскочила, за ступеньку каблуком зацепилась и вниз кубарем. Я даже охнуть не успела.

— Не фиг по лестницам бегать! — зло вставила Левина, — правила поведения для кого написаны! Ах, да, она же их не читала.

Я прикрыл глаза, мысленно досчитал до пяти. Главное не убить. Мать не простит меня, если я устрою бойню посреди школы. Я и так ей все нервы вымотал за этот год.

— Слышь ты, блюстительница порядка! — рявкнул Егор, опередив меня буквально на долю секунды, — рот закрыла.

Ирка вспыхнула:

— Ты меня не затыкай.

— Тебя если не заткнуть, так и будешь навозом брызгать, — поддержала его Озерова, — если бы ты до Белки не докопалась, она бы не упала.

— Подумаешь, какие мы нежные. Я не виновата в том, что она неуч безграмотный, — ощетинилась моя бывшая «любовь».

— Да забейте вы на нее! — встрял еще один парень, — она ж как пробка. Не поймет ни хрена.

— Сам ты пробка.

— Все, Левина! Вали отсюда.

— Никуда я не пойду.

— Ирка-дырка, — кто-то из девчонок указал на стрелку, ползущую у Ирки на колготках.

И понеслось…

Мне даже ничего не пришлось говорить. Все сделали за меня.

Она сначала огрызалась, потом начала обзываться, вызывая еще больше насмешек, а потом не выдержала и в слезах убежала.

Не хочу строить из себя великого философа, но закон бумеранга — это великая вещь. Работает безотказно.

POV Макс

Время равнодушно бежало вперед.

Наши отношения с матерью находились на стадии перезагрузки. Друг с другом мы разговаривали аккуратно, будто заново знакомились. Я видел ее совсем по-новому. Не как женщину, променявшую отца на нового мужика, а как человека, который заслужил право быть счастливым.

Кстати, этот новый мужик мне люлей навешал. Он сказал, что никому не позволит обижать свою любимую женщину, даже ее родному сыну. И за Янку мне отдельно прилетело.

Потом мы с ним долго говорили с ним обо всем. О матери, о моем отце, о том, что такое хорошо и что такое плохо. Многие вещи, которые казались мне воплощением хаоса, непреодолимой сокрушительной силой, он легко и просто разложил по полочкам, вычленяя то, что действительно важно и откидывая ненужное.

Я его даже зауважал.

Хотя почему даже. Я и до этого его уважал. Подсознательно сравнивал с отцом, отмечал те детали, которые делают мужика мужиком: спокойная уверенность в своих силах, готовность защищать семью и дорогих людей, крепкие приоритеты.

Я бы хотел хоть на одну десятую быть похожим на него.

А родной папаша, которого я всегда боготворил, не замечая элементарных вещей, внезапно перестал для меня существовать. Тот хрустальный замок, который я, словно маленькая принцесса, выстроил, у себя в голове, в одночасье посыпался, оставив за собой уродливые руины и чувство стыда из-за того, что встал не на ту сторону и вместо того, чтобы защищать мать, наоборот доводил ее своими юношескими заскоками.

Взрослеть всегда больно. Осознавать, что был неправ, что делал ошибку за ошибкой, придумав себе уродливые идеалы. Понимать, что за любыми действием, всегда тянется последствие, за которое придется расплачиваться.

Я и расплачивался, каждый день проходя мимо закрытой двери в Янкину комнату, глядя на ее темные окна, на мрачную, заброшенную беху, одиноко стоящую под навесом.

Белецкая отказалась возвращаться домой. Сказала, что пока не готова, не хочет, что ей надо готовиться к экзаменам, а дома она этого сделать не может. Из-за меня. Поэтому осталась у своей тетки.

Я порывался с ней поехать, поговорить, но мать запретила. Сказала, чтобы не смел соваться к Яне, пока все экзамены не будут закончены, что ей и без того сложно и не хватает еще тратить нервы впустую.

Я понимал это головой, знал, что на нервах у Яны начинаются проблемы с учебой, но как же сложно было усидеть на месте, не бежать к ней.

Единственное, что я смог сделать — это написал письмо. Нормальное, на бумаге. С извинениями, с объяснениями, положил в конверт кольцо и попросил Славу передать. Он сделал это без лишних вопросов, за что ему отдельное спасибо.

В ответ от Белецкой я получил тишину. Оставалось только гадать, прочитала ли она его или, не распечатывая, отправила его в мусорное ведро.

Поскольку настроения совершенно не было, я вознамерился прогулять выпускной, но на меня насели со всех сторон. Учителя, директор, одноклассники. Станиславовна даже матери позвонила, чтобы та проконтролировала мое появление на торжественной части мероприятия.

Все дело в проклятом рейтинге. После того матча первое место намертво закрепилось за мной. Даже не смотря на срыв, на прогулы все равно моя фамилия красовалась на вершине списка. Это автоматически означало, что титул Короля Школы мой.

Вот только на хрен он мне сдался? Может раньше я бы и порадовался, а сейчас все это казалось глупыми играми. Потому что все это не важно. Рейтинги, короны и прочая фигня. Все это не имеет никакого смысла, если по-настоящему важные люди не с тобой.

В общем, коллективными усилиями им удалось загнать меня в угол и вынудить идти на выпускной, а поскольку мне этого совершенно не хотелось, я шел последний раз в школу с совершенно кислой мордой и в самом дурном расположении духа.

— Ершов, ты выглядишь, как полный придурок, — это первое, что сказал Егор, когда увидел меня в костюме.

— На себя посмотри, — проворчал я, раздражённо дергая галстук, который маменька собственноручно затянула так, что дышать через раз получалось.

По мне так в спортивной форме гораздо удобнее, но она почему-то схватилась за сердце, когда я сказал, что хочу идти в шортах и футболке, и практически насильно переодела.

Кто вообще придумал эти костюмы?! На улице жарища, по спине течет, воротник душит. Лишнее движение не сделать — неудобно, тесно и вообще как-то не так.

Судя по постным лицам остальных парней, они думали точно так же.

Девочки, наоборот, светились от счастья. Кто в мини, кто в макси, кто в золотом, кто в бордовом. С затейливыми прическами, блестящими губами и ресницами хлопушками. Прям слет юных прынцесс.

Меньшова на выпускном не было — рожа еще не зажила после нашей последней стычки в клубе, Ирка тоже не пришла. Ее рейтинг обвалился на следующий же день после того, как она принесла мои фотки в школу и опозорилась перед старшими классами. Вот такая ирония судьбы, кто боролся за рейтинг — тот вылетел из гонки, даже не дойдя до финала, а кому эти баллы на фиг не сдались вынужден потеть в неудобном пиджаке и ждать вручения короны.

К назначенному времени выпускников собрали в актовом зале.

Сначала пришлось слушать директрису. Она долго и расплывчато вещала о том, что перед нами открываются двери во взрослую жизнь.

Я успел почитать новости, попереписываться в чате с друзьями, раскиданными по всему залу, поскучать.

Следом за директрисой с выступлениями потянулись завучи, а между их выступлениями нам показывали номера: то песни, то танцы. Та еще самодеятельность. На большую часть номеров без слез не взглянешь, но настроение у всех было мирное и лаже немного романтичное — не каждый день школу заканчиваешь — поэтому хлопали, топали и одобрительно свистели.

— А сейчас, мы подошли к тому самому моменту, которого вы все так ждали. Выбор короля и королевы школы.

Народ в зале загалдел, а я нахохлился, как пингвин на Южном Полюсе.