- Это я, узнал? - спросил он невидимого абонента, - как он?

  Последовала короткая пауза, потом раздался изумленный возглас, и следом растерянный голос Романова: - Жив?!

  После короткой паузы, он произнес хриплым от волнения голосом:

  - До связи, - и положил трубку.

  Романов с размаху ударил кулаком в раскрытую ладонь:

  - Черт! Он выжил, выжил! - вслух, вновь и вновь восклицал он, горящими от адреналина глазами рассматривая последствия разгона демонстрации. На покрытой лужами площади, под палящим солнцем слабо шевелились окровавленные демонстранты, на асфальте валяются обрывки одежды, осколки стекла, камни, а посреди площади одинокий грузовик, с которого выступали ораторы. Из здания администрации национальные гвардейцы выволакивают первых арестованных мятежников, а шеренга полицейских по команде поворачивает назад. Пора сматываться, но еще не вечер! - мелькнула у Романова мысль, - Не получилось так, получится по-другому! Но дома лучше не появляться, а то загребут. Почти беззвучно автомобиль завелся и сдал задом, выезжая на улицу Приречную.

  Это же время, но несколькими сотнями километров северо-восточнее, в родовой резиденции Строгановых в Орел - городке. Старший приказчик Пахомов запалено дыша, пронесся по безлюдным, сумрачным переходам. Торопливо поднялся наверх, на второй этаж по скрипучей, неистребимо пахнущей мышами, деревянной лестнице. У низенькой дверцы он остановился, переводя дух, хозяйский зов застал его далеко от резиденции Строгановых, на пристани, так что сюда пришлось бежать. Ждать старший хозяин не любил, едва отдышавшись, Пахомов осторожно постучался. Дверь открыл сам старший Строганов - Григорий Дмитриевич. Пристально, без улыбки оглядев, молча кивнул - заходи, посторонившись, ввел гостя в жаркую спаленку с одним слюдяным окошком, едва пропускавшим туманный свет. Пышная кровать расстелена, но на ней еще никто не лежал, по углам сундуки, лавки, в красном углу перед иконами горят лампады. Оттуда лики святых, сложив пальцы символом истинной веры - двуперстием, кротко смотрят в полутьму спаленки, на живых. Вид у Строганова болезненный и неприветливый - нос заострился, седая борода лопатой, глаза маленькие, но живые и проницательные. В лице нечто напоминающее одновременно и лису и волка.

  Торопливо обмахнувшись крестом на красный угол, приказчик остановился посреди небольшого помещения. Повернувшись к старшему хозяину, усердно поклонился сверкнув обширной лысиной, обрамленной вокруг остатками волос.

  - Звал, батюшка? - спросил он, с затаенной тревогой зыркая на Григория Дмитриевича. К себе в спаленку старший Строганов вызывал редко. Если вместо традиционного московского послеобеденного сна он позвал к себе, это означало что предстоит важный разговор по делам тайным, боящимся огласки.

  - Звал, звал, - ворчливым голосом произнес хозяин и опустился на стоявшую у стены покрытую ковром скамью.

  - Ох грехи мои тяжкие, - охнул он и принялся массировать занывшие колени и тут-же обмахнул себя крестом, бросив опасливый взгляд на древние, почерневшие иконы. Даже дорогой немецкий дохтур, ежедневно пользующий старшего Строганова мало помогал в лечении болезни ноющих суставов.

  Пользовать - книжн., устар. лечить

  - Что опять колени ноют, батюшка? А как же немец - дохтур? Что не помогает?

  Строганов криво ухмыльнулся и с досадой махнул рукой:

  - Да что там тот немец, от старости лечить кто сумеет? То только господь наш Вседержатель может, - он опять обмахнулся крестом, - а смертным сие сделать, - Строганов поднял палец к потолку и продолжил наставительно, - невозможно!

  - Истинно, истинно, - как китайский болванчик закивал головой старший приказчик.

  - Ладно, про колени мои будем потом разговорить, - взгляд хозяина стал настороженным и строгим, - что с подготовкой торгового каравана к гостям нашим незваным, прилетевшим к нам на летучем корабле?

  - Так, все готово, батюшка, - развел руками приказчик, - ладьи товаром добрым нагружены, людишки собраны, завтра, как ты велел отправимся.

  - То хорошо, - задумчиво произнес Григорий Дмитриевич, - будет тебе еще урок. Приплывете на торг в город пришельцев, примечай там все. Чем вооружены стрельцы их? Довольно ли припасов в войсках? Не терпят ли какой нужды? Велико ли войско и много ли у них летучих кораблей и скорострельных пищалей? Я все должен знать.

  Урок - Устар. работа, заданная на определенный срок.

  Приказчик непроизвольно моргнул и потеребил куцую бороденку:

  - Не изволь беспокоиться, Григорий Дмитриевич, все вызнаю, все узнаю.

  Строганов строго посмотрел на приказчика. Тот уже не раз выполнял для хозяина 'деликатные' задания, но лишний раз построжить подчиненного по мнению Григория Дмитриевича, будет ему лишь на пользу. Город изрядно заинтересовал Строганова. Купеческий род его был богатейшим, пожалуй, лишь царский превосходил именитых купчин по накопленным богатствам. Все было, и собственные крепости и, наемное войско, не раз приходившее при нужде на помощь царским воеводам, вот только власть купцов ограничивалась Камой - рекой и уральскими владениями. А чем Строгановы хуже царей - никониан, предавших древнее благочестие? Чем хуже Строгановы, ведущие происхождение от татарских ханов выскочек, родом из Пруссии? Вот и надо поглядеть что там у пришельцев, может хватит злата - серебра подкупить лучших людей города, чтобы крикнули себе в правители Строгановых, а если не получиться добром, то и дружины изрядные найдутся уговорить непонятливых...

  Согласно родовому преданию, предки Романовых выехали на Русь 'из Пруссии' в начале XIV века.

  - Все примечай, есть ли в городе недовольные, что хотят? Много ли искусных мастеров, как они хвастаются и как там относятся к истинной вере? Много ли никониан? Согласны ли принять к себе и защитить от гонений приверженцев истинной веры?

  - Все исполню в наилучшем виде, не извольте беспокоиться! - поклонился приказчик.

  - Иди, - слабым движением руки Строганов отправил подчиненного прочь, мечтательная улыбка промелькнула по губам. Если явил Господь чудо, перенеся город из другого мира в наш, то, может оно и к добру. Поможет воцарению на русском престоле государей истинной, древней веры!

  В ходе мятежа пострадало шестеро сотрудников национальной гвардии, погибло трое мятежников, тридцать восемь гражданских обратились за медицинской помощью. Город, подавленный и капитально шокированный произошедшими на площади кровавыми событиями, затих, притаился, словно пойманная мышь под веником. Редкий прохожий рисковал выскочить на улицу и то по большой нужде, лишь патрульные автомобили полиции до глубокой ночи с пронзительным воем сирен мчались по затаившимся городским улицам. Арестовали всех заговорщиков, за исключением бывшего приятеля мэра - татарина Равиля. После неудачного для Романова заседания Собрания депутатов, он вовремя сориентировался и рассказал градоначальнику о заговоре, сдав подельников. Каких-либо карательных мер к нему, следствие по ходатайству мэра предпринимать не стало. Испуганным и подавленным задержанным в прокуратуре предъявили обвинение по тяжкой статье 279. Уголовного кодекса - вооруженный мятеж, за что им как минимум грозил весьма большой срок. Лишь одного предводителя неудавшегося переворота - Романова так и не задержали, под вечер полицейские обнаружили его автомобиль, брошенный на окраинной улице у реки. Прохожие видели его, выходящим из машины, но дальнейший путь главаря мятежа терялся во мраке. Пущенная по следам собака довела полицейских до реки, но на пляже потеряла его, поэтому полиция с ФСБ в поисках главаря мятежа продолжали переворачивать город.