Захотелось курить, но сигареты в магазинах давно закончились. Массовое появление даже деревенского самосада ожидалось не раньше, чем через несколько лет, так что приходилось терпеть. На рынке из-под полы куревом еще торговали, но просили за него уж совсем дикие цены. В первое время у Ивана Савеловича болела и даже кружилась голова - синдром курильщика, но постепенно он привык обходится без сигарет. Сглотнув тягучую слюну, он досадливо махнул рукой. Присев на скамейку напротив соседки, задумался.

  Светлана Яковлевна окинула мужчину пытливым взглядом. Не выдержав пытки любопытством, поинтересовалась вкрадчивым голосом:

  - Что так поздно вышел? На работе сейчас с опозданиями строго!

  Настроение у Иван Савелович было прекрасное и он охотно поддержал разговор:

  - Отпросился я на сегодня, за Аннушкой поеду. Забирать. Выписывают ее из больницы.

  - Вот и молодцы, молодцы, - торопливо закивала пенсионерка покрытой платком головой. В последнее время женщина, до этого не замеченная в религиозном пыле, рьяно соблюдала все мыслимые православные законы и вбила себе в голову что без платка выходить на улицу неприлично. После переноса и храмы, и единственная мечеть города, никогда не пустовали, а рьяных приверженцев православия и мусульманства стало в разы больше.

  Они еще немного поговорили, обсудили дефициты и то, что в последнее время со снабжением города продуктами, стало получше. Заработало пригородное тепличное хозяйство и построенные ударными темпами птицефермы. На ранее пустынных полках магазинов в изобилии появились первые овощи и фрукты, куриные яйца, а также мясо, от говядины с бараниной до курятины. Заработавший свинокомплекс обещал в новом году насыщение рынка свининой. Наконец Иван Савелович решил, что пора ехать и попрощавшись со словоохотливой соседкой сел за руль машины.

  Еще через пятнадцать минут он остановился на железнодорожном переезде. Перед машиной медленно опустился шлагбаум. Иван Савелович затормозил и нетерпеливо застучал пальцами по рулю, время на часах без пятнадцати десять. В больнице его просили приехать в десять утра. Опаздывать он не любил, предпочитая приехать лучше пораньше, чем опоздать всего на минуту, а на переезде можно и пять минут простоять и все двадцать, кто его знает, когда пойдет поезд! На этот раз повезло и ждать пришлось недолго. Позади успело собраться всего несколько автомобилей, когда по окрестностям разнесся протяжный звук гудка. Из-за поворота вначале показалась бронеплатформа, дальше - длинная вереница открытых вагонов, доверху наполненных жирно сверкающим на солнце углем. Ежедневно, утро м и вечером по одному эшелону проходили в сторону электростанции. Наконец длинная гусеница состава прошла, прозвучал послышался звонок, шлагбаум дрогнул и начал подниматься вверх.

  В больницу Иван Савелович успел почти вовремя, часы показывали две минуты одиннадцатого. Мужчина торопливо вошел в приемный покой, в руке у него трехлитровая пластиковая канистра, сама по себе после Переноса немалая ценность. В нос ударили знакомые запахи больницы: хлорки и еще чего-то столь-же неприятного. До боли знакомые, слегка облупленные стены, примерно до середины крашенные ядовито-зеленой краской, а дальше белой водоэмульсионной. Вверху плакат: Куришь, пьешь? Быстро умрешь! Жена, уже не в больничный халат, а переодетая в заранее привезенные повседневные джинсы и блузку и с пухлым пакетом с немудреными пожитками в руке, поджидала на скамейке у входа. Время раннее и больше никого в помещении не было. При виде мужа лицо женщины расцвело облегченной улыбкой, напомнив мужчине ее такой, какой она была четверть века тому назад. Торопливо поднявшись и поцеловав мужа в подставленную щеку, она торопливо шепнула:

  - Подожди здесь, я сейчас, - оставила пакет, а сама нырнула куда-то внутрь больницы. Иван Савелович огляделся, вздохнул и уселся на скамейку. Обратно она вышла через пару минут в сопровождении лечившего ее хирурга. Юрий Соломонович, в белом докторском, но изрядно мятом халате, невысокий и с уже намечающимся брюшком, считался в железнодорожной больнице одним из лучших хирургов. Из кармана торчит краешек непонятного медицинского приспособления. После перевода из реанимации, он был лечащим врачом женщины. Стрела кочевника задела толстый кишечник, что привело к осложнениям - перетониту и сепсису. Женщине еще повезло, что Иван Савелович вовремя доставил ее в больницу и, что антибиотиков поначалу хватало на всех больных. Несмотря на все усилия докторов, она больше двух месяцев пролежала на больничной койке.

  Иван Савелович поднялся. Доктор, отыскав чуть навыкат, грустными глазами, в которых казалось собралась вся скорбь иудейского народа, супруга пациентки, подошел к Ивану Алексеевичу, вяло пожал протянутую руку.

  - Здравствуйте! Берегите супругу и не подставляйте ее больше под стрелы кочевников. Слава богу, что стрела - дура и, жизненно важные органы не задела. Хорошо? - слегка лукаво и насмешливо произнес доктор.

  - Юрий Соломонович! - возмутился мужчина, - Вы же знаете, что все получилось случайно!

  Лечащего жену доктора Иван Савелович знал уже больше месяца и уважал за заботу о пациентах и профессионализм.

  - Шучу, я шучу, - вяло и устало отмахнулся доктор, - все я знаю, но берегите ее. Она у Вас умница, антибиотики под конец ее лечения закончились, но она сумела выкарабкаться, Молодец.

  Доктор бросил профессиональный и одобрительный взгляд на женщину, от чего та засмущалась и потупила глаза.

  - Милочка, не забудьте диета и дробное питание!

  - Я поняла, Юрий Соломонович, - кивнула женщина.

  - И купите жене компрессионные чулки ей. Как-никак больше двух месяцев она у нас в больнице пролежала, - доктор упер строгий взгляд на Ивана Савеловича.

  - Хорошо, - согласно наклонил голову мужчина;

  - Доктор это Вам, - он протянул канистру хирургу.

  - Что это?

  - Первак, сам гнал...

  Весь путь домой Анна не отрывала удивленного взгляда от проплывавшего за окном пейзажа. Она беспрерывно болтала, стараясь узнать у мужа городские новости, пораженно охая и удивляясь изменениям, произошедшим, пока она лежала в больнице. Иван Савелыч понимал ее эмоции, внутренне посмеивался, но как мог удовлетворял ее любопытство. Телевизор не давал понять масштаб произошедших перемен. Знакомый казалось до последней черточки город, неузнаваемо изменился. Вроде все те-же, окруженные заборами одноэтажные дома частного сектора и панельные пятиэтажки, дороги и трубы ГРЭС на горизонте, но впечатление город производил совсем другое чем раньше. Он стал собранее и суровее. Словно досужий гуляка переоделся в строгую военную форму. Прежде всего женщине бросилось в глаза отсутствие на улице праздношатающихся. В рабочее время можно было увидеть только стариков и детей, да вооруженные патрули милиции вперемежку с военными. Машин, особенно легковых, на дорогах гораздо меньше, большинство из них изуродовано таким-же горбом газогенератора как у их жигулей. Вдоль улиц стоят свежевырытые колодцы и машины водовозки, благо водоносные слои, с достаточно качественной водой, в районе города совсем неглубоко. Горожане набирают в ведра и канистры воду. Реагенты для очистки на водозаборе давно закончились, и, хотя ее продолжали обеззараживать, благо добывать хлор уже научились, но в пищу она была не пригодна. На многие годы вперед, для питья станут использовать только колодезную или привозную воду.