Подняться с пола, на котором уснула, смогла только вечером. Голова жутко болела, кружилась, но с пятой попытки все же смогла сесть, размять затекшие плечи и спину, сбросить обувь. Чтобы подняться на ноги, понадобилось еще больше сил, чем до этого. Благо в маленькой квартирке, которая походила на домик улитки, все было под рукой, так что, используя стену в качестве опоры, встала.

Удерживая равновесия и держась исключительно за цветочный орнамент на стене — добралась до кухни и включила свет.

Все, что мне хотелось на данный момент, это сделать несколько глотков воды, но, увы, получилось это сделать с трудом. Горло нещадно болело, да и глаза слезились даже от тусклого света.

Все же болезнь меня подкосила за какие-то несколько часов. Если до этого организм держался, ведь сколько ухаживала за Владом, сама хоть и пила противовирусные, но все равно отдавала себе отчет в том, что сидение на холодной остановке, да та легкая одежда, в которой долгое время приходилось хоть и перебежками, но добираться до кафе, простой простудой не кончится. Держалась на чистом упрямстве — не иначе, а после такого удара в спину, просто сдался, как шарик сдулась… Но это жалкая характеристика того, что со мной вообще творилось. Достаточно посмотреть на бледное лицо, залегшие тени под глазами и пустой взгляд, чтобы понять — как мне плохо.

Сейчас бы хоть немного найти в себе силы, да выйти на улицу, чтобы отыскать аптеку, но сил нет никаких. Я, возможно, даже смогу спуститься, даже дойду до аптеки, которую отыщу, но вот дальше вернуться вряд ли смогу. Подуй сейчас даже самый легкий ветер, он сшибет меня с ног. А уж в таком состоянии, в котором нахожусь — потеряться легко.

Шаркая ногами, вновь брела в коридор, где, наконец, скинула куртку и сняла ботинки, делая в голове слабую пометку — помыть полы. Никогда свиньей не была, но сейчас совсем другие обстоятельства… Так тихонько прошла в небольшую комнату и улеглась на диван, укрылась пледом.

Глаза сами собой закрылись, но гудящая голова не позволила окончательно расслабиться, хотя на некоторое время я выпала из реальности, чтобы вздремнуть и не думать ни о чем. Все завтра, или послезавтра, или в ближайшие дни…

Утро не принесло облегчения. К болям в горле добавляется сильная ломота в теле и даже градусник не нужен, чтобы понять — поднялась высокая температура. А лекарств нет… Хотя какие-то таблетки на дне сумки все-таки валялись, надо просто поискать. Идти в аптеку сил и желания не было.

Заставив себя встать, добралась до коридора, где прямо на полу, не о чем не задумываясь, перебрала весь свой багаж, вываливая вещи прямо на пол, но заветную упаковку с таблетками нашла. Пусть она была одна, да и начатая, но хоть что-то на первое время. Завтра смогу спуститься вниз, смогу пройти по улице и узнать, где же можно купить необходимый минимум медикаментов, но пока… увы. В черте города подобными вещами можно не заботиться, но я, как лягушка путешественница, которая не знает, где будет в следующие дни и часы, должна в первую очередь заботиться о себе сама.

Рассмотрела скудный запас вещей и поморщилась от того, что хочется все это развесить и разложить по полкам. Потом подумала, развернулась и побрела в кухню. Пусть вещи лежать. Они мне не мешают. А на мнение других мне плевать! Только и делала, что постоянно всех слушалась и потакала, никогда не имела своего пространства, где могла бы вот так беспорядочно вытряхнуть из шкафа на пол всю полку, дабы найти красную или желтую футболку. Не позволялось этого делать дома, вряд ли бы позволялось делать в доме мужа, поэтому буду бунтовать здесь и сейчас!

Пройдя в кухню, провела ревизию продуктов, отыскав заварку, сахарницу и даже упаковку гречневой крупы. На сегодня мне вполне хватит, а завтра… Слишком много планов на завтра, но это может значить только одно — я готова жить дальше не смотря ни на что.

Поставив на газ чайник, посмотрела на гречку и, вздохнув, полезла искать ковшик или маленькую кастрюлю. Сварить себе немного еды не помешает, всяко лучше, чем сидеть только на одной воде. Конечно, совсем не факт, что смогу хоть что-нибудь съесть, но попробовать можно.

В нижнем шкафчике нашла маленькую кастрюльку, в которую сразу же налила воды, промыла крупу и поставила гречку вариться на плиту. Соль нашлась на той же полке, где хранился чай и сахар, так что даже у каши будет хоть какой-то вкус. Хотя, вряд ли смогу его почувствовать.

Совсем скоро навела себе горячего напитка, уселась за небольшой обеденный стол и стала маленькими глотками пить чай. Голова до сих пор гудела и, кажется, стал дергаться глаз, что совсем не удивительно. С моими приключениями до сих пор странно, что голова еще работает, а то можно и свихнуться. У меня какой-то замкнутый круг образовался, по которому хожу и не могу найти выход. Сначала Виктор со своей свадьбой, потом жалкая надежда на то, что сбегу и заживу без него, как свободный человек, а потом подам на развод, когда он успокоится, но и здесь все оказалось не так радужно. Надо же, я оказалась владелицей больших денег, и далеко не факт, что чистых. А потом встретила Влада, который казался тем спасательным кругом, за который можно было уцепиться и выплыть. Угу, именно что казался! Опять меня судьба свела с семьей Раевских. Что б им все обанкротиться!

После горячего чая пришло время каши. Я смогла в себя затолкать, хоть и ничтожно мало, но все равно две-три ложки в нашем деле — это уже большое достижение! А ближе к обеду снова улеглась на диван и провалилась в глубокий и беспокойный сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне долго казалось, что кто-то до меня хочет докричаться, что кто-то громко и настойчиво тарабанил в дверь, называя «вредной и противной девчонкой», но все это было на краю сознания, поэтому воспринималось, как бред сумасшедшего. Единственное, что сделала — это перевернулась на другой бок и благополучно спрятала нос в складках пледа.

Никого затопить я не смогла, поэтом до меня явно пытались достучаться не соседи, оказать кому-то посильную помощь на данный момент я тоже не смогу, так что по этому поводу душа не болела. У меня нет даже мобильного телефона, чтобы вызвать скорую, так что проще прикинуться овощем и сделать вид, что квартира пустая, чем поднимать свое ослабшее тело и тащиться к входной двери.

Снова провалившись в сон, я даже не сразу поняла, что в моей маленькой комнатке людей стало значительно больше.

— Артем, вызывай скорую, — бубнил кто-то во сне.

А потом мне на лоб легла мокрая тряпка, которая хоть немного ослабила головную боль. Конечно, можно было бы выбраться из своего укрытия, но мозг подсказывал, что ничего хорошего я не увижу, если попытаюсь проснуться.

Так и приходилось балансировать на грани, совсем не понимая, что происходит. Пожалуй, окончательно я пришла в себя, когда сделали укол. Вот тогда голова вдруг заработала, глаза открылись, и я уставилась на Влада — обеспокоенного, с воспаленными глазами и отросшей бородой. Он смотрел на меня в упор, а после сгреб в охапку, как маленькую девочку, разместил на своих коленях и стал целовать, причитая:

— Прости меня, маленькая, прости. Нужно было сразу рассказать, чтобы ты не волновалось и не переживала! — он отстранился, погладил меня по спутанным волосам, снова прижал к себе и добавил. — Никому не отдам, моя!

Я честно пыталась вырваться, но хватка у Влада была такой, что проще смириться и прикрыть глаза, из которых мгновенно потекли слезы. Знаете, страшное слово — безысходность, когда ты сам ничего сделать не можешь. Все попытки вырваться в лучший мир, просто перекрываются на корню. И вот сейчас, словно я та самая моль, которая попала в сеть к пауку, трепыхаюсь из последних сил.

Влад осторожно вытирал мои щеки и тяжело вздыхал, когда я чуть слышно завыла, как запертый в клетке зверь.

— Давай я просто начну рассказывать, — предложил он. — А ты поймешь, что ничего плохо тебе сделать не хотел. Ты когда за мной подслушивала, то не совсем правильно все поняла, и, сейчас не знаю — поверишь или нет, но буду убедительным!