— Я не поняла! — взвизгнула несостоявшаяся свекровь. — Ты на чьей стороне, Влад?!

Я даже удивленно бровь приподняла, помню ведь, что рассказывал Влад, о родителях, поэтому подобная претензия для меня довольно неожиданна. Владислав же спокойно ответил:

— Я на стороне своей будущей семьи, потому что у меня есть только она, видите ли, родители от меня отказались!

Лицо женщины пошло красными пятнами, которые проступили даже через тонны косметики.

— Да как ты смеешь! — подскочил Николай Владимирович и, упираясь руками в стол, сказал: — Где твоя благодарность! Мы тебя воспитывали, кормили, дали образование!

— И в нужный момент не поддержали, — в той же манере ответил Влад, доставая из кармана простую шариковую ручку и подчеркивая какие-то строчки в документе. — Это надо убрать!

И так было на протяжении трех часов!

За это время документы были перепроверены раза три, из них было вычеркнуто много пунктов, которые, по мнению Влада, были совершенно не нужны, а некоторые ограничивали меня без оснований. Вова тоже много чего успел подчеркнуть, даже одного из наших охранников оправлял два раза в буфет за водой, кофе и свежими булочками, потому что предполагалось, что засядем мы тут до вечера.

Родители Влада, которые выступали в качестве отвлекающего фактора, долго ругали сына, обвиняя его во всех смертных грехах, сравнивали между собой братьев и пытались вывести моего мужчину на эмоции. Увы, перед ними сидел кремень! И я была горда Владиславом, который вполне себе спокойно переносил все грубые реплики и даже умеючи от них отбивался. Тогда мужчина и женщина переключили свое внимание на меня.

— А ты, пигалица! Как могла сбежать с собственной свадьбы? Мы тебя в семью приняли, подарками одаривали! И где твоя благодарность?

Ручка в руке моего спутника дрогнула, и Влад уже хотел было за меня заступиться, когда нужные слова нашлись сами собой:

— Если мы сейчас не прекратим этот балаган, то фирма так и уедет со мной в качестве свадебного подарка и компенсации за испорченную репутацию.

Замерли все, даже Вова, который до этого активно что-то черкал, поднял на меня голову и выдал:

— Может так и поступим?

Через две минуты из кабинета, словно пробка из-под шампанского, выскочили родители Виктора, ругая меня всевозможными словами, обвиняя даже в том, чего и не делала.

Когда все наши замечания были высказаны и переданы юристу моего бывшего мужа, мы, такие же гордые и не сломленные, покинули кабинет, а после спустились на лифте на парковку.

К сожалению, на этот раз спастись от репортеров не вышло. Они окружили нас со всех сторон, тыкая в меня микрофонами. Фотографировали и задавали провокационные вопросы.

— Правда ли, что теперь вся фирма уйдет вам?

— Вы выбрали более надежного спутника?

— Кто из братьев вас привлекает больше всего?

— Это хитрый ход и провокация?

— Вы были в сговоре со своей подругой, чтобы получить наследство?

Боже, такого бреда я никогда не слышала, поэтому молча пошла к машине, радуясь, что теснить наших вышибал никто не рискнул, разумно опасаясь за сохранение своей жизни. Как только мы сели в автомобиль, то сразу же направились в гостиницу, где на этот раз нас поджидали мои родители.

Мама театрально закатила истерику и попыталась прорваться через оцепление.

— Я мать! — орала она. — Я имею права!

— Я тебе позвоню, — ответила я коротко, скрываясь в лифте и еще долго слышала отголоски ее крика про неблагодарную дочь.

— Предлагаю накатить, — задумчиво произнес Вова, — всем!

Предложение было принято с радостью, так что через сорок минут мы сидели в одной из комнат за большим столом, уплетали горячее и закуску. Я от вина отказалась, ограничившись соком, мужики пили коньяк, правда не все, были в нашей компании дежурные, которые находились на стороже нашего покоя. Ох, вот сейчас я выдохну, отсмеюсь над репликами Влада с Марком и позвоню родителям… наверное.



Влад

День выдался, мягко говоря, нервным, но довольно веселым. По крайней мере, сидя в одном из номеров, где разместилась наша охрана, смеялись так, что кажется, завтра утром встанем охрипшими. Лучший релакс после тяжелого дня, от которого кипит голова и сводит скулы — это смех, и в первую очередь смех над собой.

Естественно, как только опрокинулась первая рюмка, то можно отпустить ситуацию и расслабиться. Я больше всего боялся, что девушка закроется к себе, ведь сегодня Витя сделал все возможное — бил по самому больному, но в первую очередь по мне.

Он всячески показывал, что в нашей довольно странной семье, мое имя совершенно ничего не значит, что родители выписали из всех списков своего «непутевого» сына, которого сегодня с легкой барской руки были готовы принять обратно, но не просто так, конечно. Предлагалось сделать выбор между Есенией и семьей. Выбор, на моя взгляд, очевиден. Я выбрал ту, что все это время была со мной, ту, с которой планировал создать самую настоящую семь, а не то жалкое подобие, в которое меня приглашали обратно. Наверное, мать поняла, что ее уловка не прошла. Я уже переболел этой болезнью, сам перестал рваться в отчий дом. Последний раз отчетливо понял, что не нужен, что являюсь обузой или, как успел высказаться отец, «ненужным приложением». Собственно, сегодня это самое приложение и утерло всем нос.

Сеню хотели провести! О, как грамотно они все завуалировали, начиная от крупного штрафа, который она должна была якобы выплатить за то, что фирма не была продана вовремя, так еще и все долги, которые в настоящий момент были у семьи на нее решили повесить. Вовка вообще в словесных оговорках запутался, пока до него не дошла суть — Есения обязана чуть ли ни до конца своих дней работать на Раевских, покрывая все расходы на свадьбу. Девушка даже поперхнулась, когда за нашим круглым столом в номере, в неформальной обстановке мы стали делиться впечатлениями.

Постучав ей по спине, поймал ошалелый взгляд и расхохотался еще сильнее.

— А ты как думала, — пожал плечами. — Просто так они не хотели тебя отпускать.

Конечно, мало кто из присутствующих мог понять, как все же сильно задели меня слова родителей. Я так и не понял, за что они так грубо со мной обошлись, не может же быть, что все из-за того, что не оправдал их ожидания, ну не может. А узнать истину — больно надо. Если они кому-то поверили на слово, если своих мозгов нет, то внушить им другую версию совершенно бесполезно. Однако мы отыгрались. На все про все хватило каких-то три часа и полный пакет документов пришел в негодность. Сейчас Виктор со своими помощниками матерится и ищет ходы, через которые нас можно обвести вокруг пальца. Вот только не найдет, мы подготовились основательно.

Бешеный день подходил к концу, я покосился на Сеню, которая довольно улыбнулась, откинувшись на спинке стула, но свой вопрос задал только в нашем номере, когда за спинами закрылась дверь и полумрак скрыл лица.

— Ты будешь звонить родителям?

Да, это был еще один ход, который должен вывести девушки из себя, пошатнуть ее. Эдакий удар в спину.

— Буду, — ответила она. — Как только мы распрощаемся с Виктором и покинем город, позвоню, — но после долгой паузы добавила: — Хочется вернуться в квартиру и забрать вещи, но не смогу переступить порог, честно… даже в глаза им смотреть не могу, а ты как держался…

— Сам не знаю, — пожал плечами. — Было неприятно, обидно, да даже больно, но ничего нового я не услышал. Они повторялись, как заевшая пластинка…

Сеня кивнула и остановилась у шкафа, стягивая с плеч халат, в который успела переодеться.

— Мне было за тебя очень обидно, — она резко обернулась, подбежала и, сшибая с ног, повалила на кровать.

— Задавишь! — рассмеялся я.

— И ладно! — ответила, стараясь сильнее прижать меня к матрасу. — Надеюсь, завтра они сделают все, как ты рекомендовал и мы уедем!