Затем все пошли на батарею литера Б. В отличие от Залитерной она была долговременной профили и сплошь бетонная. Жуковский, увлеченный примером Борейко, снял земляное перекрытие с бетона, сколол часть его и, перекрыв слоем рельсов, сверху забетонировал, что очень укрепило оводы. Все орудия были перекрыты сверху прочными козырьками, что делало батарею мало заметной спереди.

Кроме Жуковского, на батарее оказался инженер – капитан Шевцов.

– Я, ваше превосходительство, все время ломаю себе голову над вопросами маскировки батарей и укреплений. Свеженасыпанные валы весьма сильно демаскируют укрепления, поэтому я в виде опята хочу их после трамбования полить жидкой охрой, она как раз подойдет под фон местности. Затем надо наши форты и батареи связать не воздушным телефонным проводом, а подземным. У моряков есть медный кабель для гальванических мин, думаю его использовать для этой цели.

– Изобретайте, изобретайте, Алексей Владимирович! – поощрил Кондратенко. – Если весь гарнизон крепости, от солдат до генерала, начнет думать, как ее лучше укрепить, то, несомненно, сделают ее неприступной: одна голова хороша, две лучше, а тысяча и совсем прекрасно!

Обойдя батарею, Кондратенко остался очень доволен всем виденным и благодарил капитана за работу. Благодарность генерала растрогала Жуковского, и он пригласил генерала почаще заглядывать к нему.

– У вас и так все идет хорошо, Николай Васильевич. Мне совсем незачем ездить сюда. У нас есть много прорех, где мое присутствие безусловно необходимо, – с улыбкой прощался генерал, садясь на лошадь.

– Удивительно милый человек, – успел шепнуть на ухо Звонареву Жуковский. – Даже как-то не верится, что он генерал!

Вскоре Кондратенко и его спутники заметили несущихся навстречу во весь карьер всадников. Впереди, низко нагнувшись к луке, скакал Белый. Он наотмашь рубил шашкой мелкий кустарник. За ним, порядочно отстав, неслась Варя, тоже воинственно размахивая казачьей шашкой Когда Белый подскакал к Кондратенко, его раскрасневшееся лицо было полно молодого оживления и задора.

– Приятно иногда немного размяться и тряхнуть стариной, – весело пояснил он, приглаживая свои растрепавшиеся длинные усы. – Что ты, Варвара, ни говори, как ни скачи, – обернулся он к подъехавшей дочери, – но все же ты – девка, и такого старого казака, как я, тебе не перегнать.

– Давай поменяемся лошадьми, так я, папа, тебя обскачу, как стоячего, – задорно предложила девушка, оправляя волосы. – Зачем только я девчонкой уродилась! – горестно вздохнула она, здороваясь.

– А что бы вы сделали, если бы были мужчиной? – спросил прапорщик.

– Прежде всего женилась бы на вас! – выпалила Варя.

Все громко расхохотались.

– Получили, Сергей Владимирович? Вперед наука – не задевайте, – заметил Кондратенко.

– Ох, я уж пять месяцев эту науку прохожу, и пока безуспешно.

– Кто же виноват в том, что вы так непонятливы?

– Видимо, таким уродился! Как сошел ваш экзамен?

– Сдала с отличием и получила аттестат фельдшерицы, с чем можете меня и поздравить!

– Теперь вы окончательно зазнаетесь и вообразите себя первым медицинским светилом в Артуре.

– Роман Исидорович, – обратилась девушка к генералу, – я выбрала в этом районе место для перевязочного пункта: у подножия Большой горы, в овраге. Можно его вам показать сейчас?

– Да вы, никак, всерьез решили взять на себя руководство медицинской частью крепости? – обернулся к ней генерал. – Ну, покажите, где ж вы наметили место?

– Вон там внизу! – ответила Варя и рысью тронулась вперед. За ней последовали все остальные. Проехав с полверсты, она остановилась.

– Тут! – показала она рукой на почти вертикальную, обрывающуюся вниз скалу.

– Место неплохое, хорошо укрытое в мертвом пространстве, имеет хорошие подступы, – осматривался вокруг Кондратенко. – Значит, все в порядке! Сергей Владимирович, составьте смету и проект, затем поезжайте к Костенко и все урегулируйте окончательно.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – отозвался Звонарев.

Варя радостно захлопала в ладоши.

На следующий день Звонарев и Варя направились к председателю порт-артурского крепостного суда генералу Костенко, который жил на даче за Плоским мысом. Денщик не сразу решился доложить генералу о прибытии гостей.

– Их превосходительство больны и даже серчают, когда их беспокоят без дела, – сомневался солдат.

Нетерпеливая Варя не стала дожидаться приглашения, вслед за солдатом ворвалась в комнату и присела перед изумленным неожиданным вторжением генералом в низком реверансе.

– Здравствуйте, крестненький! Мама прислала меня справиться о вашем здоровье. Получите настойку, она очень помогает при простуде, – затараторила девушка, протягивая встревоженному Костенко банку с лекарством.

– Здравствуй, здравствуй, стрекоза! Совсем меня оглушила своей болтовней. Спасибо Марии Фоминичне за заботы обо мне, – оживился тронутый вниманием к нему генерал. – Кто это с тобой? Прошу подождать, пока я кончу разговор с мадемуазель Белой, – обернулся он к Звонареву.

– Это адъютант Кондратенко. Мы с ним приехали по одному и тому же делу, – пояснила Варя.

– Уж не в посаженые ли отцы приглашать собираетесь? И рад бы, да не могу – болен.

– Ой, что вы, крестненький, меня конфузите! Рано мне еще о женихах думать, – смутилась Варя.

– Не скромничай, стрекоза! Ты совсем уж заневестилась. Отец с матерью глазом моргнуть не успеют, как выскочишь за такого молодца, как этот, – продолжал Костенко.

– Вы состоите председателем военно-санитарной комиссии, которая ведает выбором мест и устройством перевязочных пунктов, – начала деловой разговор Варя.

– Этими делами ведает главный крепостной врач доктор Субботин, – отнекивался генерал.

– Председателем комиссии по приказу числитесь вы, ваше превосходительство, – почтительно доложил Звонарев.

– Но я болен, простужен и никуда не выхожу, – воскликнул Костенко.

– Да на дворе теплее и лучше, чем здесь, – распахнула окно Варя. – Поедемте к нам, а по дороге мы вам покажем выбранное нами место для перевязочного пункта.

Охая и кряхтя, генерал поднялся со своего места и кликнул денщика.

– Подай пальто и калоши, – распорядился он.

– На улице страшная жара и совершенно сухо, довольно будет и плаща от пыли, – убеждала Варя.

– Тебе, стрекоза, всегда жарко в присутствии молодых людей, а я все время мерзну, – вздохнул Костенко.

Варя решительно отстранила денщика с пальто, сняла с вешалки пыльник и накинула его на плечи генерала. Звонарев подал ему фуражку, и Костенко, трижды перекрестившись на образ, двинулся к выходу.

– Чудно, чудно, – жмурился генерал на солнце. – Хорошо, что ты меня вытащила на свет божий, а то я совсем мохом оброс.

– Мы тут набросали план постройки и составили смету. Нужна ваша утверждающая подпись, – подсунула Варя генералу чертеж и смету.

– Это я рассмотрю дома.

– Нам надо поскорее, а без вашего разрешения нельзя приступать к работе.

– Кондратенко видел ваш проект?

– Видел и одобрил.

– Пусть хоть распишется в уголке. С меня этого будет достаточно.

– Вы не верите, что Кондратенко одобрил проект? – насела Варя на генерала.

– Все это на словах. Мы, судейские, знаем им цену, – решительно возражал Костенко.

Когда приехали на место, генерал уже бодро вылез из экипажа и пошел за Варей.

– Вы будете долбить скалу? Сколько времени займет эта работа? – справился Костенко, с некоторым недоверием поглядывая на скалу.

– Не больше месяца. Зато прочность сооружения будет вне сомнений и раненые будут тут в полной безопасности, – пояснил Звонарев.

После осмотра скалы поехали на обед к Белым. За едой генерал совсем уже разошелся и повеселел.

– Дочка у вас, Мария Фоминична, настоящий клад. Унаследовала от вас дар исцеления недугов. Женишка ей надо под стать – красивого и улыбчатого, чтобы они Друг на друга любовались, – совсем размяк генерал после вкусного обеда со сладкими наливками.