– Что за роман?

– Роман! Учебник физиологии для фельдшерских школ. Ну, что сделал Стессель после моего отъезда? Воображаю, как он обозлился! Папе я боюсь на глаза попасться. Представьте, этот дурак Гантимуров звонил мне по телефону, что завтра лично привезет мне злосчастную медаль. Я сказала, что немедленно выброшу ее в море. А жаль! – вздохнула Варя. – Так красиво – сестра с Георгиевской медалью.

– Ха-ха-ха-ха! – расхохотался Звонарев. – Зачем же вы от нее отказались?

– Принципиально! Чтобы не думали, что меня можно безнаказанно оскорблять.

В передней раздался звонок, и послышался голос Белого, спрашивающего о Варе.

– Она с Звонаревым, – ответила Мария Фоминична.

– Эта дрянная девчонка скандал сегодня устроила Стесселю на Электрическом Утесе – отказалась от награды.

– Как так? Она ведь сама ездила к Стесселю хлопотать о ней!

– Ничего подобного, – вылетела Варя в переднюю, – я хлопотала за Звон… за солдат, а не за себя. А Стессель не смеет меня при всех называть стрекозой, как будто я маленькая, и говорить, что я не заслужила медали, – затараторила Варя и вдруг громко всхлипнула и залилась слезами.

– Имей после этого дело с бабами! – возмутился Белый и ушел в свой кабинет, сердито хлопнув дверью.

Звонарев, оставшись один, принялся рассматривать валявшиеся на столе старые журналы. Подождав, когда Варя с матерью ушли из передней, он хотел тихонько уйти.

– Вы уже уходите, прапорщик? – неожиданно окликнул его генерал из кабинета.

– Так точно. Разрешите откланяться.

– До свидания. И мой совет вам – никогда не женитесь на сумасшедших девчонках, которые и сами не знают, чего они хотят, – неожиданно добавил Белый, пожимая руку Звонареву.

Утром седьмого июня, когда Звонарев приехал в штаб, Кондратенко протянул ему свежий, еще пахнущий типографской краской, номер местной порт-артурской газеты «Новый край».

– Наши морячки наконец-то раскачались и рискнули выйти в море, – указал генерал на одно из сообщений газеты:

– Но ведь все корабли еще в гавани, – удивился прапорщик. – И потом, что за странная манера печатать в газетах оперативные приказы?

– Газетчики народ шустрый, везде сумеют пролезть и все пронюхать, – улыбнулся генерал, – но все же надо будет указать редактору на недопустимость такого отношения к боевым приказам.

– Кто редактирует газету?

– Полковник Артемьев. Газета ведь официальная, казенная, – пояснил Кондратенко.

– Как офицер, он сам должен понимать недопустимость таких заметок, – удивлялся Звонарен.

– Кроме того, газета проходит через две цензуры: штаба Стесселя и штаба крепости – и все же, как видите…

– Ваше превосходительство, – обратился в это время один из писарей к генералу, – из редакции пришел рассыльный, просит газету вернуть обратно. Ошибка какаято с ней вышла.

– Что за чепуха? Позови его сюда, – распорядился Кондратенко.

Через минуту в кабинет вошел молодой человек и учтиво поклонился.

– Вы меня звали, ваше превосходительство?

– Да, объясните, пожалуйста, почему вы обратно отбираете разосланные номера газет?

– По ошибке напечатали, что эскадра сегодня выходит в море, а она не выходит. Поэтому и приказано отобрать газету обратно, – словоохотливо пояснил посланец.

– Час от часу не легче! Не хотите вводить в заблуждение своих подписчиков, заодно и японцев, которые, конечно, очень исправно получают вашу газету? – усмехнулся генерал. – Я сейчас пару слов напишу редактору. Вот, передайте ему эту записку и больше никому не рассказывайте, что эскадра не выйдет: это военный секрет.

– Весь Артур об этом знает, – оправдывался газетчик.

– Тем хуже, незачем было отбирать газету. Пусть бы все думали, что эскадра вечером, что ли, выйдет в море, – пояснил генерал. – Ну, Сергей Владимирович, поедем по фортам.

Около третьего укрепления Кондратенко и Звонарев нагнали Стесселя с его свитой – Никитиным, Водягой и Гантимуровым.

– Самотопы-то наши и впрямь вылезть из гавани собрались, – улыбнулся Стессель, здороваясь с Кондратенко. – Поддали мы им жару тогда на заседании.

– Не верь им, Анатолий Михайлович, – отозвался Никитин. – Подымят, подымят в гавани и успокоятся. На большее у них смелости не хватит.

Кондратенко рассказал об инциденте с газетой.

– Изменники, предатели! – возмущался Стессель. –

Сегодня же займусь этим.

Строящиеся укрепления издали были похожи на муравейник. Солдаты смешались с сотнями китайцев и растерянно толкались на тесном пространстве. Офицеров не было видно. Кто-то из солдат, увидя генералов, скомандовал «смирно». Стессель, приподнявшись на стременах, зычно поздоровался. Ему отвечали все сразу – и солдаты и китайцы.

– Где господа офицеры? – спросил Стессель.

– Еще не пришедши, – ответили – из толпы.

– Зачтите их фамилии, – обернулся Стессель к своим адъютантам, – всем опоздавшим офицерам – по десять суток на гауптвахте!

Генералы поежгись и начали обходить работы.

Работы по сооружению укрепления заканчивались. Назначением его являлось закрытие доступа в долину реки Лунхе. Укрепление имело вид пятиугольника с хвостиком в задней, горжевой части, было окружено рвом шириною в четырнадцать метров и глубиною в девять. По углам рва находились бетонные капониры, соединенные подземной галереей с тыловой казармой, где должен был размещаться гарнизон форта. Валы имели высоту в две с половиною сажени и толщину в двенадцать саженей. Сверху они обкладывались мешками с землею, среди которых были сделаны бойницы для стрелков, но никаких козырьков для прикрытия не было.

Посредине внутреннего двора укрепления была расположена батарея из четырех шестидюймовых пушек. Орудия стояли совершенно не защищенные, лишь спереди едва прикрытые невысоким бруствером из мешков. В бетонных траверсах между орудиями были устроены снарядные и пороховые погреба и блиндажи для орудийной прислуги. Слева виднелась броневая башня морского тина для командира батареи, тут же, несколько позади, под правым бруствером форта, была устроена прочная бетонная казарма для полуроты артиллеристов. Но ни вентиляции, ни электрического освещения в казармах не было, равно как отхожих мест и кухни. Боеприпасы предполагалось размещать тут же в казарме, так как никаких специальных складов для них не существовали.

Звонарев указал Кондратенко на все эти дефекты.

– Чушь! – услышав его, отозвался Стессель. – Это боевое укрепление, а не дворец, обойдутся и без вентиляции, не будет света, больше будут спать и набираться сил. В уборную могут ходить прямо в ров, авось до краев его не заполнят за время осады. Пищу надо подвозить с тыла. Я считаю, что форт закончен постройкой, – решил генерал.

– Нужно еще с неделю на окончательное приведение его в порядок, – возразил Кондратенко.

– Даю три дня. Сам приеду принимать укрепление. – И генерал направился к своей лошади.

В это время появился капитан Шевцов.

– Где вы были до сих пор? – накинулся на него Стессель.

– На соседнем укреплении, ваше превосходительство.

– Как только слез с лошади, вы должны были немедленно прибыть сюда! Арестовать на двадцать суток! – орал Стессель.

– Я поручил капитану в срочном порядке закончить работу на соседнем укреплении. Он уже двое суток находится там, – вступился Кондратенко.