– Если флот будет и впредь прятаться в гавани, то японцы смогут каждый день упражняться в такой стрельбе.

– Эскадра, ослабленная еще двадцать шестого января, пока не в состоянии принять бой с японцами в открытом море, стоя же на якоре в порту, она сможет отвечать тем же перекидным огнем через Ляотешань.

– Как твое мнение, Василий Федорович? – спросил Стессель у Белого.

– Предложение адмирала Макарова можно только приветствовать, – ответил генерал.

– По-моему, не следует этого делать, – вмешался Никитин. – Если нужен наблюдательный пункт на Ляотешане, то пусть его обслуживают наши крепостные артиллеристы.

– Крепостные артиллеристы незнакомы с нашими орудиями и правилами стрельбы, – возразил Молас.

– Нехитрая штука и научиться, – бросил Никитин.

– Быть может, мы пошлем туда представителя и от флота, и от крепостной артиллерии? – вставил Кондратенко.

– Я считаю, что довольно будет и одних моряков, – ответил Белый. – Пусть они наблюдают и отвечают за результаты стрельбы.

– Присоединяюсь к мнению генерала Белого, – сказал Стессель.

– Итак, морякам разрешается иметь свой наблюдательный пункт на вершине Ляотешаня, – иронически резюмировал прения Макаров. – Перейдем теперь к вопросу о сооружении батарей.

– Тут надо договориться с крепостным инженером и нашими артиллеристами. Первый даст саперов для проведения дороги, а вторые помогут технически, – уже миролюбиво проговорил Стессель.

– Поручим полковнику Агапееву согласовать все связанное с этим вопросом, – решил Макаров.

– Мы от себя выделим или капитана Гобято, ила прапорщика Звонарева, – предложил Белый, – они и проведут эту работу.

– Что может в артиллерии понимать прапорщик? – удивился Никитин.

– Он весьма успешно вел переделку лафетов на Электрическом Утесе, – ответил Белый. – Сейчас я ему поручил ту же работу и на других батареях. На Ляотешане он вполне справится.

Когда перешли к обсуждению вопросов связи берега с флотом, Макаров предложил выделить матросов-сигнальщиков на все батареи. Стессель решительно запротестовал.

– Нам такой связи не надо. Сами разберем, что делается у нас перед глазами, и будем сообразно действовать.

Макаров предложил Агапееву договориться об этом со штабом крепости и крепостной артиллерии.

Под конец заседания Макаров сообщил, что наутро он намеревается вывести всю эскадру в морей попробовать поискать отдельные небольшие отряды японцев.

– Нынешняя война прежде всего война за обладание морем. В настоящее время мы значительно слабее японцев, и, чтобы выровнять наши силы, необходимо нападать на их отдельные корабли или маленькие отряды. В заключение не могу не выразить горячей надежды, что наши отношения с крепостью наладятся в ближайшее время, – закончил адмирал свою речь.

После заседания Макаров пригласил всех ужинать на корабль. Стессель и Никитин демонстративно отказались и уехали, а Белый и Кондратенко приняли приглашение.

В дружеской беседе они очень быстро договорились по всем пунктам и решили на будущее время действовать сообща, минуя по возможности штаб крепости.

– С момента своего визита к Стесселю я чувствую себя крайне расстроенным враждебным отношением ко мне крепостного начальства, – говорил Макаров. – Поскольку мы заняли Артур только для того, чтобы иметь стоянку для флота, вполне естественно, что и крепость создана для его защиты. Тем приятнее мне было так легко и просто договориться с вами, господа.

– Я вполне разделяю вашу точку зрения, Степан Осипович, – ответил Белый, – и прошу завтра же прислать матросов-сигнальщиков хотя бы на наши важнейшие батареи – Золотую гору и Электрический Утес.

– В свою очередь, я прошу вас также помочь мне на Ляотешане, – попросил Макаров.

– Я повидаю начальника инженеров крепости полковника Григоренко, – сказал Кондратенко, – и в ближайшие же дни вместе с ним и Василием Федоровичем выберу там места для установки батарей; наметим попутно и направление новых дорог.

– Я надеюсь, господа, что вы позволите мне отныне считать вас своими союзниками в деле обороны Порт-Артура, – закончил адмирал.

Макаров проводил генералов до самого трапа и приказал Дукельскому сопровождать их до пристани. Когда шлюпка отошла, Макаров стал прохаживаться по палубе. Он понял, что сегодня он нашел себе точку опоры в Артуре.

Утром Звонарев был вызван в Управление артиллерии. Вместе с ним на линейку села и Шурка Назаренко, отправлявшаяся на курсы сестер. День выдался ясный, солнечный, слегка ветреный. Море расстилалось перед глазами до самого горизонта. Ни одного корабля, ни одного дымка не было видно.

– Хорошо сегодня, – заметил Звонарев.

– Должно, японцы в обед явятся. Они всегда, как только ясно, обязательно приходят к Артуру.

– Вы уже привыкли к обстрелу, Шура?

– Привыкла, только когда близко снаряды рвутся, то страшно бывает. Тогда я в погреб ховаюсь, и там мне совсем не страшно.

– Будете сестрой, придется вам и на позициях бывать, – там страшнее будет, чем у нас.

– Папаня намедни сказывал, что по Утесу бьют самые что ни на есть большие пушки у японцев. Хотят они его вконец разбить, чтобы он им на море не мешал. Хоть бы эта война поскорей кончилась да опять помирному жить!

– Замуж торопитесь?

– Об этом я и не думаю. Учиться хочу.

– Зато Пахомов, верно, ждет не дождется, когда вам шестнадцать лет исполнится.

– Пусть ждет, все равно я за него не пойду, – угрюмо проговорила девушка. – Противен он мне.

Разговаривая, они незаметно доехали до Управления артиллерии. Шурка Назаренко пошла к Варе, а Звонарев к генералу. Белый встретил его очень радушно.

– Я хочу поручить вам одно важное дело-установку орудий на Ляотешане. Работа спешная и в двухнедельный срок должна быть окончена, – сообщил генерал.

– Боюсь, что я не справлюсь с этой работой. Я ведь еще очень мало понимаю в артиллерийском деле.

– Зайдите сейчас к Гобято, я ему уже говорил об этом.

Звонарев откланялся и пошел в мастерские. Он не застал Гобято там, зато встретил в механическом цехе очень утомленного Братовского.

– Сильно устаете? – спросил его Звонарев.

– Не столько от работы, сколько от стояния под ранцем да от внеочередных нарядов. Нельзя ли мне к вам, ваше благородие, на Электрический Утес? – попросил Братовский.

– Сегодня же об этом переговорю с капитаном. Только вам делать у нас сейчас нечего. Работы по переделке закончились, сам я назначен на установку орудий на Ляотешане, на Электрическом, верно, не буду вовсе бывать.

Звонарев вернулся в Управление, где наконец застал Гобято.

– С Ляотешанем ерунда какая-то получается. Мы отдаем морякам свои пушки, они их с помощью пехоты устанавливают, а обслуживать батареи будем мы, а не моряки. Пока все это не разъяснится, к этой работе приступать нечего. Вас же попрошу сейчас побывать на Двадцать второй батарее у Вамензона. Посмотрите, в каком состоянии у них орудия и лафеты, можно ли им увеличить заряд для получения большей дальности. Что же касается углов возвышения, так они и сейчас стреляют при предельном возвышении. Лошадь вам сейчас подадут, я уже об этом распорядился.

Двадцать вторая батарея шестидюймовых береговых пушек Канэ[92] была расположена на самом левом фланге берегового фронта, на стыке с сухопутной линией обороны. Благодаря этому она была приспособлена почти к круговому обстрелу и в сторону моря и в сторону суши. Дорога туда шла в объезд Золотой горы с севера, где ее отроги значительно понижались. По пути они миновали так называемые дачные места, куда переезжали в летнее время семьи офицеров порт-артурского гарнизона. Здесь берег спускался к морю более полого, растительность была сравнительно богаче и, наконец, имелось несколько небольших пляжиков для купанья. Сейчас все дачи были заколочены, заборы у палисадников поломаны, и только собаки уныло бродили между строениями. Дальше до батареи шло шоссе, по которому пришлось ехать около часа.