– Конечно, надо хорошенько все обдумать. Но риск не так уж велик, если удастся скрыть операцию от японцев, зато успех может быть огромным и при этом без потерь для нашего флота, – уговаривал Белый.

– Зачем думать об англичанах и американцах? Подорвутся на минах, туда им и дорога. Все равно они с нами уже сейчас воюют японскими руками, снабжая Японию оружием, боеприпасами, деньгами, продовольствием, – чем только могут! В японской армии и во флоте имеются английские и американские инструкторы. Почему нам не топить ихние пароходы, раз все они возят военную контрабанду? Ваше превосходительство, не смущаясь топите все английские и американские корабли. Русский народ вам только спасибо скажет, – горячо убеждал адмирала Тахателов.

– Нельзя без разбора топапь сюда! Надо сначала их осмотреть, установив наличие военной контрабанды и только тогда пускать его ко дну, а команду во всех случаях полагается спасать. Нельзя так просто решать сложные вопросы! – спорил Витгефт.

– Можно поставить мины на границе береговой полосы, в шести милях от берега, а течением их может отнести и дальше в море. Так ведь, ваше превосходительство? – не сдавался Тахателов.

– Многое можно, но это будет нечестно с нашей стороны!

– Это с японцами-то говорить о честности, после того как они без объявления войны напали на нас? – весь кипел от негодования полковник.

– Надо крепко подумать, прежде чем принимать такое решение, – продолжал колебаться Витгефт.

– Очень стоит подумать, ваше превосходительство. И я уверен, что вы согласитесь с нами, – прощаясь, говорил Белый.

Едва гости ушли, адмирал приказал вызвать к себе Иванова и снова выслушал все его соображения по постановке мин в открытом море.

– Очевидно, придется собрать для обсуждения всей операции флагманов и командиров первого ранга, – решил Витгефт.

Видя, что дело снова откладывается в долгий ящик, Иванов решил идти напролом.

– Я, ваше превосходительство, за пределы территориальных вод не выйду! Мины установлю на самой границе. Дайте только мне три, четыре миноносца для прикрытия. В туманную погоду их будет трудно заметить.

Витгефт продолжал сомневаться. Видя это, Иванов обещался своим честным словом не выходить за пределы территориальных вод, а в душе тут же решил действовать на свой страх и риск и больше к Витгефту не обращаться.

«Поставлю мины там, где нужно, а потом меня пусть хоть в матросы разжалуют», – думал Иванов, возвращаясь к себе.

Он договорился с командирами миноносцев о готовности выйти в море при первом тумане, затем принял на борт полный боевой комплект мин и приготовил транспорт к немедленному выходу в море.

Борейко и Звонарев ежедневно посещали моряков и о положении дел докладывали Белому. Генерал, в свою очередь, по телефону справлялся о «драгоценном» здоровье Витгефта. Адмирал прекрасно понимал, что интересовало Белого, но неизменно отвечал, что все находится «в руцех божьих» и если Никола-угодник поможет, то мины будут поставлены, но обязательно в пределах прибрежной полосы крепости.

Наконец наступило утро второго мая. Погода была тихая, безветренная, с ночи на море лежал туман. К утру он хотя и поредел, но все же был достаточно густ, чтобы скрыть выход в море «Амура» и миноносцев. Перед уходом Витгефт еще раз напомнил Иванову, что постановка мин должна происходить обязательно в прибрежной полосе. Капитан подтвердил свое твердое намерение точно придерживаться мудрых указаний своего начальника. И тем не менее Витгефт был неспокоен. Едва «Амур» и миноносцы вышли в море, как адмирал сообразил, что в таком тумане трудно точно ориентироваться в море, не видя берегов.

– Поставят мины там, где не надо, и не взыщешь, – не по чем ориентироваться, – забеспокоился адмирал и приказал одному из миноносцев догнать ушедшие в море корабли и вернуть их в порт. Насилу удалось его отговорить от этого.

Между тем «Амур» и сопровождающие его миноносцы благополучно дошли до района, где следовало ставить мины. У Иванова не было ни малейших колебаний, когда он вышел за пределы береговых вод и вступил в нейтральное море. Плохая видимость из-за тумана и невозможность точно определиться были прекрасным оправданием для такого нарушения. Туман, приподнявшись над морем, дал возможность точно установить мины в районе обычного движения японской эскадры. Они устанавливались одна за другой в одну линию. Всего было спущено пятьдесят мин, которые растянулись на протяжении одного километра, перпендикулярно пути движения японских кораблей.

Пока транспорт был занят установкой мин, дозорные миноносцы следили за морем. Японцы не показывались, горизонт был чист, не было видно ни одного дымка. Когда установка мин была закончена, Иванов полным ходом двинулся в Артур, миноносцы последовали за ним.

Велика была радость Витгефта при виде возвращающихся судов. Адмирал тут же объявил благодарность всем кораблям и разрешил отпустить команды на берег.

Начальник штаба Витгефта контр-адмирал Матусевич пытался было возражать, напомнив, что в случае успеха следует подумать об организации преследования подорвавшихся на минах кораблей противника.

– То, что наши корабли благополучно вернулись с моря, уже, по-моему, является успехом. О преследовании врага нам думать не приходится ввиду нашей слабости, – даже руками замахал на него Витгефт.

Второго мая день был воскресный, и, несмотря на военное время, работ в этот день не производилось. Многие знали о выходе «Амура» для постановки мин, и теперь тысячи людей с нетерпением ждали появления японской эскадры. Обращенные к морю склоны Золотой горы. Тигрового Хвоста, Перепелиной горы были усеяны людьми, которые кто в бинокль, кто в подзорную трубу, а кто и простым глазом следили за всем, что происходило в море.

Уже перевалило за полдень, туман окончательно рассеялся, видимость стала прекрасной, и тут на горизонте появилась идущая в кильватерной колонне эскадра адмирала Того. Один за другим шли шесть японских броненосцев во главе с флагманским кораблем «Микаса». За ним следовали три броненосных крейсера.

Жуковский с Борейко и Звонаревым с бруствера батареи следили за неприятельской эскадрой. Вдруг под одним из броненосцев раздался взрыв, и он сильно накренился набок.

– Ура! Ура! Налетел на мину, что наши поставили! – обрадовался Борейко.

Японские корабли бросились на помощь пострадавшему, и тут еще один из броненосцев взорвался, окутался паром и исчез под водой.

– Совсем как «Петропавловск»! – проговорил Звонарев.

Японские корабли сгруппировались около места катастрофы.

– К орудиям! – скомандовал Борейко. – Надо их обстрелять, пока они стоят в куче.

Но дистанция до японцев оказалась около пятнадцати верст, и с Утеса обстрелять ее было нельзя. Борейко ринулся к телефону и позвонил на сигнальную станцию. Вызвав дежурного, он сообщил о том, что происходит.

– Мы это сами прекрасно видим!

– Так почему вы не открываете огня с броненосцев?

– Адмирал считает это излишним: японцы могут ответить на нашу стрельбу бомбардировкой Артура!

– Ваш адмирал трус и изменник! – заорала телефонную трубку поручик.

Дежурный офицер на сигнальной станции поспешил разъединиться.

Борейко позвонил к Белому и попросил помочь ему говорить Витгефта.

– Это не Макаров, с ним не сговоришься! Попробую позвонить сейчас Стесселю, – может, он сумеет воздействовать на моряков, – ответил Белый.

Но командующий эскадрой адмирал Витгефт уперся и не стал даже слушать Стесселя.

Взбешенный генерал вместе с Никитиным прискакал на Золотую гору и обрушился на прибывшего туда Витгефта.

– Если вы, ваше превосходительство, немедленно не откроете огонь по японцам, я прикажу береговым батареям обстрелять вашу эскадру, – кричал Стессель на адмирала.

– У нас у самих есть пушки, – огрызнулся Витгефт.

– Которые вы боитесь разрядить по японцам.

– Просто не считаю нужным делать это!

Никитин и Белый бросились успокаивать Стесселя, а Григорович доказывал Витгефту необходимость выступления против японцев.