Катрин подошла ближе, и её взгляд тут же упал на новую фигуру. Раньше она была размытым силуэтом, безликой тенью. Теперь же из краски проступало лицо. Её сердце замерло, когда она увидела это. Лицо Эмиля. Оно было таким же искажённым, как в последние мгновения его жизни, а глаза, казалось, продолжали смотреть прямо на неё, обвиняя, вопрошая.

Она сжала руки в кулаки, чувствуя, как по телу пробежала волна ужаса.

– Ты и его забрала, – прошептала она, обращаясь к картине. Её голос дрожал, но в нём звучал гнев. – Сколько ещё ты заберёшь?

Но картина, конечно, не отвечала. Её тени продолжали мерцать, а лицо Эмиля на холсте оставалось неподвижным, застывшим в вечной муке.

В это время Дюрок и Пьер находились в комнате Эмиля. Инспектор, казалось, уже принял решение. Он обернулся к Пьеру, его взгляд был сосредоточен и холоден.

– Мы должны перенести его, – коротко сказал он.

Пьер, который всё это время стоял у двери, молча кивнул. Его лицо оставалось напряжённым, а взгляд был направлен в пол. Он понимал, что это необходимо, но каждая часть его существа сопротивлялась этому.

Они вдвоём подошли к кровати. Тело Эмиля казалось пугающе лёгким, словно с него уже сняли всё, что делало его живым. Дюрок схватил его за плечи, а Пьер подхватил за ноги. Их движения были чёткими и размеренными, но в них чувствовалась скрытая тяжесть.

Коридоры отеля встретили их всё той же холодной тишиной. Только гулкие шаги нарушали её, добавляя этому процессу ещё больше мрачности. Пьер шёл чуть позади, его руки сжимали безжизненное тело Эмиля, но в глазах читалась боль.

Морозильная камера, скрытая в глубине кухни, встретила их ледяным воздухом. Когда дверь открылась, внутри стало ещё холоднее. Полки, уже занятые телами других жертв, тянулись мрачным напоминанием о том, сколько жизней уже забрала картина.

– Его место… здесь, – сказал Дюрок, указав на свободную полку.

Пьер молча кивнул, но его руки дрожали, когда он поднимал тело, чтобы положить его на холодный металлический лист. Когда всё было закончено, он отошёл назад, прижавшись к стене.

– Ещё одно, – глухо произнёс он. Его голос звучал так, будто он говорил не только с Дюроком, но и сам с собой. – Мы всё ближе к её завершению.

Инспектор закрыл дверь камеры. Глухой звук замка эхом разнёсся по пустому коридору. Он посмотрел на Пьера, но ничего не сказал. Оба понимали, что с каждой минутой они становились всё ближе к точке невозврата.

Катрин лежала на своей кровати, прикрывшись тонким одеялом. Тусклый свет настольной лампы разливался по комнате, окрашивая стены в мягкий золотистый оттенок. Она смотрела в потолок, её взгляд был отрешённым, но в нём читалась тревога. Ренар лежал рядом, его рука едва касалась её плеча, будто стараясь подарить ей хоть немного тепла.

Тишина комнаты казалась слишком громкой, наполненной гнетущими мыслями, которые никто из них не решался произнести вслух. Катрин медленно повернула голову, чтобы посмотреть на Ренара. В его лице читалась усталость, но он старался не показывать этого: его взгляд оставался мягким, сосредоточенным на ней.

– Ты не спишь? – тепло спросил он.

Катрин слегка покачала головой.

– Как я могу спать? – выдохнула она. Её голос был полон скрытого напряжения, которое она уже не могла сдерживать. – Всё это… Всё, что происходит. Я чувствую, что я… следующая.

Ренар нахмурился, его рука осторожно сжала её плечо. Он хотел что-то сказать, но замолчал, ожидая, что она продолжит.

– Каждый раз, когда кто-то умирает, – продолжила Катрин, её голос дрожал. – Это становится всё ближе. И теперь… я чувствую, как что-то тянется ко мне.

Ренар приподнялся на локте, его взгляд стал серьёзным. Он искал в её глазах ответы, но находил только страх.

– Это только твоё чувство, Катрин, – тихо произнёс он. – Мы ещё живы. Пока мы здесь, мы можем бороться.

– Бороться? – с горечью переспросила она. Её глаза блестели от едва сдерживаемых слёз. – Как мы можем бороться с ЭТИМ? Это место убивает нас. Картина забирает каждого. Ты видел её. Она живая, она… ждёт.

Ренар ничего не ответил. Он знал, что её слова были правдой. Каждая смерть приносила картине новую силу, а они оставались лишь жертвами, запертыми в ловушке.

Катрин села, обхватив колени руками. Её плечи слегка подрагивали, но она пыталась сохранять самообладание.

– Если это случится с тобой… – начала она, и тут её голос стал тише. Она замолчала, не в силах закончить.

Ренар сел рядом мягко опустив руки на её плечи. Он посмотрел на неё, и в его взгляде была смесь сочувствия и решимости.

– Этого не случится, – сказал он твёрдо. – Я здесь. Я не оставлю тебя.

Катрин покачала головой, её глаза наполнились слезами.

– Я не смогу пережить это, – прошептала она. – Если ты уйдёшь, я… Я больше не выдержу.

Она подняла глаза на него, и её взгляд был полон эмоций, которые она больше не могла скрывать.

– Я люблю тебя, Александр, – произнесла она едва слышно, но каждое слово звучало искренне. – Я не могу потерять тебя. Не сейчас. Не здесь.

Ренар замер на мгновение. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но вместо этого просто обнял её, притягивая к себе. Его руки были сильными, но в их движениях ощущалась забота.

– Ты не потеряешь меня, – сказал он тихо, его голос дрогнул. – Что бы ни случилось, мы справимся. Вместе.

Катрин крепко сжала его руку, словно в этом прикосновении был её последний оплот надежды. Она закрыла глаза, и слёзы тихо скользнули по её щекам. Ренар наклонился ближе, его голос был мягким, но в нём звучала непоколебимая решимость:

– Мы найдём способ. Я обещаю.

Тишина снова заполнила комнату, но на этот раз она была наполнена не только страхом, но и хрупкой надеждой, которую они вдвоем пытались сохранить, несмотря на всё происходящее.

Катрин больше не могла сдерживать себя. Слёзы, которые она так упорно удерживала, начали скатываться по её щекам. Они падали на одеяло, оставляя тёмные пятна, но она не обращала на это внимания. Её плечи сотрясались от приглушённых рыданий, которые она пыталась заглушить, сжав губы. Казалось, её страх и боль, накапливавшиеся всё это время, наконец вырвались наружу.

– Я больше не могу, Александр, – произнесла она, её голос дрожал, но не потерял своей искренности. – Всё это… оно убивает меня изнутри.

Ренар мягко обнял её, его руки обвились вокруг её плеч, притягивая ближе. Он не сказал ничего, понимая, что сейчас слова будут лишними. Вместо этого он позволил ей выплеснуть всё, что она так долго пыталась скрыть. Её слёзы, как вода, омывали её боль, делая её слова всё более отчётливыми.

– Я думала, что могу справиться, – продолжила она, её голос становился тише, но рыдания не прекращались. – Что смогу быть сильной. Но всё это… этот отель, картина… Они ломают меня.

Ренар провёл рукой по её волосам, его движения были медленными и мягкими, словно он боялся причинить ей боль даже случайным прикосновением.

– Ты сильнее, чем ты думаешь, – уверенно произнес он. – Ты держишься, несмотря на всё, что произошло. Ты борешься, Катрин. Это и есть сила.

– Но какой в этом смысл? – резко выдохнула она, её глаза наполнились новой волной слёз. – Всё, что я вижу, – это смерть. Каждый день, каждую ночь… Мы умираем по одному, а картина только смеётся нам в лицо.

Её слова эхом отдавались в комнате, заполняя её тишину звуками боли. Ренар глубоко вдохнул, крепче обняв её.

– Пока мы живы, у нас есть шанс, – твёрдо сказал он. – И мы должны использовать его.

Катрин подняла голову. Её лицо было мокрым от слёз, а глаза выражали одновременно гнев и отчаяние. Она смотрела на него, пытаясь найти в его словах точку опоры.

– Ты действительно веришь в это? – прошептала она, её голос был почти беззвучным. – После всего, что произошло?