– Месье, это Анри, – добавил он, но его голос уже не был таким уверенным.

Тишина осталась их единственным ответом. Анри нахмурился, его взгляд на мгновение задержался на замке, затем он осторожно взялся за ручку. Дверь поддалась без сопротивления.

Комната встретила их неподвижным холодным воздухом. Занавески были плотно задвинуты, оставляя только слабый луч света от настольной лампы, который освещал небольшой участок. Воздух был тяжёлым, застоявшимся, как будто его никто не касался уже несколько дней.

Анри вошёл первым. Его движения были медленными, но решительными. Он оглянулся, стараясь понять, что не так, но чувство необъяснимого страха сжимало его грудь.

– Здесь… что-то не то, – негромко пробормотал он.

Горничная и официант вошли следом. Едва переступив порог, они замерли: их взгляды мгновенно упали на кровать. Горничная вскрикнула, прикрывая рот рукой.

Пьер лежал на спине. Его сухое и тусклое тело напоминало древнюю мумию. Кожа, обтянувшая кости, потрескалась, как пересохший пергамент. Его лицо замерло в гримасе ужаса, остекленевшие и мутные глаза устремились в потолок, а рот широко раскрылся, как будто он пытался вдохнуть последний раз.

– Господи… – прошептал официант, отступая на шаг. Его голос дрожал, как и руки, которые он нервно сжал в кулаки.

Анри сделал шаг вперёд, но замер. Его взгляд остановился на зеркале, стоявшем в углу комнаты. Оно выглядело совершенно обычным, но на его поверхности виднелись слабые отпечатки ладоней, словно кто-то изнутри пытался прорваться наружу.

– Это… – начал Анри, но его голос оборвался, и он покачал головой, не находя слов.

Горничная, закрыв лицо руками, сделала шаг назад, но взгляд её всё ещё был прикован к телу.

– Он… высох, – произнесла она тихо, её голос звучал сдавленно. – Это невозможно.

Анри, стоящий у кровати, медленно повернулся к остальным. Его лицо стало мрачным, глаза полны тревоги.

– Мы должны сообщить об этом инспектору, – сказал он, его голос был резким, но в нём звучало больше подавленной паники, чем уверенности.

Анри быстро вышел из комнаты. Он старался выглядеть собранным, но тревога, поселившаяся в его глазах, говорила громче слов. Направляясь в гостиную, он уже знал, что придётся сказать, но в глубине души надеялся, что всё это окажется лишь наваждением.

В гостиной, погружённой в напряжённое молчание, сидели Поль Дюрок, Ренар и Катрин. Их тела, замершие в ожидании, выдавали подавленность. Анри вошёл, его движение нарушило хрупкую тишину, как треск ветки в лесу.

– Инспектор, – начал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно, но он выдал его напряжение. – Это Пьер…

Дюрок поднял голову, его взгляд сразу стал жёстким. Он встал первым, его движения были резкими, как у человека, привыкшего быстро принимать решения.

– Что с ним? – спросил он, не отводя глаз от Анри.

– Он… – Анри на мгновение замолчал, его голос дрогнул. – Вам нужно увидеть это.

Катрин и Ренар обменялись тревожными взглядами. Лицо Катрин побледнело, её ладони непроизвольно сжались.

– Он мёртв, не так ли? – спросила она, её голос звучал тихо, но в нём не было сомнений.

Анри кивнул, его взгляд был направлен в пол. Поль не стал задавать больше вопросов. Он быстро направился к выходу, кивком приглашая остальных следовать за ним. Катрин и Ренар встали, их шаги звучали тихо, но гулкий звук в коридоре усиливал ощущение тревоги.

Когда они проходили через вестибюль, взгляд Катрин случайно упал на картину маркиза де Сада. Она остановилась, словно её приковали к месту. Её глаза расширились, а лицо стало ещё бледнее.

– Нет… – выдохнула она, но звук был едва слышен.

На картине произошли изменения. Ещё одна из безликих фигур обрела лицо. Это был Пьер. Его черты были изображены с пугающей точностью: пересохшая кожа, глаза, застывшие в остекленевшем взгляде, рот слегка приоткрыт, словно он хотел что-то сказать.

Ренар заметил её замешательство и остановился рядом. Его взгляд последовал за её глазами, и он тоже увидел изменения. Его лицо стало напряжённым, а брови нахмурились.

– Она продолжает брать нас, – тихо произнёс он, его голос был полон скрытой тревоги. – Каждый раз приближая свой финал.

Катрин закрыла глаза на мгновение, пытаясь справиться с нарастающим страхом. Когда она снова посмотрела на картину, её голос прозвучал глухо:

– Теперь он часть её. А мы… мы следующие.

Дюрок, заметив их заминку, обернулся. Его лицо выражало нетерпение.

– Мы не можем терять время, – сказал он резко. – Продолжайте.

Катрин оторвала взгляд от картины и двинулась дальше, её шаги стали быстрее, как будто она пыталась убежать от увиденного. Ренар последовал за ней, бросив последний взгляд на картину, где лицо Пьера теперь навсегда осталось частью зловещего холста.

Дверь апартаментов Пьера была приоткрыта. Анри остановился, жестом показывая, что они могут войти. Дюрок первым переступил порог. Едва он вошёл, его лицо сразу стало мрачным, черты напряглись, словно отел проявил себя в очередной раз.

На кровати лежало тело Пьера. Это был не человек, а высохшая оболочка, напоминающая древнюю мумию. Его тусклая кожа плотно обтягивала кости. Лицо застыло в выражении ужаса, губы потрескались, а глаза, мёртвые и мутные, смотрели в потолок. Всё его тело выглядело так, будто из него за считанные секунды вытянули всю влагу и жизнь.

Катрин подошла ближе, её руки дрожали, но она не отвела взгляда. Сцена была одновременно жуткой и завораживающей.

– Как… – выдохнула она, её голос был наполнен смесью страха и непонимания.

Анри молчал, его взгляд был прикован к зеркалу в углу комнаты. Оно выглядело обычным, но на его поверхности виднелись бледные отпечатки ладоней, будто кто-то пытался выбраться наружу.

– Это невозможно, – наконец сказал Ренар, его голос был низким, но твёрдым. – Такое не происходит просто так.

Поль подошёл ближе к телу, внимательно осматривая его. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась сосредоточенность.

– Это не человеческая смерть, – произнёс он холодно. – ЧТО-ТО взяло его.

Катрин повернулась к зеркалу, её взгляд застыл на отпечатках. Её дыхание участилось, и она отступила назад.

– Это было ОНО, – прошептала она. – Оно пришло за ним.

– Мы не можем оставить его здесь, – наконец произнёс Дюрок, его голос звучал твёрдо, но сдержанно. Он смотрел на высохшее тело Пьера, и его взгляд был полон скрытого напряжения. Каждый из них понимал, что этот момент – не просто часть их обречённости, но ещё один шаг к завершению того, что невозможно остановить.

Ренар молча кивнул. Он не пытался ничего сказать, его лицо оставалось напряжённым, а взгляд устремился на мёртвое тело. Высохшая кожа Пьера, обтянувшая череп, выглядела хрупкой, а глаза, застывшие в остекленевшем взгляде, словно продолжали видеть то, что разрушило его изнутри.

Они медленно подняли тело. Оно казалось неестественно лёгким, как будто с него уже сняли всё, что делало его живым. Кожа, потрескавшаяся и сухая, едва держалась на костях. Даже в своей неподвижности тело излучало ощущение чего-то неправильного, зловещего.

Шаги по коридору звучали, словно отель внимательно слушал их. Свет ламп над головой был тусклым, а их отражения на полу напоминали бледные тени. Каждый поворот коридора казался бесконечно длинным, и ни один из них не произнёс ни слова.

Ренар невольно посмотрел на тело Пьера, и его охватило странное чувство вины. Он знал, что они ничего не могли сделать, но это осознание только усиливало тяжесть происходящего.

– Это место убивает нас по одному, – сказал он, нарушив молчание. Его голос был тихим, но в нём звучала горечь.

– Мы все это знаем, – коротко ответил Дюрок, не отводя взгляда от коридора.

Когда они дошли до двери морозильной камеры, Ренар замер на мгновение. Металлическая поверхность блестела тусклым светом ламп, покрытая тонким слоем инея. Холод, исходящий от двери, словно проникал глубже, чем просто в тело – он обжигал душу.