Использование мужчин на тяжелых полевых работах и в рудниках заставляло амазонок много воевать и брать пленных. Но имея дело с елдорайщиками, у которых только одно на уме, гражданки амазонской республики должны были подумать о том, что им делать с ненадежной природой и животными началами своих рабов. И решение было найдено самое простое и надежное: освобождать от этих начал все мужское население страны, включая и рабов и собственных сыновей.

Граждане Амазонии из этих последних, лишенных мужества, могли принимать участие во всякой деятельности, кроме военной службы. Здесь евнухи ни на что не годились, даже на то, чтобы обеспечить тыловую службу и продовольственно-фуражное снабжение.

Почти поголовно мужчины амазонской страны, и рабы и вольногражданские, были пьяницами, и им нельзя было доверять материальные ценности — они. могли все пропить. Пробовали время от времени вводить в стране сухой закон, но получалось еще хуже. Вместо благородного вина, производимого из тучных гроздьев, созревающих на местных вертоградах, кастраты Амазонии начинали варить тайком самогон из испорченного зерна и брагу из виноградных выжимок.

Рабам из военнопленных, которых пригоняли амазонки после своих походов, была уготована одна участь: их вначале держали в общественных или частных гаремах, затем, повыжав из них все соки, одалисков холостили и отправляли на сельскохозяйственные работы или в рудники, также на заводы, где они плавили медь и бронзу, изготавливали оружие и строили боевые колесницы.

С этого момента вся дальнейшая жизнь бывшего елдорайщика становилась совершенно…. работать, и от подобной жизни рабы приходили в такой душевный упадок, что выглядели менее веселыми и привлекательными, чем даже домашняя скотина. Постепенно они забывали всё о елдорайиых забавах и о личной свободе.

Правда, некоторые из них от безысходности принимались работать на полях и в кузницах страны с огромнейшим усердием, за что получали от хозяев похвалу и разные привилегии. Основными из них были: пиша, жилье и железный ошейник вместо бронзового.

Передовые работники вместо двухразового питания в день получали трехразовое, жить их переводили из общей казармы, где по ночам валялось до сотни тел, в бараки-общежития, где в одной комнате обитали всего четыре-пять евнухов. Ну а те из них, которые достигали высших хозяйских милостей, получали на шею вместо бронзового ошейника железный, а в руки — кнут надсмотрщика.

Ничего не знающие о своей будущей участи, пленные кентавры испуганно проследовали под конвоем амазонских юниц в разные концы богатой деревни, дома которой отстояли друг от друга на большом расстоянии. Стреноженные лошади паслись на пустырях, подняв головы, удивленно смотрели они на прогоняемых мимо по дороге чудищ, грязных, голодных, усталых.

Амазонские боевые собаки-энкеведы, обученные рвать на куски человека, зверея на привязи в крепких загородках, рвались с шестов, к коим они были прикреплены за ошейники (как к цепям), и самым бешеным образом оглушительно лаяли. Никогда не видевшие а не слышавшие собак, кентавры начади дрожать и ронять жидкое раккапи, и это несмотря на совершенно пустой желудок.

Но наконец пленники попали каждый туда, где их накормили. Давали им пищу, какую обычно ели рабы в Амазонии, — грубой выпечки хлеб и похлебку из корнеплода, напоминавшею но вкусу лачачу. Уже много дней ничего не евшие, почти умирающие от голода кентавры накинулись на еду с таким остервенением, что сразу же были биты надсмотрщиками.

Но несмотря на самые жестокие удары бичом, кентавры рвали руками черный хлеб и запихивали в рот огромными кусками; не имея терпения как следует прожевать его, они давились, и некоторые из пленных, недешево доставшихся хозяевам, так и умерли, широко разинув рот, с непроходящим хлебным комом в глотке.

За что двуногие рабы-надсмотрщики, на попечение которых были отданы кентавры, понесли суровое наказание: кто-то был переведен на полевые работы, кому-то пришлось немедленно перебираться в общие свальные бараки. Но самым страшным и немыслимо тяжелым наказанием было лишение железных ошейников — этих совсем узеньких и таких красивых и прочных ободков из стальной проволоки! Раб, наказанный столь суровым образом, обычно не выносил позора и кончал с собою, подвешиваясь за бронзовый ошейник, которым оковывали его хозяева взамен железного в наказание.

Оставшиеся в живых кентавры были вымыты теплой водою, к вечеру умащены благовониями и перевязаны у основания хвоста пестрыми лентами. Их увели в те охраняемые теплые покои, где хозяйки содержали свой мужской гарем. Выбракован был и отправлен в рабочий барак лишь битюг Гухемгухгм, который не понравился хозяйке из-за чрезмерной громоздкости конских членов и звериной волосатости его человеческого тела. И на следующий же день Гухемгухем, связанный по рукам и ногам, был повален на землю и выхолощен рабом-оско-нителем, проворным мастером своего дела.

Обычный путь, проходимый каждым рабом-военнопленным в Амазонии, был уделом и для пленника-кентавра. Грубые в любви солдатихи, побаловавшись с ними какое-то время и не найдя в том ничего особенного, перепродавали кентавров другим амазонкам или, при отсутствии желающих заиметь в гареме полуконя-получеловека, кастрировали их и отправляли в рабочие команды. Там они исполняли в основном тягловую работу, как обыкновенные лошади, потому что копаться в грядках им было несподручно из-за своего конского телосложения, а в ремеслах, кроме грубого бронзового ковачества и плетения корзин, они бь: ли неискусны.

Люди-рабы все это делали гораздо лучше, и их в Амазонии, постоянно воевавшей с соседними странами, было предостаточно. И возили кентавры, превращенные в меринов, небольшие тележки, на которых доставляли бадьи и корыта с пишею для рабов, трудившихся на дальних полях.

А некоторым из кентавров, наиболее смышленым и крепим, повезло стать чем-то вроде лошади-кучера и возить хозяек в легких домашних ктегнипяу

Не умея разговаривать на тех языках, которыми пользовались остальные рабы при общении друг с другом, кентавры Постепенно разучивались говорить и на своем родном.

И если случалось, что где-нибудь возле забора на привязи, ожидая хозяек, гостивших у своей подруги, бывшие кентавроны из одного кентавриона встречались ненароком, то они и не смотрели теперь друг на друга, оба равнодушно погруженные в дремоту. Так и не произнеся ни слова, не поздоровавшись, не попрощавшись, они увозили — в разные стороны своих захмелевших в гостях хозяек.

Их отличие от лошадей заключалось, кроме внешнего, еще и в том, что кентаврам не надо было вставлять удила в зубы и навязывать вожжи — кентавры возили хозяек по команде и, если знали дорогу, могли сообразить сами, куда ехать, и доставить домой совершенно пьянющую госпожу. ‹

Итак, почти все пленные кентавры кончили дни на грузовом и легковом извозе, прожив в неволе не очень долго. Серемет лагай они не получили, но и особенно страшной их рабскую смерть нельзя было назвать.

Только один из них, ослепленный для гарема, завершил свою жизнь неслыханной смертью. Каво-лодьловор, белоснежный кентаврон, бывший когда-то вороным по своей конской масти, настолько полюбился хозяйке, широколицей силачке Рукюме-воительнице, что она сделала его своим постоянным одалиском.

Со временем чувства суровой на вид, но нежной в душе солдатихи стали такими сильными, что она постепенно забросила весь свой гарем и сосредоточилась исключительно на одном своем четвероногом любимце. Даже уходя в военные походы, она не хотела с ним расставаться и водила его за собою в обозе, поручив ухаживать за ним одному кастрированному, рабу-лапифу.

Дело дошло до того, что Рукюма решила сделать его своим супругом и подала в Высший Совет Всадниц прошение об этом. В Амазонии супружество в редких случаях разрешалось, и на то было необходимо решение ВСВ, но Нужем амазонской гражданки мог стать только свободный гражданин Амазонии. Однако по закону этой страны каждый рожденный мальчик кастрировался еще в младенческом возрасте, поэтому мужчины не вырастали там и выходить замуж амазонкам было вроде бы не за кого,