Куда он попадет, было ему неизвестно, но очень любопытно, и знал кентавр лишь то, что будет ему не хуже, а несравнимо лучше. Легчайшая и непроницаемая завеса мира скрывала за собою радость жизни, похожей на Божественное существование, И этот дивный полог отвесно стоял в воздухе, подобный земной многоцветной радуге, которая становится видимой лишь в минуты влажного просветления солнца после чистого дождя.

Окруженные изгибающимся про» странством иного бытия, кентавры и люди, амазонки и лошади и все прочие твари земные, балующиеся елдораем, не могли так просто попасть за волшебную завесу мира, — ибо там не жаловали этого дела. Даже тем, кому жестоко навязали безгрешность, опустошив с помощью бритвы сосуды греха, не дозволено было приблизиться к благоуханному внеземному пологу без помощи волшебного снадобья.

И одно только изобретение рабами напитка из виноградной браги и грибов химуингму. пойла настолько мерзкого, что оно вмиг очищало существо, употре бившее эту отраву, от всех былых грехов, — лишь добрый глоток «щербета лакай» дозволял нечистому грешнику приблизиться к полувоздушным драпировкам завесы мира.

Невидимые доброжелатели, находившиеся где-то совсем близко, громоподобно хохотали. Им нравилось, что бывает на свете такая смехота: обездоленные рабы, измученные гнусным трудом из-под палки, с отрезанными большими пальцами рук, словно бы для того отрезанными, чтобы рабы не могли показать кукиш сиоим господач, ежедневно избиваемые суровыми амазонками, бесправные да еще и выскобленные в том месте, где раньше у них мотались жизнера-г достные висюльки. — сии чудаки ко всему еше пили эту мрачную гадость, дергаясь и глубоко вздрагивая чревом от неимоверного отвращения… И, удово-ленные столь забавным зрелищем, незримые режиссеры позволяли пьяным рабам и кентавру порхать, словно пушинкам, среди кулис вселенского театра, возле обшитого золотыми звездами занавеса, отделяющего зрителей земли от небесных артистов. Старик Пассий, последний кентавр из поселка, плыл по воздуху через бурьянный пустырь на окраине Онитупса — и катастрофический удар земли о воздух даже не отразился на его бесподобной сомнамбулической иноходи… А вокруг вся местность мгновенно покрылась облаками пыли, которая поднялась над рухнувшими глинобитными домами столичного города.

Землетрясение последовало от удара, происшедшего при падении ЖПД во время испытаний этого нового оружия. Кентавр ничего об этом не знал - он только видел перед собою смутно, как во сне, взвившиеся в воздух клубы белесой пыли.

Изготовив величайшую в мире железную дубину, на что пошло все железо из недр завоеванной амазонками страны Халиб, воинственные андрофобки решили испытать новинку на своих рабах, для чего и согнали их к полигону в количестве двенадцать тысяч елдораев.

Половина их пошла под платформу, на тягло, чтобы катить вперед и удерживать при откате восемьсот колес телеги, на которой зижделась железная чушка. Вторая половина рабов, выстроенная в виде македонской фаланги, должна была при поднятии дубины промаршировать под нее сомкнутыми рядами и занять то место, где покоился до своего воздымания к небесам отливающий синеватым блеском многотонный стальной набалдашник.

Десять же тысяч спешенных всадниц взялись тянуть канаты, коими силою женских мышц должно было быть приведено в боевую готовность это грозное оружие для уничтожения всякой власти мужчин на земле. Но случилось так, как не раз бывало при самых первых попытках подготовить ЖПД к испытанию: начала откатываться платформа, плохо удерживаемая рабами, загнанными под нее, и совсем невысоко поднятая за головку балда упрямо грохнулась назад, не дав возможности фаланге, составленной из рабов, зайти на предопределенное ей место и принять на себя испытательный удар. Новые попытки привести оружие в действие толку не давали — согласованности усилий амазонок и рабов не получалось, балда падала назад, не поднявшись до надлежащего уровня, и только шум производила большой да сотрясала землю.

Тогда великая воительница, Елена-лысая-и-бородатая, Главнокомандующая новым оружием, приказала уложить непосредственно под каждое колесо платформы по 10 рабов… Накатываясь на мягкий упор, огромные деревянные колеса должны были затормозиться — без нерадивого удержания их рабской силою- Но когда рабы перед угрозой все той же самой смерти легли друг на друга под каждым колесом поперек его хода, произошло нечто чудесное и непредвиденное.

Пушка вдруг стала сама воздыматься — в наступившем величественном молчании, без всякого усилия со стороны, преодолевая непомерную тяжесть стального набалдашника. И поднявшись почти в вертикальный стояк, на что и не рассчитывали проектировщицы, дозволив целую минуту полюбоваться своим грозным и могучим видом, великая дубина покачнулась слегка, словно бы задумавшись, что ей делать, затем стремительно и неудержимо рухнула вперед.

Удар железного столпа был настолько силен, что невольно подскочила и задняя утяжеленная часть с двумя мощными лачачеобразными приливами, они так же грандиозно шмякнулись назад, с ужасающим треском раздавили деревянную платформу и тысячи рабов, загнанных под нее. Все восемьсот громадных колес оторвались и покатились в разные стороны, попутно давя мечущихся в панике людей.

В то мгновение кентавр Пассий и остановился посреди большого пустыря, перед только что рухнувшим городом Онитупсом — и странным предстал перед ним окружающий многосложный мир. С одной стороны пустыря клубились светлые вихри пыли над развалинами города, с другого края, со стороны полигона, где испытывали Оружие, бесшумно катились громадные колеса, виляя на ходу И между ними бежали, шарахаясь из стороны в сторону, обезумевшие толпы людей.

Стоя меж стремительно надвигавшихся стихий земного потрясения — облак пыльных и толп человеческих, — кентавр Пассий заметил еще одну, третью, стихию- нисходящую с неба армию потустороннего мира.

Широчайшей полицейской цепью спускалось к земле воинство таинственных и всемогущих томсло, сжимая в четырехпалых руках свои грозные изогнутые пипикалки, которыми они собирались вычеркивать с земного пространствия непригодных для дальнейшей истории Земли злонамеренных андрофобок. этом решении небесных воителей было сообщено непосредственно в плешивую голову кентавра Пассия.

И встрепенувшись всей своей измученной душою, кентавр подумал: «Возможно, я перенесен сюда, чтобы заодно быть вычеркнутым вместе с ними — ведь и кентавры не нужны больше истории. Только мне непонятно, почему всякая тварь, убивающая другую тварь, чтобы съесть ее, считается виноватой и ей нет спасения, а этим лохматым елдорайщицам, сожравшим за свою жизнь столько мужичьего мяса, выпадает столь славный и долгостоящий конец?

Ведь слава о них будет вечно стоять в мире›Но я тоже в молодости баловался елдораем и ел мясо — заслуживаю ли сам того, чтобы заполучить прекрасную серемет лагай? Во всяком случае, что бы там ни было, но уже подходит мой финал», — думал кентавр.

В это мгновение пылевая волна, мчавшаяся со стороны разрушенного города, и люди, бежавшие от полигона, сшиблись и смешались посреди пустыря, где находился кентавр Пассий. Мимо него прокатилась громадная тяжеленная махина — деревянное колесо. Промчалась небольшая сплоченная толпа оборванных рабов. И совсем рядом галопом проскакала голая обоегрудая амазонка, лохматая в паху, обдала кентавра жаром и пылом юного разгоряченного тела, вильнула ягодицами и скрылась в пыли.

И тут кентавр Пассий почувствовал, как что-то увесистое набухает у него меж задних ног. И зачем-то опять вдруг захотелось ему стукнуть ожившим елдораем по брюху, хотя времени уже ни на что не оставалось, да и все это было вроде бы ни к чему, потому что в налетевшей пыли ничего не стало видно и в любое мгновение могло накатить исполинское деревянное колесо.