— В общем, ребят, Гоша приедет, и мы всё узнаем. — заключила Искандер.

***

Голубочкина было решено отправить в дальний регион России, пока история с убийством не утихнет. Руднев решил лично об этом сообщить своему соседу. Во время пути в следственный изолятор Гоша готовил ответы на вопросы: “Что это значит?”, “Что происходит?”, - и тому подобное. Также дозорный морально себя готовил к тому, чтобы снова взглянуть в глаза человеку, который своими руками, пусть и не по своей воли, уничтожил свою семью. И каждое придуманное в голове предложение Рудневу казалось издевательским. В итоге мужчина оставил все мысли и решил будь, что будет.

Однако когда Руднев приехал в следственный изолятор, он не мог предположить того, с чем столкнётся. После того, как дозорный сообщил цель своего визита, работники изолятора растерялись. На душе мужчины появились нехорошие подозрения, которые подтвердились, когда его провели в камеру, где лежал труп Голубочкина, накрытый белой простыню.

— Полчаса назад нашли. — объяснили Рудневу, — Болтался на простыне. Видать совесть замучила или же боялся попасть в тюрьму. В общем, ждём труповозку.

Обратный путь дозорного прошёл как в тумане. Так паршиво он себя ещё никогда не чувствовал. Мужчина в какой-то момент даже почувствовал себя виноватым.

“Если бы мы раньше всё поняли? И как меня могло подвести чутьё на счёт этой девки, когда я был на балконе?” — такие мысли приходили в голову дозорного, а самой главной была, — “И всё зря?”

Когда Руднев приехал в штаб-квартиру, коллеги, конечно же, тут же его окружили. В этот момент Григорию было тяжело смотреть им в глаза.

— В общем… — лидеру дозорной группы пришлось долго подбирать слова, — Было решено отстранить нас от этого дела. В общем, информация о дальнейшем ходе дела нам заказана.

— Они что совсем офигели? — возмутилась Лариса, — Ведь это мы раскрыли дело!

— Я понимаю, это несправедливо, но, к сожалению, такая плата за минимальное наказание за нашу инициативу. — устало выдохнул Гоша, — В любом случае, спасибо вам. Знаю, благодарность ничтожная, но ваша выручка действительно много значит для меня.

Взяв в руки сигареты, Руднев вышел на балкон, оставив коллег в недоумении. Гоша решил, что пусть для них это дело закончиться краткими чувствами безызвестности и возмущения, чем долгоиграющим мерзким чувством пустоты, которое съедало его самого.

Не каждый решиться по доброй воле оказаться вечером в густом лесу. Нинель так до конца для себя не решила, почему она захотела посетить это место, где затерялся след Олега Тушина. Находясь в лесополосе, Воронцова пыталась понять, что чувствовал её отец после убийства четверых человек. Вспоминая отчёты Смолкина, Нинель могла представить только животный страх. Прошло пятнадцать лет, и шансов найти то, что хранилось в этом месте на протяжение столько времени, практически не было, однако девушка продолжала бродить по лесу, размышляя над тем, каким путём мог пойти Олег.

“И о чём я только думаю?” — задумалась Нинель утомившись, — “Смолкин кажется вполне умным мужчиной. Думаю, отдел контроля уж давно прочесал весь этот участок, и всё, что могли, они нашли… Кроме самого Олега.”

Решив бросить бесполезное дело, Воронцова вернуться тем путём, которым пришла, однако вспомнить его была задача не из простых. Немного поколебавшись, она выбрала, как ей казалось, правильное направление. Стоило девушке сделать пару метров, как она начала чувствовать жжение в груди.

“Что тут может делать пожиратель?” — удивилась дозорная.

В этот момент Нинель стало страшно. Она была совершено одна в лесополосе и без оружия. С другой стороны, это было не так страшно, как осознание того, что Воронцова забыла обратную дорогу. В итоге девушка решила довериться своим ощущениям. Используя болевые ощущения как компас, Нинель пыталась предположить количество пожирателей и их намерения. Девушка старалась мыслить оптимистичнее, ибо в худшем случае у неё не было бы никаких шансов выбраться из леса. Пройдя достаточно длинный путь, Нинель подметила одну странность: жжение становилось сильнее, однако она не слышала шорохов или других звуков, которые подтверждали бы присутствие пожирателей. Вокруг ничего, кроме шума листьев деревьев и криков птиц. В итоге девушка прибыла к одному из больших дубов с длинными корнями. Воронцова ничего не понимала, но жжение в груди меньше не становилось. Доверяя этому дискомфорту в теле, дозорная прижалась к стволу, а затем опустилась к одному из корней.

“Под ним может что-то быть.” — предположила Нинель, когда дыхание стало более тяжёлым.

Воронцова нашла, рядом лежащую, корягу и с её помощью начала рыть под корнем. Через какое-то время перед глазами девушки предстала шкатулка.

“Поверить не могу!” — была в шоке дозорная, вытряхая шкатулку от грязи, — “Она могла пролежать под этим корнем целых пятнадцать лет!”

Приготовившись к боли, Нинель открыла шкатулку. Дно было заполнено, уже ранее знакомой, жидкостью цвета липового мёда, из-за которой девушка и ощущала боль в груди. В ней тонули осколки знакомой трёхликой статуэтки, а также лист бумаги, которую Нинель, немного поморщившись, достала двумя пальцами. Длительное нахождение в странной субстанции дали о себе. Большая часть рисунка, который был на бумаге, размазался. Единственное, что можно было разглядеть, это линии мужчины-пожирателя, который с яростным выражение лица поднял руки. Однако самой яркой чертой у него Нинель посчитала большие крылья как у дьявола.

Затем Воронцова перевернула лист, на котором было написано:

Послание тишины. Глава I

Все звуки в мире умолкли. Заблудшие души кричали, но ответа не было. Это была их первая кара, ибо они отвергли истинного царя, который был им послан на землю…

Остальная часть текса была также размазана, как и рисунок, не считая последнего предложение, которое с большим трудом, но можно было прочитать:

И снова крикнул царь: “Тишина будет для предателей первой карой, для вас же, верных, надеждой на новое царство, где вы будете свободны от людской злобы.”

Нинель даже не знала, что и думать. Девушка пыталась понять, связана ли эта шкатулка с Олегом Тушиным. В итоге дозорная решила взять эту вещь с собой. К счастью, выход из лесополосы оказался рядом.

Вернувшись в город, Нинель решила, что ей нужен совет. Так девушка снова вспомнила про Арсения. В телефонной беседе пожиратель был, как обычно, вежлив, и когда дозорная попросила его о встречи, тот велел ей приехать в девять вечера в кафе, адрес которого он ранее продиктовал.

Прибыв на место, Нинель без проблем нашла пожирателя прежде, чем войти во внутрь. Арсений сидел у окна. К удивлению девушки, он был не один, а с Миланом.

“Да ладно! Они знакомы?” — удивилась дозорная.

При общении с Меликовым, Спасоевич был весьма любезен, словно разговаривал со старым другом.

Темах для разговора не было ничего необычного. Милан лишь рассказал пожирателю о том, как прошёл очередной месяц.

— Я рад, что твои дела идут хорошо. Ты до сих пор ведёшь календарь? — спросил Арсений.

— Конечно. — ответил Милан, отпив кофе из чашки, — Ещё чуть меньше пяти лет ждать.

— Половина срока твоей службы в России уже пройдена. — Меликов старался расположить собеседника на оптимистичный лад.

— Знаю, — серб устало выдохнул, — Но даже оставшиеся пять лет мне кажется вечностью.

— Милан…

— Знаю, Сеня, для таких как ты десять лет — это не срок… Пойми меня правильно, ссылка в Россию — это не самое худшее наказание за мое преступление. Я даже успел привязаться к этой стране, но…

— Милан, это совершенно нормально, что ты скучаешь по своей родине.

— Это мягко сказано… В любом случае, каждый год этой ссылки я ощущаю как за целых сто лет… И я знаю, что в этом виноват. — затем Спасоевич со слабой улыбкой сменил тему, — К счастью, в следующем месяце у меня будет отдушина. Гоша смог раздобыть для нашей дозорной группы приглашения на международную конференцию ордена. Конечно, в сербской делегации нет моих знакомых, но хоть с кем-то из соотечественников пообщаюсь. Сам ведь знаешь, что сербская диаспора пожирателей в Москве меня особо не жалует.