Он увидел их через окно, даже в этот летний вечер запотевшее от пара. Сын сидел за ближайшим к окну столиком и, болтая ногами, читал меню. Он на секунду остановился, разглядывая длинные руки и ноги мальчика и отмечая, что его фигура стала более худощавой и угловатой, ушла детская пухлость. Энтони подумал о том, каким сын станет, когда вырастет, и его сердце сжалось. Держа под мышкой подарок, он вошел в кафе.

Место встречи назначила Кларисса — большое, шумное заведение, официантки одеты в старомодную униформу и белые передники. Она называла его «кондитерской», как будто стесняясь произносить слово «кафе».

— Филлип!

— Папа!

Энтони остановился рядом со столиком, удовлетворенно подумав о том, что мальчик улыбнулся, едва завидев его.

— Кларисса, здравствуй, — спохватился он.

Она выглядела куда менее сердитой, чем обычно, сразу же заметил он. Последние несколько лет Энтони постоянно испытывал чувство вины, глядя на ее вечно напряженное лицо, а теперь она смотрела на него с любопытством: так наблюдают за незнакомцами, от которых не знаешь, чего ожидать, — пристально и с безопасного расстояния.

— Прекрасно выглядишь, — заговорил он.

— Спасибо.

— Как же ты вырос! Господи, мне кажется, ты дюйма на четыре вымахал за эти два месяца.

— За три месяца, — поправила его Кларисса. — Да, в этом возрасте дети быстро растут, — с хорошо знакомым ему легким укором в голосе добавила она, поджав губы.

На мгновение Энтони подумал о губах Дженнифер: кажется, он никогда не видел, чтобы у нее было такое выражение лица, — возможно, она просто от природы не способна на такую гримасу.

— А ты как… нормально? — спросила она, наливая ему чай.

— Более чем, спасибо. Много работаю.

— Как всегда.

— Ну да. Как дела, Филлип? Как в школе? — спросил Энтони, но сын не мог оторваться от меню.

— Ответь отцу, — строго сказала Кларисса.

— Нормально.

— Вот и хорошо. Как оценки?

— Вот его табель, я подумала, вдруг ты захочешь посмотреть. — Она порылась в сумочке и достала тонкую папку.

Энтони с неожиданной для самого себя гордостью пролистал табель: «достойное поведение», «рвение в учебе».

— А еще он капитан футбольной команды, — с нескрываемым удовольствием сообщила Кларисса.

— Какой молодец! — потрепав сына по плечу, воскликнул Энтони.

— Он делает домашнее задание каждый вечер, я за этим строго слежу.

Филлип не поднимал глаз на отца. Неужели Эдгар уже занял его место, заполнил ту пустоту, которая существовала в жизни мальчика? Играет с ним в крикет? Читает ему вслух? Энтони помрачнел и, глотнув чая, попытался взять себя в руки.

— Самое большое блюдо пирожных, пожалуйста, — подозвав официантку, попросил он. — У него скоро день рождения.

— Аппетит перед ужином испортит, — запротестовала Кларисса.

— Ну ладно тебе, день рождения — только раз в году, — отмахнулся Энтони, и она отвернулась, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего.

Кафе постепенно заполнялось людьми, гул голосов становился все громче. Наконец принесли пирожные в серебряной менажнице. Мальчик с восторгом посмотрел на пирожные и вопросительно взглянул на отца, прежде чем взять.

— Мне предлагают новую работу, — сообщил Энтони, чтобы хоть как-то разрядить напряженную обстановку.

— В «Нэйшн»?

— Да, но в Нью-Йорке: наш корреспондент при ООН уходит на пенсию, и его место предложили мне. Контракт на год, они оплачивают квартиру в центре города.

Когда Дон сообщил Энтони об этом предложении, сначала тот просто не поверил. Неужели они настолько верят в него, как говорит Дон? Если он их, конечно, правильно понял. Вполне возможно, что через год ему снова придется сорваться с места.

— Очень мило. — Кларисса взяла маленькое пирожное с кремом и положила его себе на тарелку.

— Немного неожиданно, но это отличный шанс.

— Ну да, конечно. Ты ведь всегда любил путешествовать.

— Дело не в путешествиях, я буду работать в городе.

Когда Дон сообщил ему об этом, Энтони испытал нечто похожее на облегчение. Предложение нешуточное — совсем другая зарплата, а значит, Дженнифер тоже сможет приехать, и они вместе начнут новую жизнь. А если она вдруг не захочет уехать с ним, то у него, по крайней мере, останется путь к отступлению, но об этом Энтони старался не думать. Каждый уголок Лондона теперь неумолимо напоминал ему о Дженнифер, со всех сторон на него глядели воспоминания о встречах с ней.

— В любом случае я собираюсь несколько раз в год приезжать в город и, несмотря на то, о чем ты просила, хотел бы иметь возможность писать Филлипу письма.

— Ну, не знаю…

— Мне бы хотелось рассказывать ему, как я живу в Америке. Возможно, он даже сможет приехать ко мне в гости, когда немного подрастет.

— Эдгар считает, что для всех нас будет лучше, если мы не будем усложнять ситуацию. Ему не нравится… беспорядок.

— Эдгар ему не отец.

— Он ему отец намного больше, чем ты.

Родители сердито уставились друг на друга. Филлип смотрел на лежащее на тарелке пирожное, но не решался притронуться к нему.

— Давай не сейчас. Вообще-то, у Филлипа завтра день рождения. Ну что, малыш, — резко сменив тон, обратился он к сыну, — полагаю, тебе охота получить свой подарок?

Мальчик молчал. Господи, подумал Энтони, что же мы с ним делаем?! Он наклонился и достал из-под стола большую красивую коробку.

— Можешь открыть в день рождения, если хочешь, но мама сказала, что вы… что вы все завтра куда-то собираетесь, поэтому я подумал, может быть, тебе захочется посмотреть сразу, — сбивчиво пробормотал он, протягивая сыну подарок.

Филлип взял коробку и осторожно взглянул на мать.

— Хорошо, можешь открыть сейчас, завтра у тебя не будет времени, — натянуто улыбаясь, разрешила она. — Прошу меня простить, мне надо отлучиться.

Кларисса пробиралась между столиков в сторону дамской комнаты, а Энтони смотрел ей вслед, гадая, сильно ли задела ее перепалка. Может, она вообще пошла к телефону-автомату, чтобы позвонить Эдгару и пожаловаться на своего безрассудного бывшего мужа?

— Ну что же ты, открывай, смелее, — подбодрил он сына.

Без постоянно контролирующего взгляда матери Филлип стал вести себя чуть поживее. Он разорвал коричневую оберточную бумагу и замер от восхищения, увидев, что оказалось в коробке.

— Это «Хорнби»,[12] самая лучшая, какая только есть. А это «Летучий шотландец», слышал про такой?

Филлип ошарашенно кивнул.

— Там прилагаются еще запасные пути и человечки, которых можно посадить в здание вокзала, — вон в том пакете. Сможешь сам собрать?

— Попрошу Эдгара помочь, — ответил мальчик.

Энтони показалось, что его ударили ниже пояса, но он постарался взять себя в руки — ведь ребенок-то ни в чем не виноват.

— Да, — процедил он, плотно стиснув зубы, — он наверняка поможет.

Отец и сын некоторое время молчали, а потом Филлип вдруг схватил пирожное и с нескрываемым удовольствием запихнул его в рот. Потом взял еще одно, с шоколадным кремом, и быстро подмигнул отцу, прежде чем съесть и его.

— Так ты все-таки рад видеть папу?

Филлип залез к нему на колени и прижался щекой к груди. Энтони обнял его, крепко прижал к себе, вдыхая запах его волос, ощущая инстинктивное притяжение, которое так долго пытался отрицать.

— Тебе уже лучше? — с улыбкой спросил мальчик, слегка отстраняясь, и Энтони заметил, что у него выпал передний молочный зуб.

— Прости, что ты сказал?