– Ты говоришь о ее путешествии в поисках Ричарда?

– Да. – Энн улыбнулась сама себе. – Это было и путешествие, в котором она нашла себя.

После минутного блуждания в воспоминаниях о прошлом она вновь улыбнулась Никки.

– Помнишь, как Верна наконец привела его? Помнишь тот первый день в большом зале, когда собрались все сестры, чтобы приветствовать нового мальчика, которого привела Верна, и это был Ричард, ставший теперь мужчиной?

– Я помню, – сказала Никки и сама тоже улыбнулась воспоминаниям. – Я сомневаюсь, что ты поверишь, насколько в тот день все изменилось. Увидев его в тот первый раз, я поклялась себе, что стану одним из его учителей.

Она и стала его учителем, но в итоге Ричард стал учителем для нее.

– Сейчас Ричард очень нуждается в тебе, Никки. Он нуждается в ком-то, кто будет рядом с ним. В этой битве ему нужен партнер. Все это – чрезмерная ноша для одного человека. Он нуждается в женщине, которая любит его.

Кэлен исчезла. А если и жива, то она всего лишь оболочка того, кем была прежде. Она не помнит Ричарда и не любит его; он для нее незнакомец. Как ни печально, Ричард потерял ее в этой войне. И теперь ему нужен кто-то, способный быть его спутником жизни.

Ричард нуждается в тебе, Никки, чтобы ночью ты шептала в его ухо именно то, что он должен слышать. Знает ли он или нет, он нуждается в тебе больше, чем в чем-либо еще.

Никки была готова разрыдаться. По сути, сейчас она сама противилась тому, ради чего отдала бы свою жизнь, и это терзало ее сердце. На свете для нее не было ничего более желанного.

Но поскольку она любила его, то не могла сделать того, о чем просила Энн.

Никки снова двинулась вниз по лестнице и сменила тему.

– Мне нужно посмотреть гробницу, а затем поговорить с Верной и Эди. У меня не так много времени, чтобы тратить его попусту. Мне нужно отправиться в Тамаранг, чтобы помочь Зедду справиться с заклинанием, которое та ведьма применила против Ричарда. Сейчас Ричард больше всего нуждается именно в этом.

А в качестве помощи в этом деле мне требуется знать все об этой Сикс. Ты могла сама и не знать эту женщину, но у тебя есть сеть шпионов по всему Древнему миру.

– Ты знала и о шпионах? – спросила Энн, следуя за Никки по ступеням лестницы.

– Подозревала. Такая женщина, как ты, не могла бы удержаться у власти так долго без помощи и поддержки. Под твоим правлением Дворец Пророков был островом стабильности и покоя в мире сплошного смятения и беспорядка, в мире, крушащемся под тяжестью догматов Братства Ордена. Тебе следовало иметь свою сеть, раскинутую и далеко, и широко, чтобы быть осведомленной о том, что происходит во внешнем мире, чтобы знать обо всех потенциальных угрозах. В итоге тебе успешно удавалось сохранять дворец, позволять ему свободно и безопасно функционировать на протяжении сотен лет.

Энн выгнула бровь.

– Все было не настолько хорошо, как ты думаешь, моя дорогая. В противном случае сестры Тьмы не обосновались бы прямо у меня под носом.

– Но у тебя были подозрения, и ты принимала меры.

– Не вполне достаточные, как оказалось.

– Никто не может не иметь недостатков, и никто не бывает непобедимым. Остается лишь та правда, что ты проделала замечательную работу, долгое время удерживая их в положении загнанных собак. У тебя была целая сеть информаторов, помогавших тебе быть в курсе тех событий, что происходят во внешнем мире. А сестры Тьмы всегда оглядывались через плечо – они боялись тебя.

При наличии этой сети, которую могла сплести лишь аббатиса, ты за многие годы должна была слышать что-то и про Сикс.

– Не знаю, Никки. За эти годы случилось очень много важных событий. Слухи же о ведьме не представляли для меня заметного интереса. Были куда более важные проблемы. Ничего примечательного я о Сикс не слышала.

– Я не прошу раскрывать передо мной какие-то секреты, Энн. Меня интересуют любые сведения относительно нее, какие могли доходить до тебя. Ведь она по каким-то причинам похитила шкатулку Одена. Мне необходимо вернуть шкатулку для Ричарда. И какой-нибудь обрывок информации может помочь мне в этом.

– Я никогда и ничего не слышала о ней из своих источников. – Затем Энн кивнула, как будто самой себе. – Но имею кое-какие общие сведения о ней и знаю, что она не в состоянии привести в действие Одена.

– Тогда зачем же она забрала шкатулку?

– Хотя у меня нет о ней каких-либо конкретных сведений, кроме тех, что сообщила Шота, я знаю, что для некоторых людей характерно стремление изничтожить все существующее в жизни добро. И особо извращенные верования, которых они придерживаются, – всего лишь их внутреннее оправдание для преобладающей в них ненависти к добру. Эти побудительные мотивы сближают их с другими, с теми, кто стремится уничтожить всех, кто живет свободно и пытается стать лучше. Эта цель – уничтожить все доброе – возбуждает и вдохновляет их.

В конечном итоге именно жизнь – предмет их ненависти. Они ощущают себя неадекватно перед лицом тех проблем, что ставит перед ними жизнь. Они ненавидят необходимость взаимодействия с реальным миром, с миром, каков он есть, и потому выбирают самый примитивный способ существования. Вместо тяжелого труда – предпочитают уничтожать тех, кто им занимается. Вместо того чтобы создавать что-то стоящее – стараются отбирать то, что создано другими людьми.

– Итак, – предположила Никки, – ты говоришь, что хотя и не знаешь ничего о Сикс, но думаешь, что в силу своей природы она будет искать других, движимых ненавистью.

– Именно так, – сказала Энн. – Но что это означает?

Когда они дошли до основания лестницы, Никки остановилась, положив кисть на мраморный столбик, в который упирались перила, и постукивая ногтем по белому мрамору, задумалась, пристально глядя в одну точку.

– Это означает, что в результате она будет искать союза с теми, кто уже обладает двумя другими шкатулками: с сестрами Тьмы. Они, возможно, преследуют разные цели, но все они сестры по ненависти.

Энн улыбнулась сама себе.

– Правильно рассуждаешь, дитя мое.

– Она не может сама воспользоваться шкатулкой, – заметила наконец Никки, рассуждая вслух. – А это означает, что она забрала ее лишь как объект для сделки. Шкатулка нужна ей лишь для того, чтобы обрести власть. Когда великий барьер пал, она увидела, что Древний мир стал уязвим. Она захотела отобрать, а затем и присвоить себе то, что Шота создавала здесь, в Новом мире, но, как оказалось, этого ей недостаточно. Она вознамерилась получить власть в обмен на шкатулку, которая теперь у нее есть.

Энн кивала.

– Ей нужны гарантии, что, когда Орден захватит здесь все, ей тоже что-то достанется. И ее притягивает возможность уничтожения всего, что относится к добру. Возможно, она требует для себя власти, но мне кажется, что реально ее тянет к тому, чтобы стать частью силы, уничтожающей ценности и порядок.

– Но есть одно обстоятельство, которое все усложняет. – Никки покачала головой, двинувшись дальше по длинному переходу. – Сестры Тьмы вряд ли захотят иметь дело с ведьмой. Они боятся ее.

– Но еще больше они боятся Хранителя. Им необходимо заполучить шкатулку, чтобы обрести силу Одена. Не забывай, что они привели шкатулки в действие и поплатятся жизнью, если не сумеют открыть нужную. Им ничего другого не остается, как иметь дело с Сикс.

– Пожалуй, так, – сказала Никки.

Казалось, что-то они упустили, но ей не удавалось определить, что именно. Во всем этом должно быть что-то еще, и гораздо более важное.