— Разумеется, — тихо сказал Флинкс. — При условии, что эти ненормальные представители человеческой расы не разрушили заодно и больницу.

— Я даже и не сомневаюсь.

— Ты говоришь, как будто хорошо знакома с их целями. Естественно, я заинтереснован. Чего они добиваются?

Пока они разговаривали, Флинкс регулировал заряд. Правда, у него было впечатление, что геолог-транкс просто болтает без умолку, чтобы отвлечься от предстоящего испытания.

— Они хотят целиком уничтожить весь Длинный Тоннель, — говорила Клэрити транксу. — Уничтожить все исследовательские разработки. Они — худшие из экопуристов, из тех, кто готов все крушить, как только узнает, что кто-то занимается генными опытами над улитками, желая изменить цвет их раковины. Все мы здесь в их глазах заняты надругательством над Единственно Верной Религией, которая называется «Все по-старому».

— Понятно, — транкс свистом выразил третью степень понимания в сочетании с сочувствием. — Теперь мне ясно, почему для нанесения первого удара они выбрали именно «Колдстрайп». Разумеется, для них это средоточие самых опасных «осквернителей».

— И все-таки я не могу считать себя польщенной. А кстати, как протекает борьба? Мы бежали толком не сообразив что к чему.

— Я точно так же. Поэтому я не в состоянии рассказать вам больше, чем вы, вероятно, уже знаете. Когда они ворвались в нашу пещеру, кое-кто начал отстреливаться. Обычно мы носим с собой оружие против крупных хищников. А после этого мне показалось, будто все вокруг превратилось в пыль и хаос. Я как раз входил к нам в лабораторию после завершения полевых исследований, когда до меня донесся звук перестрелки. Увидев, что вокруг меня творится нечто невообразимое, я развернулся и бросился бежать. — Согнув верхнюю конечность, он постучал по ременной перевязи, на которой крепилась необычная лампа. — К сожалению, заряд был уже на исходе, да я и не ожидал, что его хватит надолго. Лишь остановившись, чтобы отдышаться после бега, я заметил, что лампа светит слишком тускло. Я пытался найти дорогу назад, прежде чем она погаснет совсем, но в спешке не оставил опознавательных пометок. Как вы, наверное, знаете, мы довольно сносно видим даже при слабом освещении, но при полном отсутствии света не видит никто. Я пытался определить дорогу наощупь, но в кромешной тьме любой сталагмит ничем не отличается от своего соседа. Я совершенно потерял чувство направления и заблудился. Затем я почувствовал, как что-то впилось мне в ногу. Попытался оторвать от себя и не смог. Затем в меня впились новые жала. Мне совершенно не было видно, кто же напал на меня. Когда я попытался вырваться, то упал и стукнулся об пол головой. Транкс поднял глаза на Флинкса, который уже был готов к операции.

— В этом и заключается вся беда, как вы понимаете. Здесь нет ничего мягкого, даже в старых тоннелях. У нас, на Улейном Доме, мы создали цивилизацию из мягкой земли. Нам было незачем рыть ходы в скалах. Но я, наверное, нагружаю вас общеизвестными фактами транксской истории, которые проходят в любой человеческой школе на стадии куколок.

— Поднеси поближе лампу, — попросила Клэрити Флинкс.

Она подошла к нему и приняла древнюю стойку самурайского воина, изготовившегося для нанесения удара.

— Жаль, что у нас с собой нет обезболивающего.

— Конечность полностью утратила чувствительность, так как все нервы в ней поражены.

Флинкс постучал по рукоятке лазерного пистолета.

— Я бы мог стукнуть тебя вот этим по голове.

— Благодарю, — сухо отозвался Совелману. — Но мой череп и без того дает о себе знать в том месте, где я им стукнулся о землю. С меня достаточно и одного удара.

Транкс весь напрягся, плотно сомкнув переплетенные пальцы рук, сначала основной пары, потом дополнительной. Затем он сцепил и ноги, приготовившись к экзекуции.

— Ты оказал бы мне неоценимую услугу, если бы не тянул время. Было бы нелепостью подвергнуться столь значительным испытаниям и впоследствии обнаружить, что внутренности уже заражены спорами.

— Давай, Флинкс, не тяни резину. Он прав.

— Самка говорит истину.

Когда Флинкс нажал на спуск, Пип встрепенулась, как ужаленная. Для операции потребовалось лишь два выстрела. Пораженная нога отвалилась в сторону, все еще опутанная серыми лохмотьями Хаустория. Оставшаяся культя длиной не более шести сантиметров слегка дымилась.

Трудно было сказать, какие мучения доставила ампутация ноги транксу-геологу. У него не было ни век, которыми можно было плотно закрыть глаза, ни губ, чтобы их прикусить от боли. Но накрепко сцепленные руки и ноги еще долго оставались в этом положении, словно окаменевшие.

Клэрити, не теряя времени, опустилась на колени, чтобы осмотреть культю. Ученый в ней победил чувствительную барышню.

— Похоже, что рана чистая. Я не могу разглядеть в ней нитей Хаустория, — она перевела взгляд на транкса. — Скорее всего, вторичная инфекция тебе не угрожает.

Совлеману пришлось медленно выговаривать слова, чтобы его поняли.

— Я благодарен. Мне жаль, что вы попали в каменную западню, как и я, но все равно рад, что вы нашли меня. Иначе меня здесь ждала бы позорная смерть.

После этого он попытался присесть. Флинкс поддержал его под грудь, стараясь не закрыть при этом дыхательных отверстий.

— Эта поросль представляет для вас большую опасность, нежели для меня. Если бы я, упав, не потерял сознания, то лишайник не смог бы овладеть мной. Ведь он способен проникать под экзоскелет только через суставы или глаза. Вы же носите свои тела поверх скелета и поэтому чрезвычайно ранимы.

— Буду иметь в виду. — Флинкс поддерживал ослабевшего транкса из-за спины. — Ты не желаешь попробовать встать?

— Нет, но с другой стороны, мне не хочется валяться здесь, словно беспомощная куколка.

Транкс подтянул под грудь пару дополнительных конечностей, оставив под брюшком три из когда-то четырех ног и сделал рывок. Шагал он шатко, стараясь найти компенсацию потерянной ноге. Это было для него весьма нелегко.

— Как, однако, противно ходить вот так, едва не волоча голову по земле. Такую позу были вынуждены сохранять в древние времена наши рабочие особи, даже после того, как мы сами выпрямились во весь рост.

— Не стоит жаловаться, — сказал ему Флинкс. — Случись мне потерять ногу, я вообще не смог бы сдвинуться с места. Ты же лишился одной, но у тебя остается еще пять в запасе.

— Тем не менее трудно спокойно воспринимать потерю конечности и не испытывать при этом никакого сожаления.

— Не двигайся.

Совелману уставился на склонившуюся над ним Клэрити.

— Если я правильно понял, ты не дипломированный врач.

— Нет, но я генный инженер и поэтому знакома с основами медицины.

Из небольшого баллончика с аэрозолем она обработала культю.

— Это предназначено для обработки человеческих ран. Обрабатывать им хитин бесполезно.

— Верно. Однако он образует защитную пленку. К тому же это стерилизующее средство. Можно сказать, дополнительная мера против дальнейшего распространения инфекции.

— Между прочим, остается такой деликатный вопрос, как питание. Я уже поглотил те скудные запасы, что захватил с собой. Рассчитывал, что все это растянется не больше, чем на полдня.

— У нас с собой есть концентраты, — успокоил его Флинкс.

Многое из того, чем питались транксы, подходило для людей и наоборот. Это, конечно, не касалось вкусовых соответствий, но в том состоянии, в котором пребывал Совелману, он вряд ли стал бы привередничать.

Транксы предпочитали мягкую пищу, но Совелману без особого труда заглатывал белковые кубики, которые составляли большую часть из скудных припасов.

— Мне кажется, этого будет достаточно. Флинкс протянул геологу третий кубик, после чего снова запаковал мешок с пищей.

— Нам придется экономить. Ведь кто знает, сколько еще времени мы будем вынуждены провести в этой ловушке.

— Прошу величайшего прощения. — Совелману издал звук, означавший вторую степень сожаления. — Но я до смерти проголодался.