Ночной Амстердам хоть и не жил той немного странной ночной жизнью, которую я видел в той своей жизни, посетив этот город, но и не засыпал, как небольшие городки, мимо которых мне суждено было проехать. Повсюду горели огни, то и дело слышались музыка, взрывы смеха, ржание лошадей, запряженных в кареты, ожидающие своих господ, которые в это время веселились на званных приемах.

— Здесь всегда так? — спросил я, кивая на дом, больше похожий на дворец, из дверей которого в это время вышли мужчина и пышно одетая дама, а к ним тут же подкатил экипаж.

— Сезон начался, — ответил Гюнтер. — Летом как-то поспокойнее, все в загородных домах от светских развлечений отдыхают.

— А мне казалось, что Голландия — это республика, — я оглянулся на расцвеченный огнями дворец.

— Это не мешает ей быть населенной аристократией, в основном немецкой, — Криббе тоже обернулся на дворец. — Вы скоро тоже получите пару приглашений, это неизбежно, особенно после того, как вы разберетесь с Голландской Ост-Индийской компанией. Мы приехали, — Гюнтер кивнул на большой дом, мало чем уступающий тому дворцу, мимо которого мы только что проехали.

— А неплохо здесь живут купцы, — я присвистнул, разглядывая двухэтажное строение, построенное в форме подковы, видимо, чтобы пол-улицы не занимать.

— Здесь так живут все, у кого есть деньги, чтобы так жить, — пожал плечами Криббе соскакивая с лошади и хватая моего жеребца за узду, чтобы я смог спокойно спешиться. — У Кристиана Ван Вена деньги есть, так что... — его прервал этот самый Кристиан, выбежавший на крыльцо, чтобы встретить дорогих гостей, которых, подозреваю, он бы еще лет сто не видел.

— Ваше высочество, я так рад приветствовать вас в моем скромном жилище, — он был высок и крепок, и напоминал своими габаритами медведя средней упитанности, поэтому его поклон выглядел несколько нелепо, но я промолчал и кивнул в ответ.

— А уж как я рад знакомству, — рядом со мной встали Олсуфьев и Федотов, а также Ванька Шувалов, которого я забрал с собой.

— Пройдемте в дом, ваше высочество, — засуетился Ван Вен. — Я велел приготовить ванну, чтобы вы смогли освежиться, а затем подадут ужин в столовой. Я вам сейчас покажу ваши комнаты.

— Не нужно, господин Ван Вен, Гюнтер проводит меня, не беспокойтесь, — я прервал поток слов, которые могли нас всех утопить. — Встретимся за ужином.

Дом был вполне уютным, но все же чувствовалось, что здесь нет хозяйки. Отсутствие женской руки ощущалось на таких мелочах, как отсутствие штор на некоторых окнах, или в пустых вазах, стоящих на многочисленных столиках, да много в чем еще.

Комнаты, выделенные мне, поражали сдержанной роскошью и вполне современными удобствами, вроде туалета. Сам дом был расположен рядом с каналом, так что, думаю, проблема канализации решалась просто. Вот только воду из этого канала я не рискнул бы брать.

— Он что сам переселился куда-то на чердак, а мне предоставил свои комнаты? — спросил я Гюнтера, который расположился в кресле, вытянув свои длинные ноги и закрыл глаза. По его слегка землистому лицу было видно, как он устал.

— Не исключено, — ответил Криббе, не открывая глаз. — Ваши морские волки, которых вы мне прислали, старше меня и намного, особенно адмирал Соймонов. Но, Петр Федорович, в то время как я хочу упасть на кровать и проспать пару суток, они выглядят и чувствуют себя как двадцатилетние юнцы, радующиеся, что могут посещать бордель без всяких ограничений. Откуда такая прыть?

— Они очень давно были лишены моря. А для настоящего моряка — это не просто трагедия, это гораздо больше. И теперь им вернули море и корабли, конечно, они счастливы.

— Никогда не понимал моряков, — проворчал Криббе.

— Ну, это люди совершенно иного склада, нежели мы, сухопутные, — пришедшую помочь мне вымыться служанку развернули, я чуть не рассмеялся, разглядев ее по-настоящему расстроенную хорошенькую мордашку. Наскоро ополоснувшись в уже успевшей остыть воде, я вернулся в спальню, тщательно вытирая свои короткие волосы полотенцем, чтобы побыстрее высохли. — Например, возьмем меня. Мне уже плохо от того, что скоро мы сядем на корабль, чтобы двинуться на нем в Киль, а ведь я еще даже не видел моря, не разглядел его в темноте.

— Не все могут переносить морские путешествия стойко, — Криббе открыл глаза и посмотрел на меня сочувственно. — Просто вам не повезло родиться среди тех, кто страдает морской болезнью.

— Это ужасное чувство, просто ужасное, — пожаловался я, и отбросил в сторону полотенце. Подойдя к зеркалу, я увидел чучело с вставшими дыбом волосами. Покачав головой, я взял в руки щетку для волос, чтобы не вводить в моду прическу а-ля взрыв на макаронной фабрике. — Вы уведомили совет директоров о завтрашней встрече?

— Да, я лично развез пятнадцать приглашений, остальных уведомили с нарочными.

— И как, они меня ждут? — я усмехнулся.

— Еще как, — Криббе потянулся. — На вашем месте я не стал бы ничего пить и есть на завтрашней встрече.

— Все так плохо? — я отложил щетку и накинул камзол. Жрать хочу и спать и не понятно, чего больше.

— Это не передать словами, Петр Федорович. — Криббе встал. — Пойдемте отдадим должное кухне Кристиана. Его повар сейчас будет подсматривать в щелку, и получит удар, если увидит на вашем лице недовольство. Так что прошу держать себя в руках, будет аль потерять маэстро. Ведь он действительно отличный повар.

— Я постараюсь не лишить господина Ван Вена его служащего, — я улыбнулся на этот раз вполне искренне. — Да, Гюнтер, может быть, ты знаешь, чем Ост-Индийская компания отличается от Вест-Индийской компании?

— Ни разу не слышал о Вест-Индийской компании, — Криббе выглядел удивленным. — Спросим у Кристиана, он точно должен знать.

— Тогда не будем задерживать ни повара, ни хозяина, — и я решительно направился к выходу из спальни.

Петр Семенович Салтыков еще раз оглядел с холма расстилающуюся перед ним картину. Внизу прямо под холмом раскинулось поле, по краям которого располагались небольшие рощи, которые в иное время можно было использовать, чтобы разместить в них фланги, но сейчас этого преимущества у него не было, потому что деревья уже скинули практически всю листву и теперь рощи просматривались насквозь, лишая возможности спрятать там хоть какие войска.

Подувший ветер заставил генерала поежиться и поднять воротник. Он уже видел, как Ласси сделал пометку в своей книге про то, что форму в войсках нужно менять. Причем, менять кардинально, потому что та, что была сейчас не отличалась удобством и была слишком жаркой в летнее время и слишком холодной сейчас в преддверии зимы, когда погода была особенно мерзкой: дули пронизывающие ветра, а среди постоянных дождей то и дело пролетали снежинки. Им совсем немного оставалось пройти до Дрездена, в котором Ласси намеривался остаться зимовать. Это при условии, что они его возьмут, конечно. Но фельдмаршал был в этом уверен. Намеки его высочества на то, что им, скорее всего, помогут изнутри, влияли на Ласси весьма положительно, и он был абсолютно уверен в победе.

— Идут, Петр Семенович, — к Салтыкову подъехал Кочевой, спешился и махнул рукой, показывая куда-то вдаль. — Шалимов только что передал, что армия в двух часах отсюда.

— Хорошо, Лопухин! — к генералу и стоявшему возле него казачьему атаману подбежал Иван. — Выводи полки, нужно приготовить горячую встречу борону фон Шверину.

— Слушаюсь, господин генерал, — и Лопухин побежал выполнять приказ, в то время как Салтыков обернулся к Кочевому.

— Сергей Иванович, ваши казаки все вернулись? — он испытывающе посмотрел на атамана.

— Так точно, Петр Семенович, вернулись. Как и башкиры Шалимова. Мы пруссаков на марше хорошо пощипали, — он скупо улыбнулся. — Правда, я даже отсюда слышал вопли прусских генералов о том, что так нечестно. Что мы ведем подлую войну.

— Ну, это они будут в своих мемуарах писать, ежели победят, что победили, несмотря на то, что мы подло с ними воевали, не по правилам, к которым они привыкли. А вот когда мы победим, то непременно отпишем, что изматывали армию под руководство фон Шверина, совершая на нее нападения на марше малыми конными группами. Все-таки Петр Петрович оставил нас здесь десятью тысячами с армией Шверина разбираться, а это как ни крути меньше, чем у прусского генерала. У нас по сути одна надежда на то, что Данилов не подведет и его гаубицы отработают, как и было задумано.